Ров преткновения для танков
Большинство неудач советских войск в 1941-1942 гг. так или иначе связаны с разреженным построением соединений, когда дивизии занимали полосы много шире уставных норм. Сопутствовавшие этому промахи в определении направления удара противника делали картину событий вполне очевидной и объяснимой.
Крымский фронт представлял всему этому полную противоположность: его войска занимали оборону на узком перешейке и располагали (по крайней мере, с точки зрения уставных требований) достаточными средствами для обороны. Промахнуться с оценкой направления удара противника на таком фронте представлялось почти невозможным. Соответственно чаще всего разгром Крымского фронта связывали с деятельностью Л.З. Мехлиса и Д.Т. Козлова. Первый был представителем Ставки в Крыму, второй - командующим Крымским фронтом.
Можно ли подтвердить эту версию через 70 лет после войны, располагая документами обеих сторон? Погружение в детали оставляет больше вопросов, чем дает ответов в канве версии про чересчур активного Л.З. Мехлиса и "не-Гинденбурга"1 комфронта Д.Т. Козлова. В рамках традиционной версии совершенно не понятно, как Крымский фронт не оказался разбит за полтора месяца до рокового мая 1942 г. Почему-то тогда советские войска вполне успешно отразили удар свежей, только что прибывшей в Крым из Франции 22-й танковой дивизии немцев. Ей уже тогда ставились решительные задачи - отрезать главные силы Крымского фронта ударом к берегу Азовского моря. Закончился немецкий контрудар полным провалом и требованиями разобраться в нем лично от Гитлера.
Обстоятельства событий были следующими. Очередное наступление Крымского фронта началось 13 марта 1942 г., но решительного результата не было достигнуто. После недели боев советские части оказались изрядно потрепаны и измотаны. По другую сторону фронта обстановка также оценивалась без особого оптимизма. Командование 11-й армии и лично командующий Э. фон Манштейн считали положение своих войск крайне тяжелым. По прибытии в Крым свежей 22-й танковой дивизии она была с марша, до полного сосредоточения частей брошена в бой ранним утром 20 марта 1942 г. Контрудар преследовал амбициозные цели - ударом через селение Корпечь на северо-восток отсечь главные силы советской 51-й армии Крымского фронта.
Несмотря на первоначальный успех, массированная танковая атака (около 120 танков единовременно - впервые в Крыму) заставила советскую пехоту оставить позиции, далее события стали развиваться по крайне неприятному для немцев сценарию. Пересекавший полосу наступления дивизии ручей, который считался немцами преодолимым даже для "кюбельвагена"2, оказался эскарпирован и превращен советскими саперами в противотанковый ров. Сгрудившиеся у ручья немецкие танки попали под ураганный огонь советской артиллерии. В этот момент появились советские танки.
Надо сказать, что после недели тяжелого и малоудачного наступления танковые войска 51-й армии находились не в лучшем состоянии. Они были представлены 55-й танковой бригадой полковника М. Д. Синенко и сводным танковым батальоном из боевых машин 39-й, 40-й танковых бригад и 229-й отдельной танковой бригады (8 КВ и 6 Т-60 на 19 марта).
К 5.00 20 марта в 55-й бригаде насчитывалось в строю 23 Т-26 пушечных, 12 огнеметных ХТ-133. Это, казалось бы, мизерное количество бронетехники окончательно переломило ход боя в пользу советских войск. КВ расстреливали немецкие танки, более легкие машины расправлялись с пехотой. Как отмечалось в отчете бригады по итогам боев, "особенно эффективно действовали огнеметные танки, уничтожая своим огнем бегущую назад пехоту противника"3. 22-я танковая дивизия была обращена в бегство, оставив на поле боя 34 танка всех типов, частью исправных. Людские потери немцев составили более 1100 человек.
Главной причиной неудачи стала неготовность свежего соединения к условиям войны в Крыму. Ее особенности в докладе верховному главнокомандованию сухопутных сил по горячим следам событий Манштейн обрисовал яркими красками: "Большой расход артиллерийских боеприпасов, постоянные атаки очень крупных сил авиации, применение установок залпового огня и большое число танков (среди них много тяжелейших) превращают бои в сражение техники, ничем не уступающее сражениям Мировой войны"4. Здесь нельзя не отметить, что в таких же жестких условиях действовали соединения Крымского фронта. Если бы все укладывалось в нехитрую формулу "во всем виноваты Мехлис и Козлов", на Крымском фронте был бы поставлен крест еще в конце марта 1942 г.
