Десять завещаний, в которых авторы пытались оставить часть своей души

Екатерина Великая (1729-1796)

Екатерина II Алексеевна, русская императрица. Царствование ее, длившееся более тридцати лет, оставило глубокий след в отечественной истории. Период ее правления часто называют "золотым веком" становления Российской империи, границы которой были значительно раздвинуты на Запад и на Юг.

Буде я умру в Царском Селе, то положить мне на Софиенской городовой кладбище.

Буде - в городе святаго Петра - в Невском монастире в соборной или погребальной церквы.

Буде - в Пелле, то перевезти водой в Невской монастыр.

Буде - на Москве - в Донской монастир или на ближной городовой кладбище.

Буде - в Петергофе - в Троицко-Сергеевской пустине .

Буде - в ином месте - на ближной кладбище.

Носить гроб кавалергардом, а не иному кому.

Положить тело мое в белой одежде, на голове венец золотой, на котором означить имя мое.

Носить траур полгода, а не более, а что менее того, то луче.

После первых шести недель раскрыть паки все народные увеселения.

По погребении разрешить венчание, - брак и музыку.

Вивлиофику мою со всеми манускриптами и что в моих бумаг найдется моей рукою писано, отдаю внуку моему, любезному Александру Павловичу, также резные мои камение, и благословаю его моим умом и сердцем. Копию с сего для лучаго исполнение положется и положено в таком верном месте, что чрез долго или коротко нанесет стыд и посрамление неисполнителям сей моей воле. <...>

Помимо традиционного Екатерина написала "нравственное завещание" для будущих поколений, ставшее венцом ее жизни:

"Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора, отыскивайте истинное достоинство, хоть оно было на краю света. По большей части оно скромно и прячется где-нибудь в отдалении. Доблесть не лезет из толпы, не суетится и позволяет забыть о себе.

Никогда не позволяйте льстецам осаждать вас: давайте почувствовать, что вы не любите ни похвал, ни низостей.

Оказывайте доверие лишь тем, кто имеет мужество при случае вам поперечить и кто предпочитает ваше доброе имя вашей милости.

Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и щедры... <...>

Страшитесь всякой искусственности. Зараза пошлости да не помрачит в вас античного вкуса к чести и доблести. <...>

Мелочные правила и жалкие утонченности не должны иметь доступа к вашему сердцу. Двоедушие чуждо великим людям: они презирают все низости.

Да напечатлеет Провидение эти немногие слова в моем сердце и в сердцах тех, кто их прочтет после меня.

ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ

Бельгийский принц Шарль Жозеф де Линь сопровождал Екатерину Великую в поездке по России и обратил внимание, как часто она награждала отличившихся военных и гражданских лиц:
- Ваше Величество, мне кажется, что вы всегда довольны своими подданными!
- Принц, я далеко не всегда бываю ими довольна, - возразила Екатерина. - Просто я хвалю всегда громко, а браню шепотом!

Алексей Аракчеев (1769-1834)

Аракчеев Алексей Андреевич, граф, русский государственный и военный деятель, приближенный и личный друг императора Александра I. Реформатор русской армии, генерал от артиллерии (1807), главный начальник военных поселений (с 1817), военный министр с января 1808 года. (Подробнее в "Родине" N 8, 2016).

1.  Я, нижеподписавшийся генерал артиллерии, граф Алексей Андреевич Аракчеев, который будет ценить до могилы незабываемые достижения и добрые дела императора всея Руси Александра Павловича, уважение и почитание мое к которому не знает границ и который оказал мне честь своим высочайшим доверием, в 1833 г. кладу на депозит в Государственном банке 50 000 рублей, чтобы эта сумма осталась там на 93 года неприкосновенной, с процентами и без извлечения пени.

2.  Эта сумма будет пожалована русскому писателю, который в 100-летие со дня смерти прославленного императора, т. е. к 1925 г., напишет на русском языке лучшую историю царствования императора всея Руси Александра - полнейшую, правдивейшую и изящнейшую по стилю.

3.  Ценность этой истории должна быть определена и принята самой знаменитой академией словесности, под которой может подразумеваться группа самых выдающихся академиков.

<...>

6.  Через 82 года, начиная с 1833 г., т. е. в 1915 г., Российский государственный банк, в который помещены деньги на премию, и Российская академия словесности должны снова опубликовать мое завещание во всех существующих газетах в России и за границей с новостями о сроках и общей сумме вознаграждения.

