Это самый загадочный эпизод его биографии, но и он говорит о невероятной тяге молодого человека к учебе.
Академию штабс-капитан Чернавин окончил в 1904 году по 1-му разряду, то есть с причислением к Генеральному штабу - "мозгу армии". Так началась его блестящая - и, увы, совсем недолгая - дореволюционная карьера.
Его день в Гумбинене
Новоиспеченный генштабист - как подлинный профессионал-военный - тут же попросился на Русско-японскую войну.
После нее Генерального штаба капитан Чернавин служил в Вильне (ныне Вильнюс). Сначала в штабе 3го армейского корпуса, потом в штабе Виленского военного округа. В Вильне же отбыл обязательное для генштабиста командование строевым подразделением.
Преподавал военные науки в Виленском военном училище.
Из Вильны выступил и на Первую мировую - старшим адъютантом отдела генерал-квартирмейстера (то есть по-нынешнему помощником начальника оперативного отдела) штаба 1й армии, которой командовал П.К. фон Ренненкампф.
И 7 (20) августа 1914 г., еще в Вильне, Генерального штаба подполковник Чернавин докладывал начальству о Гумбиненском сражении, успех 1-й армии в котором вынудил германцев перебросить на Русский фронт два корпуса с Французского. В результате быстрого разгрома Франции не получилось - а значит, не получилось и "блицкрига", быстрого окончания войны...
День Гумбинена для Чернавина явно стал одним из лучших в жизни.
И об этом сражении он напишет в эмиграции, может быть, лучшие страницы своего выдающегося исследования.
Но до эмиграции Виктору Васильевичу Чернавину надо будет пройти еще много военных дорог.
С германской - на Гражданскую
С ноября 1914 года Генерального штаба полковник Чернавин целый год возглавлял штаб 51-й пехотной дивизии II Кавказского армейского корпуса. И с ним прошел почти через все "самые трудные бои германского фронта"1.
На реке Бзуре (к западу от Варшавы) в конце 14-го...
Под Млавой, у границы Польши и Восточной Пруссии, в феврале 15-го...
В Галиции и восточной Польше летом 15-го...
Под Вильной в сентябре...
Еще год, с ноября 1915-го, командовал на Западном фронте, в Белоруссии, 24м пехотным Симбирским полком 6й пехотной дивизии. (В 1931 году Чернавин наверняка с удовольствием прочел в добытых им материалах к истории симбирцев, что в 14-м полк "показал себя с наилучшей стороны в смысле боевой подготовки: все бои с противником для него всегда кончались успешно"2.)
Еще полгода, с ноября 1916-го, возглавлял на Северном фронте, в Латвии, штаб 36-й пехотной дивизии и штаб XIX армейского корпуса.
В июне 1917-го Генерального штаба генерал-майор Чернавин оказался на другом конце огромного фронта - на нижнем Дунае. На должности генерал-квартирмейстера (начальника оперативного отдела) штаба 6-й армии Румынского фронта.
А в 1918 году оказался у белых.
Сделать этот выбор ему было легче, чем многим другим: Октябрь застал его на юге России - там, где советская власть пала уже весной 1918-го под ударами германцев и австро-венгров. И вернулась лишь через год - когда Чернавин уже служил у генерал-лейтенанта А.И. Деникина, в Вооруженных силах Юга России (ВСЮР).
Сначала - генерал-квартирмейстером штаба Крымско-Азовской Добровольческой армии. Затем начальником штаба 3-го армейского корпуса, в который была преобразована эта армия и который в июне вытеснил красных из Крыма.
А с августа 1919 года - начальником штаба войск Новороссийской области (развернутых из 3-го корпуса).
Один в поле не воин
Войска Новороссийской области (командующий генерал-лейтенант Н.Н. Шиллинг) воевали на крайнем западе того пространства, где шла борьба между красными и белыми.
На Правобережной Украине, между Днепром и Днестром.
Сперва наступали от Херсона на запад, к Николаеву и Одессе. Затем, вслед за красной группой И.Э. Якира, - на север, в Подолию.
Там им довелось столкнуться и с махновцами, и с незнакомым еще врагом - петлюровцами, через территорию которых прорвался и исчез на севере Якир. И с войсками Украинской народной республики (УНР), чьи правительство и армию возглавлял С.В. Петлюра. С точки зрения белых - сепаратист, изменник единой и неделимой России...
