Хуторяне рвали газету
Волнения начались в конце февраля, а с наступлением весны пала монархия.
Вот как известие об этом восприняли в хуторе Николаевском: "Второго марта утром пассажиры, приехавшие с поездом № 5 из Царицына, привезли с собою несколько экземпляров телеграмм о свершившемся перевороте. Весть эта молниеносно разнеслась по хутору. Все ликовали. К приходу почтового поезда № 5 масса народа собралась на станции, чтобы получить свежий номер газеты, но газеты не получились. Многие бросились по вагонам в надежде купить "Волго-Донской край" у пассажиров. Но каждый пассажир, имевший газету за 2 марта, ни за какие деньги не уступал ее. В конце концов, удалось приобрести несколько номеров по рублю за экземпляр. К вечеру эти газеты были так засалены, переходя из рук в руки, что читать их уже нельзя было". Обычная цена одного выпуска была всего семь копеек. Впрочем, к июлю он подорожал до 10, а к октябрю - 20 копеек.
В Царицыне кричали "ура!"
Торжествовали и в Царицыне, временный исполнительный комитет организовал парады на четырех городских площадях.
Вот как восторженно описывает увиденное безымянный журналист: "Воскресенье, 5-е марта, было действительно воскресеньем свободы из-под гнета старого режима. <…> Вот идет полк. Рота за ротой с красными флагами, стройными рядами проходят солдаты, во главе с офицерами, между живых стен граждан. Население громкими возгласами "ура" приветствует войска. Махают шапками и платками. <…> Седой полковник с симпатичным лицом верхом на лошади провожает своих солдат в казармы. С улыбкой поздравляет полковник солдат. И тысячная толпа народа радостно наблюдает за этой трогательной картиной. <…> Солдаты начинают качать офицеров. Полковник, уступая просьбам солдат, слезает с лошади. Его подхватывают на руки, качают и затем относят на квартиру. Прекрасный, незабываемый день!"
И такое ликование под звон колоколов длилось целый месяц. Между тем старая полиция оказалась не нужна. В созданную милицию в первые же два дня записались 180 человек. В том числе священники и женщины. Затем количество желающих служить в органах правопорядка пошло на убыль.
Газета отметила: "Желательно, чтобы в милиционеры записывалось побольше интеллигентов". Не поспоришь. До сих пор желательно. В № 60 вышла заметка, в которой сообщалось о монархистах, не пришедших в восторг от смены режима. В их числе назывался и священник Никольский.
Уже в № 62 выяснилось, что священнослужителей с такой фамилией в Царицыне было два. И Евгений Никольский не желал иметь ничего общего со своим "ретроградным" однофамильцем Иоанном: "По своим убеждениям всегда был, есть и буду сторонником свободы, христианского братства и равенства всех народов, а не прежнего поработительного строя и гражданского бесправия".
Перепись муки
Свобода не приходит одна. Сразу начались перебои с продовольствием. Сначала в лавках на некоторое время пропало мясо. Затем возникли трудности с поставками хлеба.
Власти даже устроили перепись запасов муки. Вообще ситуация во многом напоминает ту, с которой россияне столкнулись в начале 1990-х годов. Вот такие обращения то и дело появлялись на газетных страницах: "Замечено, что граждане города Царицына то и дело берут вклады из сберегательных касс. Исполнительный комитет убедительно просит не делать этого. <…> Вашим вкладам никакая опасность не грозит. Будьте патриотами, не вносите паники. Это лучшая услуга, какую вы окажете новому свободному строю России. Граждане, не берите ваших вкладов".
Через каких-то 10 дней после отречения Николая Царицынский комитет общественной безопасности вынужден был объявить, что суду будут предавать всех, кто проводит обыски и аресты, не имея на то ордера. Вряд ли власти стали бы делать такие предупреждения, не имея на то повода. Известно, что исполнительный комитет завалили анонимками, которые, впрочем, остались без рассмотрения.
Исторический момент
В остальном же продолжалась "старая" жизнь.
Благотоворители собирали средства для армии, чтобы послать солдатам пасхальное яичко. Правда, теперь красный цвет подарка означал кровь не только Спасителя, но и борцов за свободу. Важность момента почувствовали и ценители истории. В 1914 году в Царицыне появился музей. И специальная комиссия обратилась ко всем царицынцам, принимавшим участие в революционных событиях, с просьбой приносить "записки о личных впечатлениях, фотографические снимки, воззвания". Проверить, как горожане откликнулись на этот призыв, не удалось. В краеведческом музее не сохранились журналы приемки тех лет. Причина проста: все погибло в огне Сталинградской битвы.
"Дайте денег!"
С апреля активно рекламируется подписка на "Заем свободы", сравнительно честный способ отъема денег у населения. Судя по всему, царицынцы к такому начинанию отнеслись с недоверием. К лету напоминания о подписке становятся все настойчивее: "Граждане! Чтобы укрепить свободный строй, нужно поддержать Временное правительство. Оно просит у вас для государственных нужд денег. Дайте их!"
Рекламы на последней полосе, однако, становится даже больше. Причем на фоне небольших объявлений выделяются крупноразмерные иллюстрированные блоки, посвященные чудодейственным лекарствам. Например, "От гонореи и триппера требуйте средства кубеноль и бленозоль". Нахваливается и мазь от геморроя.
Контрольная комиссия ведет борьбу со спекуляцией. Ежедневно конфискуют продукты питания, табак и бумагу. Однако перекрестки все равно заполнены продавцами. В постоянной рубрике "Местная жизнь" читаем: "В отношении покупателей у торговцев имеется своя мерка "справедливости": солдату можно и скинуть пятак, штатскому, особенно кто пофасонистее одет, можно накинуть гривенник в предположение его "буржуйского" происхождения".
Крестьяне не желают сдавать пшеницу и зерно волостным продовольственным комитетам и всячески мешают учету запасов зерна. Установленные твердые цены на хлеб аграрии считают слишком низкими. Не пройдет и нескольких месяцев, как рис, пшено, спички и мыло в Царицыне начнут продавать исключительно по продовольственным книжкам. О необходимости обзавестись ими население предупредили за 10 дней.
Вскоре газета сообщает о трудностях, с которыми горожане столкнулись при получении книжек. Естественно, в такие дни активизируются наиболее, скажем так, бдительные. Житель хутора Николаевского, подписавшийся как дядя Вася, пишет: "В то время, когда родина на краю гибели, когда все призывается к единению и забвению классовых интересов, у нас в хуторе происходит странное отделение торговцев и промышленников. Они организуют "Купеческий кооператив", в котором членский взнос доходит до 1000 рублей и одно лицо может иметь несколько паев. Ясно, что трудовому народу нет доступа в этот "кооператив", цель которого, очевидно, прижать служащих и рабочих"... Революция продолжается.