Новые женщины - комиссары, красные командиры, борцы за свободную любовь - были рождены революцией 1917 года и закалились на фронтах Гражданской войны. Они не только участвовали в политической жизни. Они определяли моду и нравы нового пролетарского общества.
"Комиссарши"
Уже в феврале 1917-го среди сочувствующих большевикам нашлись хваткие голосистые особы, которые занялись политической агитацией и успешно объяснялись с рабочими и солдатами на понятном "горячем народном языке". Одеты они были просто и ярко - суконные платья, тужурки или мужские кожаные куртки, на голове - красный ситцевый платок, а в руке - красноречивый маузер.
Их прозвали "комиссаршами".
Дамы были не промах, метко стреляли и уверенно диктовали сильному полу свою волю. К примеру, товарищ Лагутина, работница фабрики "Красная Звезда", во время февральских событий влетела в солдатскую казарму, потребовала немедленно сдать оружие и присоединиться к революции. Солдаты безропотно подчинились. Товарищ Александра Яковлева, одетая в кожанку и галифе, с мальчишеским озорством отбирала оружие у петроградских околоточных и унтеров. Некоторые работницы с винтовками в руках охраняли фабрики, патрулировали Смольный и даже участвовали в боях с юнкерами.
"Где мужчина, там и женщина. Для нее нет преград", - писали большевистские газеты.
Многие революционные "комиссарши" приняли участие в Гражданской войне. Одной из самых ярких, безусловно, была Лариса Рейснер. Молодая хорошо воспитанная девушка, овеянная петербургскими духами и туманами, отправилась на хмельной и дикий фронт Гражданской войны, ведомая не только любовью к супругу, Федору Раскольникову, но и чувством здорового авантюризма.
Сражалась с белочехами, потом отступала из Казани, вынесла на себе "бумаги, печати, еще что-то секретное, что велено унести". Узнав о том, что Федор Раскольников захвачен в плен, вместе с провожатым отправилась обратно в Казань на выручку и, что характерно, надела мужской костюм, то есть солдатскую шинель, штаны и сапоги. На подступах к городу выгодно обменяла этот маскарад на черный дамский наряд. В нем пробралась в Казань, но попала в плен, бежала во время допроса, вновь переоделась (на сей раз в платье кухарки) и благополучно вырвалась из города...
Рейснер и позже примеряла мужскую военную форму, ведь она занимала совсем не женские посты - с января 1919 года была комиссаром Морского Генерального штаба, уже летом стала старшим флаг-секретарем при муже, командующем Волжско-Каспийской флотилией, а в июне 1920-го - секретарем штаба Балтийского флота, которым командовал Раскольников. Ларисе определенно нравилась морская форма. Ее часто видели в Петрограде в черном бушлате и в морской фуражке.
В "кожанке" и в юбке, в комиссарской кепке, при портупее, нагане и портфеле запечатлел Ларису Рейснер художник Григорий Алексеев-Гай. Портрет получился едко карикатурным и едва ли соответствовал действительности. Дама не любила оружие, не умела стрелять и появлялась в мужской "кожанке", лишь когда этого требовали военные обстоятельства. И даже находясь на передовой, пыталась одеваться женственно и не переставала думать о шляпках и губной помаде.
Образ "комиссарши" быстро проник в светскую моду. Им увлекались эмансипированные барышни-интеллектуалки в Москве и Петрограде. Такой, к примеру, была Вера Жукова, молодая художница, ученица Петрова-Водкина. Далекая от войны и политики, внешне она была истинной "комиссаршей" - носила мужские брюки, полувоенные рубахи, кепки, курила и стриглась скандально коротко.
Впрочем, среди учениц Петрова-Водкина она была такая одна.
"Командирши"
Так в народе стали называть дам-военнослужащих. В отличие от "комиссарш" "командирши" выглядели подчеркнуто мужественно, умели носить военную форму, отличались крутым нравом и самоотверженностью. Этот образ появился во многом благодаря Льву Троцкому, который выступал за военное образование для женщин и не был против их службы в армии.
Это право дамы официально получили в январе 1918 года, когда был издан декрет об организации РККА. В пункте N 2 первого параграфа говорилось, что доступ в ее ряды открыт для всех граждан Российской республики не моложе 18 лет. 22 апреля 1918 года был издан декрет "Об обязательном обучении военному искусству", в том числе и женщин на общем основании.
"Командирши" коротко стриглись, носили рубахи и черкески, суконные шлемы и папахи. Случалось, даже изменяли имена на мужские. Крестьянка Пинькова вступила в Красную армию и отправилась на Актюбинский фронт с документами на имя Ивана Пинькова. После участия в серии боев ее отправили в пулеметную школу, окончив которую Пиньков-Пинькова снова на фронте, "всегда с пулеметом в цепи, то на одном фланге, то на другом". Она погибла мужественно - прикрывала отход своей части и была зарублена казаками.