В ноябре 1919 года красные сломили сопротивление Добровольческой армии и казаков под Орлом и Воронежем - и те покатились на юг, к Азовскому морю.
А далеко на западе войска Шиллинга продолжали одерживать победы!
Из Подолии они вступили уже в пределы Волыни: Крымский конный полк занял Староконстантинов, а 2 декабря 1919 г. вошел в Любар (юго-западнее Житомира).
Впереди уже маячило Полесье...
Надо ли говорить, что к победам Шиллинга приложил руку его начштаба.
Но один в поле не воин - в декабре пришлось отступать и группе Шиллинга. В январе 1920го красные прижали ее к Черному морю у Одессы. Нехватка транспортов и угля позволила эвакуировать лишь часть сил, а остальным пришлось пробиваться вдоль Днестра на север, в район, занятый поляками.
В русской армии барона П.Н. Врангеля, до размеров которой съежились ВСЮР, должностей для Шиллинга и Чернавина уже не нашлось...
Страницы, пропахшие порохом
В Праге, в 1923 году, Чернавин стал сотрудником Архива русской эмиграции (с 1924-го - Русского заграничного исторического архива, РЗИА). Финансировало его правительство Чехословакии, и в 1928 году РЗИА стал подразделением чехословацкого МИД. Но всю его работу по сбору и хранению документов направляли и осуществляли русские ученые, призвавшие эмиграцию "сохранить свою документированную память как часть культурного наследия России"3.
В надежде вернуть когда-нибудь эту часть на Родину.
Попасть в сотрудники РЗИА среди эмигрантов считалось большой удачей: там хоть и мало, но платили4. Но Чернавин, собиравший материалы по истории Первой мировой и Гражданской войн, не просто отрабатывал жалованье. Он любил свою русскую армию, хотел, чтобы она обрела историю последних лет своей жизни.
Направлял специальные вопросники офицерам-эмигрантам.
Как велась тактическая подготовка командного состава перед 1914 годом? Как проявили себя в боях младшие офицеры рот? А командиры рот? А батальонов? А унтер-офицеры и рядовые?
Организовывал заочные дискуссии.
Прав ли генерал В.Е. Флуг, написавший, что русское офицерство было безынициативно? Можно ли объяснить неудачи Гренадерского корпуса в первых боях малой боеспособностью влитых в его ряды московских и подмосковных рабочих?
Уточнял факты.
Сколько все-таки германских орудий захватил 26 августа 1914 года под Тарнавкой лейб-гвардии Московский полк? Неужели 42?
Записывал устные рассказы, встречаясь с людьми в самой различной обстановке. Капитана М.М. Липинского, например, подловил в ноябре 1927 года на русской выставке-базаре в Праге, где тот "продавал разные художественные изделия из дерева". "Расспрос велся в моменты, когда не было покупателей"5...
Делал выписки, сводил воедино источники...
С 1923 по 1938 г., когда был уволен из РЗИА по сокращению штатов, Чернавин создал уникальное собрание материалов по истории русской и белых армий, основу которого составили воспоминания. Десятки тысяч страниц!
Золотые крупицы правды
Почему это собрание уникально? Во-первых, потому, что без Чернавина многие авторы воспоминаний их никогда бы не написали.
Когда писать? До мемуаров ли? Надо добывать хлеб насущный.
Вот разве что кто-то убедит, что это нужно (как писал Н.С. Лесков) "для русской полезности"...
Этим "кем-то" и стал Чернавин.
Во-вторых, многие из собранных им воспоминаний обладают повышенной информативностью. Они соединяют достоинства собственно воспоминаний и служебных аналитических записок. Первые фиксируют "мелочи", не отражаемые в служебных документах, а вторые облегчают жизнь историку, проделывая за него часть работы по сбору и анализу фактов. (В том числе и таких, каких в других источниках не найти.)
Эту информативность обеспечил Чернавин, прямо просивший осветить интересующие историков вопросы.
Какой только информации нет в его материалах! Вот, к примеру, август 1914-го.
