Выбор августа 1945-го. Русские эмигранты в Советско-японской войне

Русские на службе у японцев

В трудах отечественных исследователей встречаются упоминания о том, что отдельные эмигранты и даже целые подразделения выступили на стороне японских войск в развернувшейся в Маньчжурии в августе 1945 г. войне и понесли потери¹. Работая долгое время с рассекреченными документами органов госбезопасности, мы не нашли подтверждения фактам добровольного участия русских эмигрантов в боях против Красной армии на стороне японцев и даже наоборот - обнаружили многочисленные примеры помощи эмигрантов советским войскам.

Первое русское воинское подразделение, официально входившее в состав армии Маньчжоу-го, но курировавшееся японской военной миссией (ЯВМ), было создано еще весной 1938 г. Подразделение называлось отряд Асано по имени его командира майора (позднее - полковника) Асано Макото. Численность отряда составляла около 250 человек. В дальнейшем количество русских воинских отрядов (РВО) выросло до трех (Сунгарийский кавалерийский отряд, Ханьдаохэцзийский пехотный отряд, Хайларский казачий отряд) численностью до 800 человек. До конца 1943 г. русские подразделения готовились в качестве разведывательно-диверсионных, на случай войны с СССР. Помимо РВО существовали русские отряды горно-лесной полиции Маньчжоу-го, разведшколы, где русские обучались наряду с китайцами, корейцами и монголами, казачьи волонтерско-ополченческие подразделения.

Японское командование не доверяло своим союзникам. Да и можно ли было им доверять? Эмигрантская администрация заверяла японское руководство в активном участии русских в строительстве "общего дома" в Маньчжоу-го и всемерной поддержке Священной войны в Восточной Азии². На деле же большая часть эмигрантов с нетерпением ожидала прихода Красной армии. Немало эмигрантов работали на советскую разведку.

В июле 1945 г. японские власти объявили о роспуске РВО и горно-лесной полиции. Большую часть оружия вывезли, но две третьих рядового состава по домам не отпустили, сформировав трудовые бригады, работавшие на заготовке сена и бересты. Русские курсанты разведшкол на ст. Имяньпо, Шитоухэцзы, в Хайларе (50-60 человек) были отправлены по местам жительства до особых распоряжений.

Помощь Красной армии

Советское наступление, начавшееся в ночь на 9 августа 1945 г., оказалось для японского командования внезапным. Направленные в течение июля на советскую территорию более десяти русских разведгрупп либо не вернулись обратно, либо не дали сведений о готовящемся наступлении³. Оправившись от первого шока, японцы организовали ожесточенную оборону укрепленных районов вдоль советско-маньчжурской границы.

9 августа была объявлена мобилизация вооруженных сил Маньчжоу-го, а также русских подразделений. Однако и на западной, и на восточной линиях Северо-Маньчжурской железной дороги (СМЖД) эмигранты, подлежавшие мобилизации, скрывались, бежали в леса. Было создано несколько антияпонских партизанских отрядов, в которых вместе с русскими принимали участие и китайцы. Одно из наиболее крупных партизанских соединений действовало в приграничных с советским Приморьем районах с центром в пос. Коломбо. Соединение возглавлял Н.И. Розальон-Сошальский, в прошлом командир Эрдаохэцзийского отряда горно-лесной полиции. Партизаны вели боевые действия в тылу японской армии, а после ее разгрома уничтожали группы японских военных и передали советским военным властям более 700 пленных японцев⁴.

Курсанты диверсионных школ на ст. Имяньпо и Шитоухэцзы, не желая участвовать в боевых действиях, бежали из подразделений, причем убили своего товарища, считавшегося японским осведомителем⁵.

