Пересмотр истории неизбежен, неотвратим, иногда спасителен. Чаще непредсказуем. История не спрашивает и не просит - она идет своим ходом, меняя галсы и отчеркивая этапы, а мы, участники (и жертвы) ее кульбитов, угадываем меняющийся смысл.
Пересматриваем.
Когда я восстанавливал биографию моего отца, без вести пропавшего на фронте, я ни о какой Истории не думал. Я искал следы. Искал силы, вырвавшие отца из родной донской станицы и определившие почти по Шолохову судьбу его большой семьи. И только по ходу поисков я почувствовал, как в жизни отца менялись цели его переездов и переобучений. Неостановимо менялись - от военного времени к мирной передышке и от мировой революции к готовности умереть за одну, отдельную, строившую коммунизм страну.
То есть за Родину.
Мне говорили, что я пересматриваю Историю. Я тихо соглашался. Без апломба. Без смены вывесок. Что со страной, то и с моим отцом. А значит, и со мной.
Если же копнуть поглубже, то и с дедом.
Сегодня Историю продолжают скрупулезно взвешивать. Но почему так громко? Памятники сносят! Города переименовывают! Войну перевоевывают! Не немцы, которым это вроде бы по резону. А поляки, украинцы. Пересматривают чуть не каждый шаг (бой) Красной армии, идущей от Киева к Варшаве и дальше на Берлин. Пересматривают все: цели, роли...
Люди, знающие войну по учебникам, возмущаются, люди, заставшие войну и помнящие ее, готовы махнуть рукой.
Потому получив приглашение на пресс-конференцию, я был так заинтригован и озадачен. В выставочном комплексе Государственного исторического музея - в зале, где при царизме заседала Московская городская дума, - представили проект "1917. Свободная история". По словам авторов, "что-то вроде сетевого сериала или документального реалити-шоу - с элементами исторической литературы, драматического театра, сериала и современной соцсети".
Проще говоря, в виртуальном пространстве, пользователь может следить за развитием исторических событий в режиме реального времени, погружаясь в него. Здесь нет посредника: между зрителем и героями не стоит писатель или режиссер, никто не навязывает свою интерпретацию событий.
Сама идея мне, безусловно, нравится. Тем более что проект перекликается с рубрикой "Печать эпохи" о публикациях российской прессы 1917 года, которую наш журнал ведет уже несколько месяцев (очередной материал читайте в этом номере на стр. 19).
А сказать хочу о своих сомнениях.
Можно ли восстановить, воскресить, оживить ушедшее навсегда? Участники пресс-конференции отвечали безоговорочно: можно! Материала - бездна. Исследуя его в границах одного года, проектанты рассчитывали на пару сотен свидетелей. А их оказалось полторы тысячи!
Что происходило сто лет назад, день в день? Ждали, что возобновит работу Государственная Дума. Что вступит в строй мурманская ветка железной дороги - это крайне важно для исхода Мировой войны. Обсуждали очередное замужество великой княгини Ольги, сестры царя...
Чтобы почувствовать ход тогдашней реальности, надо в этот ее ход погрузиться.
Но будет ли это реальность или ее нынешняя версия?
Убежден: это будет параллельная реальность, восстановленная в потоке деталей.
Вот почему меня насторожила оговорка авторов, придумавших "1917. Свободную историю":
"Проект должен произвести революцию в восприятии истории..."
Значит, очередная революция?
История и впредь останется предметом раздумий людей, к тому одаренных и ищущих в произошедшем смысл. Эти люди будут писать и переписывать Историю - в зависимости от того, как и чем окажется заряжена их память. Наша память! И от того, чего потребует от них (то есть от нас) продолжающаяся и меняющаяся реальность.
Окончательных истин История не ведает.