Пусть гитара семиструнная
играет до утра,
словно это
семиструйная
играет Ангара!
Юбилей отсчитан с момента, когда 12 декабря 1955 года поселок строителей гидроэлектростанции, стремительно выраставший под напором прибывающих работников, получил статус города.
Слово "Братск", изначально насыщенное многонациональной энергией, зазвучало как символ страны. И эпохи, и народной воли. Нам всем было важно, что на момент пуска, к 1967 году, гидростанцию признали крупнейшей в мире. Ее параметры, намеченные при закладке, поражали воображение. Плотина - почти в километр длиной. Водохранилище - уникальное по размерам. Гребень плотины венчают железная и шоссейная дороги.
Евгений Евтушенко еще не взялся за перо, а цифры уже звучали, как поэтическая симфония.
Энергия, которую сулила стройка, реально воплощала мысль Ломоносова о том, что могущество страны прирастать будет Сибирью. Великие зауральские реки готовились отдать стране заложенную в них природой энергию. Ангара оказывалась правофланговой.
Что еще было важно: стройка имела огромную значимость для молодого советского поколения. Для моего, послевоенного, которому 20 лет сравнялось к середине 50х годов, а к середине 60х суждено было искать себя в новой, мирной реальности. И прежде чем эту свободу осознали мыслители и поэты, ее почувствовали тысячи молодых строителей, со всех концов страны рванувших в Братск.
Ударная комсомольская стройка! Перекрытие Ангары! Грандиозный порыв молодости!
Не надо думать, что эпопея была окрашена сплошь в победные тона. И горечи хватало. Дно будущего Братского водохранилища не было пустым - там жили люди. Надо было затопить сто деревень. Затопили. Надо было ликвидировать хозяйства семидесяти давно освоенных островов. Ликвидировали. Надо было переселить огромное количество людей - потомственных сибиряков. Переселили.
Валентин Распутин запрятал эту беду в подтекст своего "Прощания с Матёрой". Напрямую о Братской эпопее там вроде нет ни слова. Вся боль - в мелодии.
Великие дела оплачиваются великими человеческими драмами. Героика и скорбь всегда об руку. Поэзии предстоит в каждом случае сопрячь то и другое.
Случай Братской ГЭС уникален по масштабам происходящего и глобален по заложенному там смыслу. Привычный поэтический аккомпанемент тут не проходит. Тут требуется понимание того, что задача не умещается в привычные рамки. Она - больше.
"Поэт в России - больше чем поэт". Это строка, которой суждено было сделаться эмблемой нашего сверхпривычного бытия, стала у Евтушенко первой строкой поэмы "Братская ГЭС".
Поэт в России - больше чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,
кому уюта нет, покоя нет.
Картина русской истории, на которую замахнулся поэт, требовала отчаянной решимости.
Сумею ли? Культуры не хватает...
Нахватанность пророчеств не сулит...
Но дух России надо мной витает
и дерзновенно пробовать велит.
И эти строки тоже вошли в народное самосознание, сцепив и расцепив пророчество и нахватанность.
И за Ленина, и за Разина, и за народовольцев, и за большевиков пришлось поэту отвечать, соотнося вековые курсы с пертурбациями набегавшей перестройки. Отвечал, как мог, не каясь, но и не смакуя прописей большевистской истории. Так на то поэт в России - больше чем поэт! Над всеми головоломками этих идеологем надо было найти фигуру, которая БОЛЬШЕ их всех.
Нашел.
В зените поэмы - Нюшка Буртова, двужильность которой делает нашу разодранную на куски историю единой. Это самый сильный образ поэмы и самый прочный сцеп мотивов Братской эпопеи.
На рогожке пожухнувших пожней
в сорок первом году родилась
в глухоманной деревне таежной
по прозванью Великая Грязь.
Пусть запомнят и внуки и внучки,
все светлей и светлей становясь:
этот свет им достался от Нюшки
из деревни Великая Грязь.
Помните, чего Чернышевский искал в понятии "Великая Грязь", соображая "Что делать" и перепахивая души новых поколений с помощью снов Веры Павловны? "Почему из одной грязи родится пшеница такая белая, чистая и нежная, а из другой грязи не родится..."
PS. Меняются поколения. Остается великая страна. Меняются гидроагрегаты, плотины, дороги. Остаются великие реки. Меняются вожди и программы, столицы и учебники, гербы и гимны. Остается великое Братство.