Офицерский состав Сунгарийского отряда во главе с полковником Я.Я. Смирновым, имевший в распоряжении не более эскадрона (еще один эскадрон находился на сенокосе в районе ст. Аньда), отказался от предложения начальника местного отделения ЯВМ майора Идзимы о создании нескольких диверсионных отрядов и переброске их на восточную линию СМЖД. Сам гарнизон Сунгарийского отряда находился в отдалении от театра военных действий, а крупных японских частей по соседству не оказалось. Это дало возможность Смирнову, сотрудничавшему с советской разведкой с 1944 г., 13 августа распустить большую часть бойцов по домам. Оставшиеся взяли под охрану стратегически важный мост через Сунгари, второй по значимости после харбинского⁶.

Эскадрон Сунгарийского отряда ротмистра В.Н. Мустафина участвовал в охране станции Аньда и расположенных здесь японских медицинских складов, подвергшихся нападению со стороны китайцев-мародеров, а также захватил два японских эшелона с ремонтными мастерскими⁷.

Немало русских асановцев участвовали в отрядах самообороны Харбина, сформированных 15 августа под руководством штаба обороны Харбина (ШОХ) при поддержке советского консульства. Асановцы составили наиболее боеспособную часть отрядов самообороны. Под руководством асановцев части самообороны после небольшой стычки с охраной установили контроль над более чем километровым харбинским железнодорожным мостом через Сунгари, что обеспечило его защиту от подрыва японскими камикадзе и бесперебойную переброску советских частей в Порт-Артур. Резервисты РВО совместно с харбинской молодежью несли охрану всех значимых объектов города, не допуская грабежа и провокаций вплоть до прихода в город 20 августа частей Красной армии⁸.

Бойцам Хайларского РВО повезло меньше. К началу боев под руководством командира отряда майора И.А. Пешкова находились 25-28 человек. Другие пешковцы работали в составе трудовых бригад за пределами Хайлара и предпочли до конца боев в город не возвращаться. Пешков с его людьми были первоначально включены в состав частей, предназначенных для обороны Хайларского укрепрайона, но после бегства двух бойцов отправлены "партизанить". Однако Пешков и его подчиненные, заподозренные в измене, были уничтожены встреченными японскими кавалеристами. Выжить удалось только двум бойцам, один из которых получил четырнадцать ранений⁹.

Бои за Муданьцзян

В восточной части Маньчжурии эмигрантские подразделения оказались втянуты в боевые действия. По плану штаба Квантунской армии, при каждой военной миссии формировались "батальоны особого назначения" (всего четыре), объединенные в Муданьцзянский особый отряд. В состав отряда включались эмигрантские подразделения из резервистов и полицейских. На ст. Муданьцзян располагался 3-й батальон отряда. Всего было сформировано пять русских диверсионных отрядов. Отряды возглавили поручик А.А. Ильинский, капитан С.Г. Трофимов, прапорщик А.В. Павлов, поручик Д.Л. Ложенков и подпоручик В.Э. Лукеш. Трое последних являлись офицерами РВО. Каждый отряд насчитывал 30-40 бойцов, имел на вооружении винтовки, гранаты и взрывчатку. В их задачу входила борьба с танками и уничтожение коммуникаций¹⁰. Из русских агентов разведотдела Муданьцзянской ЯВМ был собран отряд в 50 человек под командованием асановца корнета А.М. Богатыря¹¹.

10 августа на ст. Ханьдаохэцзы был воссоздан русский воинский отряд в составе двух рот, общей численностью более ста человек, который возглавил ротмистр Н.А. Ядыкин. Часть отряда несла караульную службу, но многие стремились сдаться Красной армии.

18 августа, получив сведения от разведчиков о вступлении Красной армии на ст. Ханьдаохэцзы, Ядыкин построил личный состав и заявил, что с самого начала командование РВО приняло решение не оказывать сопротивления Красной армии, кроме того, есть сведения о капитуляции японцев. В заключение командир предложил крикнуть "ура" за скорое окончание войны. 19 августа отряд сложил оружие. Офицеры были задержаны, а рядовой и унтер-офицерский состав привлечен советской комендатурой к сортировке оружия сдающихся японских частей, разряжению мин и малых авиабомб при здании железнодорожного вокзала¹².