7. Десятилетний срок отводится для написания истории, в конце этого срока, 1 января 1925 г., автор должен представить свою книгу в наиболее известную русскую академию, напечатав на нем свое полное имя. В течение 1925 г. академия должна изучить полученные труды, следуя методам, принятым в настоящее время для трудов, получаемых академией. Награждение следует провести ни в какой иной день, кроме 12 декабря (день рождения Александра I). Вознаграждение за наиболее приемлемую историю Александра I должно составлять 3/4 суммы, включая проценты, накопившиеся за 93 года.

8. Оставшаяся четверть должна находиться в Российской академии словесности для нижеследующих целей:

9. Для издания этой истории в лучшем издательстве того времени вместе с гравированным портретом Александра I, пояснительными планами и картами.

10.  Для публикации 10 000 экземпляров этой истории, которые должны быть проданы по цене, доступной даже бедным.

<...>

13. Учитывая проценты, которые в настоящее время составляют 41/2, сумма в 50 000 рублей вырастет к 1925 г. до 1 918 960 рублей. Согласно этому подсчету, вознаграждение для автора лучшей работы составит 1 439 220 рублей; а четвертая часть, 479 740 рублей, останется в академии для целей, описанных в параграфах 9, 10...

<...>

Подписано генералом артиллерии
графом Алексеем Аракчеевым,
в воскресенье, 2 апреля 1833 г. в деревне Грузино.

ДОСЛОВНО

Советую тому, кому достанется эта книга после меня, помнить, что честному человеку всегда тяжело находиться на ответственных постах в государстве.

(Надпись Алексея Аракчеева на Библии из его книжного собрания)

Николай Гоголь (1809-1852)

Завещаю вообще никому не оплакивать меня

Николай Васильевич Гоголь - русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, признанный классик русской литературы. Самое емкое определение его роли в русской литературе приписывается Ф.М. Достоевскому: "Мы все вышли из гоголевской "Шинели".

Находясь в полном присутствии памяти и здравого рассудка, излагаю здесь мою последнюю волю.

1. Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться... Будучи в жизни своей свидетелем многих печальных событий от нашей неразумной торопливости во всех делах, даже и в таком, как погребение, я возвещаю это здесь в самом начале моего завещания, в надежде, что, может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности.

Предать же тело мое земле, не разбирая места, где лежать ему, ничего не связывать с оставшимся прахом; стыдно тому, кто привлечется каким-нибудь вниманием к гниющей персти, которая уже не моя: он поклонится червям, ее грызущим; прошу лучше помолиться покрепче о душе моей, а вместо всяких погребальных почестей угостить от меня простым обедом нескольких не имущих насущного хлеба.

2. Завещаю не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном. Кому же из близких моих я был действительно дорог, тот воздвигнет мне памятник иначе: воздвигнет он его в самом себе своей неколебимой твердостью в жизненном деле, бодреньем и освеженьем всех вокруг себя. Кто после моей смерти вырастет выше духом, нежели как был при жизни моей, тот покажет, что он, точно, любил меня и был мне другом, и сим только воздвигнет мне памятник. <...>

3. Завещаю вообще никому не оплакивать меня, и грех себе возьмет на душу тот, кто станет почитать смерть мою какой-нибудь значительной или всеобщей утратой. <...> Не унынью должны мы предаваться при всякой утрате, но оглянуться строго на самих себя, помышляя уже не о черноте других и не о черноте всего мира, но о своей собственной черноте.

<...>

5. Завещаю по смерти моей не спешить ни хвалой, ни осужденьем моих произведений в публичных листах и журналах: все будет так же пристрастно, как и при жизни. В сочинениях моих гораздо больше того, что нужно осудить, нежели того, что заслуживает хвалу. Все нападения на них были в основании более или менее справедливы. <...> Но возлагаю вместо того обязанность на друзей моих собрать все мои письма, писанные к кому-либо, начиная с конца 1844 года, и, сделавши из них строгий выбор только того, что может доставить какую-нибудь пользу душе, а все прочее, служащее для пустого развлеченья, отвергнувши, издать отдельною книгою. В этих письмах было кое-что, послужившее в пользу тем, к которым они были писаны. Бог милостив; может быть, послужат они в пользу и другим, и снимется чрез то с души моей хотя часть суровой ответственности за бесполезность прежде написанного.

ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ

С гоголевских слов современники запомнили историю о том, как вчерашний гимназист с Украины по приезде в Петербург заявился к Пушкину на квартиру, выпив перед тем для храбрости рюмку ликера. Была уже вторая половина дня. Слуга объяснил, что Александр Сергеевич "почивают". Гоголь будто бы спросил: "Верно, всю ночь работал?" - "Как же, работал, - ответил слуга, - в картишки играл". Даже много лет спустя Гоголь признавался, что это "был сильный удар". До той поры сам он представлял себе Пушкина только "в постоянном окружении облаком вдохновения...". "Раньше у меня было два божества, - сокрушался Гоголь, - теперь опять остался только Христос..."

Лев Толстой (1828-1910)

Лев Николаевич Толстой, один из величайших писателей нового времени. Юристы сочли выполнение первого завещания технически невозможным, и Толстой переписал документ, назначив "ответственных": дочь Александру и своего секретаря Владимира Черткова.
С приходом советской власти многие программные статьи Толстого, запрещенные царской цензурой, большевики также сочли опасными и недостойными включения в собрание сочинений.

18 сентября 1909 года

Заявляю, что желаю, чтобы все мои сочинения, литературные произведения и писания всякого рода, как уже где-либо напечатанные, так и еще не изданные, написанные или впервые напечатанные с 1 января 1881 года, а равно и все написанные мною до этого срока, но еще не напечатанные, - не составляли бы после моей смерти ничьей частной собственности, а могли бы быть безвозмездно издаваемы и перепечатываемы всеми, кто этого захочет. Желаю, чтобы все рукописи и бумаги, которые останутся после меня, были бы переданы Владимиру Григорьевичу Черткову с тем, чтобы он и после моей смерти распоряжался ими, как он распоряжается ими теперь, для того чтобы все мои писания были безвозмездно доступны всем желающим ими пользоваться для издания. Прошу Владимира Григорьевича Черткова выбрать так же такое лицо или лица, которым бы он передал это уполномочие на случай своей смерти.

22 июля 1910 года

Тысяча девятьсот десятого года, июля (22) двадцать второго дня, я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай моей смерти, делаю следующее распоряжение: все мои литературные произведения, когда-либо написанные по сие время и какие будут написаны мною до моей смерти, как уже изданные, так и неизданные, как художественные, так и всякие другие, оконченные и неоконченные, драматические и во всякой иной форме, переводы, переделки, дневники, частные письма, черновые наброски, отдельные мысли и заметки, - словом, всё без исключения мною написанное по день моей смерти, где бы таковое ни находилось и у кого бы ни хранилось, как в рукописях, так равно и напечатанное и при том, как право литературной собственности на все без исключения мои произведения, так и самые рукописи и все оставшиеся после меня бумаги завещаю в полную собственность дочери моей Александре Львовне Толстой. В случае же, если дочь моя Александра Львовна Толстая умрет раньше меня, все вышеозначенное завещаю в полную собственность дочери моей Татьяне Львовне Сухотиной.

Предварительное завещание

"Вчера был архиерей.... Он, очевидно, желал бы обратить меня - если не обратить, то уничтожить, уменьшить мое, по их мнению, зловредное влияние на веру и Церковь. Особенно неприятно, что он просил дать ему знать, когда я буду умирать. Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я "покаялся" перед смертью. И поэтому заявляю, что возвратиться к Церкви, причаститься перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому всё, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении - ложь!

Похоронить меня прошу также без так называемого богослужения, а только зарыть тело в землю, чтобы оно не воняло!"

^{О письмах Льву Толстому в конце жизни читайте в августовском номере "Родины" на странице 108.}

Иван Павлов (1849-1936)

Иван Петрович Павлов, великий русский ученый, физиолог; первый русский лауреат Нобелевской премии в области медицины и физиологии 1904 года - "за работу по физиологии пищеварения".

Что бы я хотел пожелать молодежи моей родины, посвятившей себя науке? Прежде всего - последовательности. Об этом важнейшем условии плодотворной научной работы я никогда не могу говорить без волнения. Последовательность, последовательность и последовательность. С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в пополнении знаний. Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущего. Никогда не пытайтесь прикрыть недостатки своих знаний хотя бы и самыми смелыми догадками и гипотезами. Как бы ни тешил ваш взор своими переливами этот мыльный пузырь, он неизбежно лопнет, и ничего кроме конфуза у вас не останется.