Татьяна Солодовникова, первый редактор газеты "Красная искра", вступила в Петроградский запасный полк под именем Тимофей. Ее быстро раскрыли, а имя превратилось в партийную кличку Тимоша. Сначала она работала на Польском фронте, затем - в составе Тамбовской армии "ликвидировала бандитизм". Одевалась по-мужски - красноармейская шинель, "богатырка" со звездой. Аналогичную форму носила "неутомимый разведчик" Белугина, принявшая участие в подавлении Тамбовского восстания. Искусно маскировалась под красноармейца Е.И. Осадчая. В ее родном 209-м стрелковом полку она числилась Иваном Герасимовичем Хаустовым, отлично воевала, стала командиром взвода. За отличие в бою 15 июня 1919 года получила орден Красного Знамени.
Ольга Минская также записалась в Красную армию под мужским именем, но в боях не участвовала, а с отрядом штабных "чистильщиков" искала в деревнях спрятавшихся махновцев. Осенью 1920 года по личному распоряжению Троцкого ее приняли на кавалерийские курсы и записали под мужским именем. Позже она, уже под своей фамилией, поступила слушателем в Военную Академию РККА и окончила ее в 1928 году. Это же заведение окончила и другая красная "командирша" - Александра Павловна Богат, настоящая кавалерист-девица, носившая мужскую военную форму даже в мирное время.
Одной из самых известных красных амазонок была Павлина Кузнецова, наводчица пулемета 35-го кавалерийского полка, входившего в состав 6-й кавалерийской дивизии знаменитой 1-й Конной армии Буденного. Она неоднократно участвовала в полковых разведках, но весной 1920 года у села Непадовка (Нападовка) полковая команда случайно налетела на разведчиков-белогвардейцев, начался бой, Кузнецова изо всех сил расстреливала противников из пулемета, заставила их отступить и этим спасла положение группы. Этого было вполне достаточно для представления к награде. В 1923 году Кузнецова получила орден Боевого Красного Знамени.
После окончания Гражданской войны "командирши" легко возвратились к мирной жизни и стали добропорядочными дамами. Но были и такие, кто не захотел превращаться в женщину. Примечателен случай с сотрудницей ГПУ Евгенией Федоровной. В 1918 году она поступила на службу в ЧК и в полном соответствии с жанром Гражданской войны поменяла имя на мужское - Евгений Федорович. Работала в следственно-карательных органах, говорила о себе исключительно в мужском роде и носила мужскую форму и цивильные костюмы. Затем отправилась на Гражданскую войну, была, по ее собственному утверждению, на Южном фронте, участвовала в операциях "против белых банд", вернувшись с фронта, продолжала службу в войсках внутренней охраны и ГПУ. В 1922 году она, все еще выдавая себя за мужчину, успешно зарегистрировала брак с женщиной, которая не подозревала об "истинном поле своего супруга".
На "Евгения Федоровича" коллеги попытались подать в суд "за преступление против природы", но дело развалилось и брак расторгнут не был. Позже дама получила пулевое ранение во время стычки с московскими бандитами, вынуждена была оставить службу и с большим нежеланием рассталась с формой, которую обожала. Она стала пить, дебоширить, несколько раз попадала в милицию за хулиганство и за "разгул с женщинами". Ее пытались вылечить психиатры, но, судя по всему, безуспешно.
А вот доктору Альфреду Штессу, занимавшемуся аналогичным случаем, удалось, по его собственному утверждению, вылечить девушку, выдававшую себя за мужчину и именовавшую себя Александром Павловичем. Во время Гражданской войны она пристрастилась к военизированным костюмам, носила брюки, кепки, большие мужские перстни и стек. Врач разработал особый курс терапии, после которого пациентка вновь ощутила себя девушкой и отказалась от мужской одежды. По крайней мере так утверждал сам психиатр, поспешивший опубликовать впечатляющие результаты и фотографии в научном журнале.
"Маркитантки"
Семнадцатый год сделал женщин свободнее не только в социальном плане. Инесса Арманд и Александра Коллонтай отстаивали равноправие мужчин и женщин, говорили о свободной любви, о том, что брак - это товарищеский союз, что можно жить просто так, не регистрируя отношения. Дамы перестали бояться огласки и скрывать свои желания. Таких прозвали "маркитантками революции". Любопытно, что их количество стремительно увеличивалось от 1917 года к середине двадцатых. Академик Владимир Бехтерев, периодически получавший письма и даже доносы на особо ярых "маркитанток", даже завел отдельную папку, озаглавив ее "Нимфомания".
Один из сюжетов в архиве Бехтерева связан с партийкой Стороженко из Днепропетровска. Девушка состояла в партии с 1918 года, служила в ЧК, воевала в Гражданскую, сражалась с махновцами. Ее несчастный супруг обратился к Бехтереву как к последней инстанции с просьбой излечить любвеобильную жену от постыдного недуга: "Среди чекистов и солдат, постоянно в мужской среде, вечные разъезды с армиями, она представляла собой маркитантку революции". Но товарищ Стороженко и не думала излечиваться, а тем более каяться. Я абсолютно здорова и счастлива, уверяла она психиатра, перед которым открыла все подробности своей бурной жизни. "Раз можно делать так мужчинам, то, значит, и мне можно", - писала товарищ Стороженко.
Как же несправедливо прозвище, приклеенное революцией, к настоящим маркитанткам! Торговкам провизией, которые сопровождали войска в походах. "Пулею пробито днище котелка, маркитантка юная убита..." - нет, не о "маркитантках революции" одна из лучших песен Булата Окуджавы...