Подготовка к "Охоте на дроф"
В ходе подготовки операции "Охота на дроф" немецкое командование учло все уроки боев января-апреля 1942 г. Памятуя негативный опыт с превращенным в ров ручьем, были собраны подробные сведения о противотанковом рве в тылу советских позиций. Аэрофотосъемка, опрос перебежчиков и пленных позволили оценить это инженерное сооружение и найти его слабые стороны. В частности, был сделан вывод о полной бесперспективности прорыва через сильно заминированные (в том числе морскими минами) переправы через ров. Немцы решили строить мост через ров после прорыва к нему в стороне от переправ.
Главное же, что было сделано германским командованием, это концентрация сил и средств, достаточных для разгрома войск Д.Т. Козлова. Одним из распространенных заблуждений относительно событий мая 1942 г. в Крыму является убежденность в количественном превосходстве советских войск над ударной группировкой немцев. Оно является следствием некритичной оценки данных Э. фон Манштейна, написавшего в мемуарах о проведении наступления "при соотношении сил 2:1 в пользу противника"5.
Сегодня у нас есть возможность обратиться к документам и не домысливать вместе с Манштейном про "орды монголов". Как известно, к началу решающего сражения за Керченский полуостров Крымский фронт (с частью сил Черноморского флота и Азовской флотилии) насчитывал 249 800 человек6.
В свою очередь 11-я армия на 2 мая 1942 г. в расчете на число "едоков" насчитывала 232 549 (243 760 на 11 мая) военнослужащих в армейских частях и соединениях, 24 (25) тысяч человек персонала Люфтваффе, 2 тысячи человек из Кригсмарине и 94,6 (95) тысяч румынских солдат и офицеров7. В сумме это давало свыше 350 тысяч человек общей численности армии Манштейна. Помимо этого ей подчинялись несколько тысяч человек персонала имперских железных дорог, СД, организации Тодта в Крыму и 9,3 тысячи коллаборационистов, обозначенных в немецком донесении как "татары".
В любом случае о численном превосходстве Крымского фронта над нацеленными на него войсками Манштейна не было и речи. Усиление шло по всем направлениям. 11-й армии передавался VIII авиакорпус, специально подготовленный для взаимодействия с сухопутными войсками авиасоединением Люфтваффе. В начале мая 1942 г. в Крым прибыли 460 самолетов, включая группу новейших штурмовиков Хеншель-129.
Еще одним распространенным заблуждением является тезис о наступательной группировке фронта, якобы помешавшей ему эффективно обороняться. Доступные ныне документы говорят о том, что Крымский фронт на рубеже апреля-мая 1942 г., без всякого сомнения, переходил к обороне. Причем были сделаны разумные предположения о возможных направлениях ударов противника: от Кой-Асана на Парпач и далее вдоль железной дороги и вдоль феодосийского шоссе на Арма-Эли. Немцы в "Охоте на дроф" выбрали второй вариант и наступали в мае 1942 г. вдоль шоссе на Арма-Эли.
Боеприпасы на голодном пайке
Длительная подготовка операции позволила немцам выбрать уязвимый участок обороны Крымского фронта. Это была примыкавшая к Черному морю полоса 44-й армии Героя Советского Союза генерал-лейтенанта С.И. Черняка. На направлении запланированного главного удара немцев находилась 63-я горнострелковая дивизия. Национальный состав дивизии был пестрым. По состоянию на 28 апреля 1942 г. из 5595 человек младшего комсостава и рядовых имелось 2613 русских, 722 украинца, 423 армянина, 853 грузина, 430 азербайджанцев и 544 человека других национальностей8. Доля народов Кавказа была достаточно весомой, хотя и не господствующей (для сравнения: в 396-й стрелковой дивизии служил 7141 азербайджанец при общей численности дивизии в 10 447 человек). 26 апреля части 63-й дивизии участвовали в частной операции для улучшения позиций, она успеха не имела и лишь увеличила потери. Усугублялась ситуация нехваткой вооружения. Так, на 25 апреля в дивизии было всего четыре 45мм пушки и четыре 76-мм дивизионных пушки, станковых пулеметов - 29 штук. "Вишенкой на торте" было отсутствие в дивизии заградотряда (они в Красной армии появились еще до приказа N 227 "Ни шагу назад"). Командир дивизии полковник Виноградов мотивировал это малочисленностью соединения.