Приучите себя к сдержанности и терпению. Научитесь делать черную работу в науке. Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты. Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не могло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты - это воздух ученого. Без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши "теории" - пустые потуги. Но, изучая, экспериментируя, наблюдая, старайтесь не оставаться у поверхности фактов. Пытайтесь проникнуть в тайны их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие. Второе - это скромность. Никогда не думайте, что вы уже все знаете. И как бы высоко ни оценили вас, всегда имейте мужество сказать себе: я невежда. Не давайте гордыне овладевать вами. Из-за нее вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за нее вы откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за нее утратите меру объективности. В том коллективе, которым мне приходится руководить, все делает атмосфера. Мы все впряжены в одно общее дело, и каждый двигает его по мере своих сил и возможностей. У нас зачастую и не разберешь - что "мое", а что "твое", но от этого наше общее дело только выигрывает.

Третье - это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если бы у вас было две жизни, то и их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и ваших исканиях.

ТРИ РЕЦЕПТА ГЕНИАЛЬНОСТИ

1. У Павлова спросили: "Как вы, первый русский нобелевский лауреат и мировая величина, можете объяснить свои успехи?" Павлов ответил: "Просто я включил однажды свои мозги и думал непрерывно в течение двадцати лет. Вот и на премию надумал. Главное, думать непрерывно...".
2. Своей ученице и сотруднице Марии Петровой он говорил: "Ничего гениального, что мне приписывают, во мне нет. Просто я непрестанно думаю о своем предмете, целиком сосредоточен на нем, поэтому и получаю положительные результаты. Всякий на моем месте, поступая так же, стал бы гениальным".
3. "Гений, - говорил Иван Петрович, - это высшая способность концентрировать внимание... Неотступно думать о предмете, уметь с этим ложиться и с ним же вставать! Только думай, только думай все время - и все трудное станет легким".

Лев Троцкий (1879-1940)

Лев Давидович Троцкий, революционный деятель XX века. В первом советском правительстве - нарком по иностранным делам, затем - нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета республики. В 1927 году снят со всех постов. Погиб от смертельного удара ледорубом в голову, нанесенного агентом НКВД Рамоном Меркадером 20 августа 1940 года в Мексике.

Высокое (и все повышающееся) давление крови обманывает окружающих насчет моего действительного состояния. Я активен и работоспособен, но развязка, видимо, близка. Эти строки будут опубликованы после моей смерти. Мне незачем здесь еще раз опровергать глупую и подлую клевету Сталина и его агентуры: на моей революционной чести нет ни одного пятна. Ни прямо, ни косвенно я никогда не входил ни в какие закулисные соглашения или хотя бы переговоры с врагами рабочего класса. Тысячи противников Сталина погибли жертвами подобных же ложных обвинений. Новые революционные поколения восстановят их политическую честь и воздадут палачам Кремля по заслугам. Я горячо благодарю друзей, которые оставались верны мне в самые трудные часы моей жизни. Я не называю никого в отдельности, потому что не могу называть всех.

Я считаю себя, однако, вправе сделать исключение для своей подруги, Натальи Ивановны Седовой. Рядом со счастьем быть борцом за дело социализма судьба дала мне счастье быть ее мужем. В течение почти сорока лет нашей совместной жизни она оставалась неистощимым источником любви, великодушия и нежности. Она прошла через большие страдания, особенно в последний период нашей жизни. Но я нахожу утешение в том, что она знала также и дни счастья.

Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят её от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне.

27 февраля 1940 г. Койоакан.

Все имущество, какое останется после моей смерти, все мои литературные права (доходы от моих книг, статей и пр.) должны поступить в распоряжение моей жены Натальи Ивановны Седовой.

27 февраля 1940 г.

Поправка в текст завещания

Каковы бы, однако, ни были обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее. Эта вера в человека и его будущее дает мне сейчас такую силу сопротивления, какого не может дать никакая религия.

3 марта 1940 г.

ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ

В самом начале 1928 года Льва Троцкого готовились без лишнего шума удалить из Москвы в политическую ссылку в Алма-Ату. Отправляли со всеми предосторожностями, самым медленным поездом. Состоялся краткий прощальный телефонный разговор Троцкого со Сталиным: "Коба! Отправляете меня, полагая - тише едешь, дальше будешь?" - "Нет, Дальше едешь, тише будешь".

Владимир Арсеньев (1872-1930)

Владимир Клавдиевич Арсеньев, подполковник царской армии, крупнейший натуралист-путешественник, этнограф, писатель-гуманист, популяризатор науки, исследователь Дальнего Востока; член Российского географического общества, почетный член Вашингтонского национального и Британского королевского географических обществ. Его произведения переведены на тридцать языков мира. Знаменитая повесть "Дерсу Узала" выдержала более ста изданий.