Те части XXIII армейского корпуса, которые поспели к сражению при Танненберге, там и сгинули. Но благодаря разысканному Чернавиным подпоручику лейб-гвардии Кексгольмского полка П.И. Дмитриевскому мы знаем, например:
- что 2-ю батарею лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады германцам пришлось захватывать штыковой атакой,
- что орудийные расчеты отбивались бебутами - кривыми артиллерийскими кинжалами,
- что именно тогда пали оба служивших в батарее брата-поручика - Георгий и Борис Гедлунды,
- что не сдался и взвод (две пушки), успевший проскочить вперед,
- что, сражаясь еще какое-то время, он подбил немецкий бронеавтомобиль,
- что кексгольмский обоз 1-го разряда избежал окружения и вывел от 900 до 1200 пленных, взятых погибшей в "котле" 2-й пехотной дивизией6...
Расспрошенный Чернавиным чехословацкий майор Новозамский поведал, как, воюя в австрийском 98-м пехотном полку под Комаровом, в Холмской Руси, он лишь два или три раза за день заметил "поднявшегося и перебегавшего русского стрелка, вообще же район русских позиций казался абсолютно безлюдным". Но оттуда гремел такой "необычайно меткий и сильный" ружейный огонь, что за день в 98-м набралось до 1600 убитых и раненых7!
Так маскировалась и стреляла русская 17-я пехотная дивизия.
А вот другой эпизод Галицийской битвы - под Фирлеювом в Галиции. Роты 46-го пехотного Днепровского полка бьют из винтовок по окопам тирольских стрелков за рекой Гнилая Липа с расстояния в 1400 и 1700 метров.
И "было отчетливо видно, - вспоминал генерал-майор М.П. Башков, - как целый сноп попаданий ложится на гребень окопов противника, а также перед ними и за ними; противник прекратил всякую стрельбу, и отдельные его стрелки пытались бежать назад в лес, но падали, сраженные нашими выстрелами". Найденный потом в окопе в груде раненых командир австрийской роты сказал, что тирольцы "считаются лучшими стрелками во всей австрийской армии". Но "ваши стрелки не уступают нам по стрельбе..."8
А ведь сколько писали после войны о ненужности обучения стрельбе из винтовок на большие дистанции!
Много писали и о беспорядочном отходе разбитой при Гумбинене 28-й пехотной дивизии. Но вот что сообщал Чернавину капитан Калачевский из 28-й артиллерийской бригады: "Кажется, бегства, даже небольших частей (взвода, роты), не приходилось наблюдать ни 6-го, ни 7-го числа [августа. - Авт.]. Не наблюдалось даже одиночных людей, уходивших под разными неосновательными предлогами в тыл..."9
Спасибо, господин генерал...
Весной 1945 года, когда в Прагу вошла Красная армия, Чернавин, как и его бывший начальник Шиллинг, были арестованы Смершем, но вскоре выпущены. И все же белоэмигранту жилось тревожно в ставшей коммунистической Чехословакии. В конце 1955 года 78-летнего генерала выселили из знаменитого "профессорского дома", построенного в 20-е в Праге кооперативом русской интеллигенции.
В 1956 году Виктор Васильевич скончался в Оломоуце, в доме приютившей его чешской семьи.
А собранные им материалы - вместе со всем РЗИА - еще в 1945-м были вывезены в Москву. Чего, собственно, и желали сотрудники РЗИА - правда, после падения власти коммунистов. Но потом пала и она, и история русской армии в Первую мировую перестала считаться "неактуальной" темой.
С чернавинскими материалами работают теперь русские историки, в том числе и пишущий эти строки.
Пусть станут они венком на могилу генерала Чернавина.
1. Керсновский А.А. История русской армии. Т. 4. 1915 -1917 гг. М., 1994. С. 191.
2. ГА РФ. Ф. Р-5956. Оп. 1. Д. 10. Л. 15.
3. Бабка Л. РЗИА и исторические труды Яна Славика // Нансеновские чтения. 2008. СПб., 2009. С. 310.
4. Родионова Н.А. Русский Заграничный архив в Праге: история становления и деятельности // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия "История России". 2015. N 4. С. 112.
5. ГА РФ. Ф. Р-5956. Оп. 1. Д. 45. Л. 22 об.
6. Там же. Д. 42. Л. 90 об., 92.
7. Там же. Д. 32. Л. 4, 4 об.
8. Там же. Д. 36. Л. 23, 23 об.
9. Там же. Д. 52. Л. 328 об.