Незадолго до немецкого наступления, 29 апреля 1942 г., офицер Генштаба в 44-й армии майор А. Житник в своем докладе начальнику штаба Крымского фронта пророчески написал: "Необходимо либо полностью вывести [дивизию] ...во второй эшелон (и это самое лучшее) или хотя бы по частям. Ее направление - это направление вероятного удара противника, а как только он накопит у себя перебежчиков из этой дивизии и убедится в низком моральном состоянии этой дивизии, он укрепится в решении наносить на этом участке свой удар"9. Первоначально планом смена дивизии не предусматривалась, лишь ротация полков внутри соединения с выводом на отдых во второй эшелон10. Окончательный вариант, утвержденный 3 мая 1942 г., предполагал вывод дивизии во второй эшелон армии 10-11 мая, на два дня позже начала немецкого наступления11. Майора Житника услышали, но принятые меры запоздали.
В целом 63-я горнострелковая дивизия была одним из слабейших соединений Крымского фронта. Вместе с тем нельзя сказать, что она была совсем уж аутсайдером в отношении вооружения. Слабая укомплектованность 45-мм орудиями была общей проблемой советских войск в Крыму, их число в дивизиях колебалось от 2 до 18 на дивизию, в среднем же - 6-8 штук. Из 603 положенных по штату "сорокапяток" Крымский фронт на 26 апреля располагал всего 206 орудиями этого типа, из 416 дивизионных 76-мм пушек - 236, из 4754 положенных по штату противотанковых ружей - 137212. Проблема противотанковой обороны несколько сглаживалась наличием в составе Крымского фронта четырех полков 76-мм пушек УСВ, но им еще нужно было оказаться в нужное время в нужном месте. Массированный танковый удар противника стал бы для любой дивизии Крымского фронта большой проблемой. Также часто забывается, что в 1942 г. Красная армия сидела на голодном пайке как в отношении вооружения, так и в отношении боеприпасов. Организовать в Крыму в мае 1942 г. Курскую дугу июля 1943 г. силами четырех "сорокапяток" и 29 "Максимов" было затруднительно.
В немалой степени (и это ярко показал эпизод 20 марта 1942 г.) противотанковую оборону войск Крымского фронта обеспечивали танки. К 8 мая 1942 г. танковые войска фронта имели в строю 41 КВ, 7 Т-34, 111 Т-26 и огнеметных ХТ-133, 78 Т-60 и 1 трофейный Pz.IV13. Всего 238 боевых машин, в основном легких. Ядром танковых войск Крымфронта были танки КВ. В полосе 44-й армии по плану задействовались две бригады, располагавшие 9 КВ. На случай наступления противника был разработан план контрударов по нескольким вариантам, включая удар противника в полосе соседней 51-й армии.
Беда пришла откуда не ждали
Тут самое время обратиться к папкам с готическим шрифтом на обложках. Да, теоретически Крымфронт мог повторить успех 20 марта 1942 г. танковой контратакой, но только в случае неизменности качественного состава группировки противника. Именно она претерпела изменения, имевшие роковые последствия для советских войск в Крыму. Германское командование усилило бронетехнику в Крыму качественно. 22-я танковая дивизия получила 12 новейших Pz.IV c 75-мм длинноствольным орудием, 20 Pz.III c 50-мм длинноствольным орудием и САУ "Мардер" с 76,2-мм орудием в противотанковый дивизион, 190-й дивизион штурмовых орудий получил 6 САУ с 75-мм длинноствольным орудием14.
Однако началось немецкое наступление утром 8 мая 1942 г. не с танкового удара. Оно вообще оказалось нетипичным. От артиллерийской и авиационной подготовки атаки немцы отказались. Пехота атаковала после огневого удара реактивных минометов, в том числе с зажигательной боевой частью. С моря последовала атака штурмовых лодок в обход приморского фланга советских позиций. Именно штурмовых саперных лодок, применявшихся для форсирования рек и наведения понтонных мостов. Никакого противодействия этой высадке со стороны малых кораблей Черноморского флота оказано не было, но обвинят в неудаче Мехлиса.