Этот желтоватый листок в синем выцветшем конверте ректор Дальневосточного государственного технического университета (ДВГТУ) Геннадий Турмов обнаружил совсем недавно, в 2007 году, в одном из букинистических магазинов Москвы - в старинную книгу было вложено завещание Владимира Арсеньева. Он написал его в одной из таежных экстремальных ситуаций и передал проводнику. А тот положил его в первую попавшуюся книгу и... забыл о нем.

Завещание очень короткое:

"Убедительно и горячо прошу похоронить меня не на кладбище, а в лесу. И сделать следующую надмогильную надпись: "Я шел по стопам исследователей в Приамурском крае. Они ведь давно уже находятся по ту сторону смерти. Пришел и мой черед. Путник, остановись, присядь здесь и отдохни. Не бойся меня. Я так же уставал, как и ты. Теперь для меня наступил вечный и абсолютный покой".

Завещание по понятным теперь обстоятельствам не было выполнено. Владимир Арсеньев похоронен на владивостокском Морском кладбище. Его завещание хранится в музее ДВГТУ.

Анна Константиновна Арсеньева, первая жена писателя, исследователя Уссурийской тайги, в своих воспоминаниях цитирует эпитафию, которую Владимир Клавдиевич просил сделать на его могиле:

ПИСАТЕЛЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

Арсеньев никогда не скрывал, что чувствует себя неуютно в горниле революционных преобразований. "Во время революции было столько насилия, столько пролилось крови, что у меня что-то надломилось. Я все больше чувствую свое одиночество. Пусть молодые люди строят новую жизнь как хотят. Мое желание - закончить обработку своих научных материалов и уйти. Уйти подальше, уйти совсем - к Дерсу".
Но именно в эти годы судьба сделала ему бесценный подарок. Владимир Клавдиевич встретил свою единственную любовь - Маргариту Соловьёву. До сих пор бытует версия о том, что замысел "Мастера и Маргариты" оформился у Булгакова в том числе из истории этой любви. Во всяком случае, Булгаков очень интересовался ею.
По официальной версии, Арсеньев умер от крупозного воспаления легких. Это заключение вызвало недоумение у многих современников, а подозрительно скорые (на следующий день после смерти) похороны усилили подозрения.
Его вдова была расстреляна в 1938 году по ложному обвинению в шпионаже (реабилитирована посмертно в 1958 году); дочь осуждена на десять лет лагерей (1941-1951); брат, арестованный в 1937 году, пропал бесследно.

Архиепископ Лука (1877-1961)

Архиепископ Лука, в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, хирург, профессор медицины и духовный писатель, епископ Русской православной церкви. Стал жертвой политических репрессий и провел в ссылке в общей сложности 11 лет. Реабилитирован. Под его руководством за несколько месяцев 1944 года для нужд фронта было перечислено более 250 тыс. руб. на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского и авиаэскадрильи имени Александра Невского. Лауреат Сталинской премии первой степени (1946) за книгу "Руководство по гнойной хирургии". Канонизирован Русской православной церковью "в сонме новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания".

Сохранился полный текст завещания Владыки Луки, составленного, возможно, за несколько часов до ареста:

"К твердому и неуклонному исполнению завещаю вам: неколебимо стоять на том пути, на который я наставил вас.

Подчиняться силе, если будут отбирать от вас храмы и отдавать их в распоряжение дикого вепря, попущением Божиим вознесшегося на горнем месте соборного храма нашего. Внешностью богослужения не соблазняться и поругание богослужения, творимого вепрем, не считать богослужением. Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлученными Богом от храмов и ввергнутыми в голод слышания слова Божия. С вепрем и его прислужниками никакого общения не иметь и не унижаться до препирательства с ними.

Против власти, поставленной нам Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать и во всем ей смиренно повиноваться.

Властью преемства апостольского, данного мне Господом нашим Иисусом Христом, повелеваю всем чадам Туркестанской Церкви строго и неуклонно блюсти мое завещание. Отступающим от него и входящим с вепрем в молитвенное общение угрожаю гневом и осуждением Божиим.