Три дня шли упорные бои за Муданьцзян, где советским войскам противостояла японская 5-я армия. Несколько раз японцы переходили в контрнаступление, отбросив советский 26-й стрелковый корпус от города. 16 августа Муданьцзян был занят Красной армией.

Диверсанты Ильинского значимой роли в тот период не сыграли. Другие русские отряды, оперировавшие на восточной линии СМЖД, также не приняли участия в боевых действиях, сдавшись при первой возможности¹³.

"Мы русские, мы должны вернуться к русским"

Часть бывших русских отрядников и полицейских из состава разбежавшихся диверсионных подразделений приняли участие в отрядах самообороны. Эти отряды в русских поселках создавались повсеместно для защиты от нападений остатков еще не сдавшихся японских воинских частей и китайских мародеров. Один из таких отрядов был создан в пос. Романовка, куда вошли остатки подразделения подпоручика Яшкова во главе с ним самим.

Обстановка в окрестностях Романовки была серьезной. В конце августа здесь в засаду попал советский отряд, потерявший более 50 человек. Японцы нападали и на поселения эмигрантов, считая русских предателями. Самоохрана Романовки участвовала в разоружении мелких японских групп, при этом большую роль играло отличное знание Яшковым японского языка.

По предложению советского командования Яшков дал согласие работать в качестве переводчика в одной из воинских групп, занимавшихся разоружением японских частей, и даже был включен в список представленных к награждению орденами и медалями. Но вместо награды был арестован СМЕРШ в начале сентября 1945 г.¹⁴

Та же судьба ожидала большинство русских военнослужащих РВО, полицейских отрядов и подразделений ЯВМ, пополнивших в дальнейшем контингент ГУЛАГа. Не стоит думать, что многие из них не понимали, каково может быть их дальнейшее положение. В Хайлинской пади подпоручик Г.Т. Шимко обратился к своим бойцам: "Я вам не скажу, что нас примут хорошо или плохо, но мы русские, мы должны вернуться к русским"¹⁵. Это был их осознанный выбор, сделанный еще до вооруженного противостояния между Японией и СССР, хотя, быть может, это был просто выбор между жизнью и смертью.

1. Балмасов С.С. Белоэмигранты на военной службе в Китае. М., 2007; Окороков А.В. Русские добровольцы. Неизвестные войны XIX-XX вв. М., 2004; Яковкин Е.В. Русские солдаты Квантунской армии. М., 2014.

2. Рубеж (Харбин). 1944. N 2. С. 1.

3. Государственный архив административных органов Свердловской области (ГААОСО). Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 35920. Л. 8, 9; Д. 38261. Л. 20; Государственный архив Приморского края (ГАПК). Ф. 1588. Оп. 1. Д. ПУ-5094. Т. 1. Л. 18; Т. 3. Л. 14, 19.

4. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 31517. Л. 84; Д. 31876. Л. 47.

5. Архив УФСБ РФ по Хабаровскому краю. Д. П-5094. Т. 1. Л. 55; ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 35920. Л. 9, 12.

6. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33528. Л. 19об; ГАПК. Ф. 1588. Оп. 1. Д. ПУ-6602. Т. 3. Л. 49.

7. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 28108. Л. 71; Д. 33703. Л. 12об; Д. 34942. Л. 14.

8. Там же. Д. 33572. Л. 19, 20; Д. 35936. Л. 79об.

9. Там же. Д. 3242. Л. 14; Перминов В.В. Пешковский отряд: создание и гибель // Русская Атлантида (Челябинск). 2011. N 40. С. 21-23.

10. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 40291. Л. 112.

11. Там же. Л. 13.

12. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 18472. Л. 11, 11об; Д. 35937. Л. 7об, 8, 105, 106.

13. Там же. Д. 36016. Л. 14, 15.

14. Там же. Д. 35091. Л. 10, 198.

15. Там же. Д. 36790. Л. 13об.