Только после начала наступления пехоты открыла огонь артиллерия, и начались атаки авиации. Как позднее отмечалось в отчете 11-й армии о прорыве Парпачских позиций, "по словам пленных, телефонная сеть противника была повреждена настолько сильно, что у русского командования возникла сумятица"15. Потеря связи ввиду массированных артиллерийских ударов была типичным явлением. Тем не менее танки 44-й армии были введены в бой согласно плану. Однако противодействие наступающих оказалось сильнее ожидаемого.
После преодоления рва 22-я танковая дивизия ударила на север, отбила контратаки танков и замкнула кольцо окружения главных сил 47-й и 51-й армий Крымского фронта. Это решило судьбу сражения. Как указывалось в отчете штаба 11-й армии по итогам прорыва Парпачских позиций, "успехи 22-й т[анковой] д[ивизии] при прорыве через позицию Парпач и наступлении через Арма-Эли на север в значительной степени определялись наличием нового оружия. Благодаря этому оружию у солдат было чувство превосходства над русскими тяжелыми танками"16. Советские источники подтверждают качественное изменение ситуации: "Из применяемых противником новых средств обращает на себя внимание наличие снарядов, пробивающих броню КВ и поджигающих его"17. Необходимо также отметить, что в последующем, при широком распространении новейших 75мм орудий на советско-германском фронте, они до 1943 г. чаще использовались с кумулятивными снарядами (как их называли в Красной армии, "термитными"). В Крыму новейшая техника вермахта использовала наиболее эффективные калиберные бронебойные снаряды.
Поле боя осталось за немцами, и они имели возможность осмотреть подбитые машины. Вывод был ожидаемым: "Основная масса КВ и Т-34 была однозначно уничтожена снарядами 7,62 и 7,5см"18. Что касается воздействия на советские танки с воздуха, то советские данные не подтверждают больших успехов противотанковых штурмовиков Хш-129. Жертвой авиаударов стали всего 15 танков, в основном Т-26 из 126-й отдельной танковой бригады19.
Подводя итоги вышесказанному, можно констатировать, что легенда о роли Л.З. Мехлиса и Д.Т. Козлова в истории Крымского фронта несколько преувеличена. Войска фронта страдали от общих для Красной армии 1942 г. проблем с выучкой и вооружением. Благоприятные для обороны узкого перешейка условия были парированы немцами массированным использованием новых образцов вооружения и общей концентрацией сил и средств для сокрушения советских войск в Крыму. Собственно именно резкое изменение противотанковых возможностей немецких войск стало большой проблемой для Красной армии летом 1942 г. Крым стал полигоном для новой техники, с которой вскоре предстояло познакомиться советским войскам на всем фронте от Ржева до Кавказа.
* Статья подготовлена в рамках проекта Российского гуманитарного научного фонда N 15-31-10158.
Примечания
1. В ответ на просьбу Мехлиса сменить Козлова из Кремля последовал ответ: "У нас нет в резерве Гинденбургов".
2. Армейский легковой автомобиль на шасси "Фольксвагена".
3. ЦАМО РФ. Ф. 224. Оп. 790. Д. 1. Л. 33.
4. National Archives and Records Administration (NARA). T312. R366. Frame 794176.
5. Манштейн Э. Утерянные победы. М.; СПб., 1999. С. 260.
6. Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери Вооруженных Сил. М., 2001. С. 311.
7. NARA. T312. R420. Frames 7997283, 7997314.
8. ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 52. Л. 26.
9. ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 22. Л. 224.
10. ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 47. Л. 70.
11. Там же. Л. 74.
12. ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 79. Л. 12.
13. ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1209. Д. 2. Л. 25, 30.
14. NARA. T312. R1693. Frames 141, 142.
15. NARA. T312. R1693. Frame 138.
16. NARA. T312. R1693. Frame 139.
17. ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1209. Д. 2. Л. 22.
18. NARA. T312. R1693. Frame 142.
19. ЦАМО РФ. Ф. 215 Оп. 1209. Д. 2. Л. 30.