Смиренный Лука. 1923 год"

ИСТОРИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ

На приёме в Кремле в честь отличившихся партизан Сталину был представлен один архиепископ, вождю рассказали его историю. Сталин поинтересовался, чем он будет заниматься после войны. Тот ответил, что вернётся в свой приход. Сталину, видимо, хотелось всё-же обратить его к медицинской деятельности, и он сказал: "Эх, какого хирурга мы потеряли в вашем лице!". "А какого пастыря потеряла церковь в вашем лице, Иосиф Виссарионович!" - ответил поп-хирург-партизан. Это и был Святитель-хирург Лука Войно-Ясенецкий.

Виктор Астафьев (1924-2001)

Виктор Петрович Астафьев, российский и советский писатель, прозаик, драматург, эссеист, Герой Социалистического труда, Лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, внес огромный вклад в отечественную литературу. Ветеран Великой Отечественной войны.

Виктора Астафьева не стало 29 ноября 2001 года. Вот часть того, что он заповедал перед смертью:

"Если читателям и почитателям захочется проводить поминки, то, пожалуйста, не пейте вина, не говорите громких речей, а лучше помолитесь. На кладбище часто не ходите, не топчите наших могил, как можно реже беспокойте нас. Ради Бога, заклинаю вас, не вздумайте что-нибудь переименовывать, особенно родное село. Пусть имя мое живет в трудах моих до тех пор, пока труды эти будут достойны оставаться в памяти людей. Желаю вам всем лучшей доли, ради этого и жили, и работали, и страдали. Храни вас всех Господь".

Опубликованный в 1986 году роман "Печальный детектив", рисующий жутковатые картины советской действительности, первым был переведен на иностранные языки и принес автору международное признание. Была у Астафьева тема главная, проходящая через все его творчество: война, увиденная глазами русского деревенского человека. В девяностые годы прошлого столетия Виктор Астафьев написал главное произведение о войне - роман "Прокляты и убиты". Такую беспощадную оценку войне мог дать только человек, имевший огромную смелость, перенесший неимоверные страдания. Это и помогло ему сказать открыто то, что перечеркнуло всю тогдашнюю официальную литературу о бодрой героике войны.

ЛИЧНОЕ

Десятка полтора лет назад автор этого материала задумал книжку под названием "Главная мысль". И обратился к некоторым выдающимся россиянам с просьбой высказать самое сокровенное. Некоторые откликнулись. Среди них и Виктор Астафьев. Книжка не состоялась. Насколько я знаю, эти строчки еще не печатались. И в этом смысле их тоже можно считать завещанием прекрасного русского писателя...

Планета человеку дана была Богом замечательная, цветущая, спокойная, населенная прекрасными птицами, украшенная цветами, покрытая зелеными травами и лесами. В помощь человеку явились животные, звери, рыбы, и сам человек задуман был прекрасно, да поддался искушениям жить не по закону Божьему, а по велению Сатаны.

Много бед принес себе и земле расхристанный человек, многое уже в нем и на земле не восстановить и даже не поправить, но гении человечества, лучшие умы и сыны земли доказали, на что способен человек, как велик он в деяниях созидательных и какой он варвар и безобразник, когда в безумии разрушает мир земной, его богатства и достижения, разрушаясь при этом и сам.

Только в мирном объединении, только в смирении взбаламученной и уже усталой от мучений души человека, в стремлении его к свету, к разуму спасение, и надо, надо торопиться нам, ведь на краю пропасти стоим. Устоим ли? Удержимся ли?..

Вера Поршнева (1917-1941)

Вера Поршнева, партизанка повешенная фашистами. Сохранилась ее записка-завещание.

"Милая мамочка! Пишу это письмо перед смертью. Ты его получишь, а меня уж не будет на свете. Ты, мама, обо мне не плачь и не убивайся. Я смерти не боюсь... Мамочка, ты у меня одна остаешься, не знаю, как ты будешь жить. Я думаю, что Зоя тебя не бросит. Ладно, моя милая, доживай как-нибудь свой век. Мама, я все же тебе немного завидую: ты хоть живешь пятый десяток, а мне пришлось прожить 24 года, а как бы хотелось пожить и посмотреть, какая будет дальше жизнь. Ладно, отбрасываю мечты... Писать кончаю, не могу больше писать: руки трясутся, и голова не соображает ничего - я уже вторые сутки не кушаю, с голодным желудком умирать легче. Знаешь, мама, обидно умирать. Ну ладно, прощай, моя милая старушка. Как хотелось бы посмотреть на вас, на тебя, на Зою, милого Женечку, если сохраните его, расскажите ему, какая у него была тетя. Ну, все. Целую вас всех и тебя, мою мамочку.

Твоя дочь Вера. 30 ноября 1941г".