"Русский Инвалидъ". Отряд против дивизии
Первым о подвиге крохотного отряда и его командира рассказал журнал "Русский Инвалидъ" 25 декабря 1905 года.
Со дня Цусимского, несчастного для нас морского боя, Южный Сахалин был фактически совершенно отрезан от материка, так как японцы стали единственными властителями всех вод нашего Дальняго Востока, и уже ни одно судно, не только нагруженное войсками или боевыми припасами, но и торговое, не могло проникнуть на Южный Сахалин без риска погибнуть в борьбе с превосходным противником, победоносный флот которого крейсировал в Лаперузовом проливе и Японском море, блокируя одновременно Владивосток и пост Корсаковский.
< >
Наши силы на Южном Сахалине были ничтожны. Всего-навсего, считая единственную нашу регулярную часть, собранные на месте из каторжников и ссыльнопоселенцев четыре дружины, несколько десятков моряков, артиллеристов на шесть орудий и людей, составлявших посты береговой охраны, у нас было всего на Южном Сахалине в июне 1905 года 1363 человека при 198 лошадях.
Обороняться на Южном Сахалине решено было партизанскими отрядами, которые должны были действовать каждый вполне самостоятельно, отходя вглубь острова в тайгу, где были устроены склады продовольствия, - делая засады, препятствуя движению японцев, производя поиски на их сообщения и затрудняя занятие ими острова.
Таких отрядов было пять. Один из них был Чеписанский отряд, он состоял из 4-й Дружины, имел один пулемет и находился под начальством 243-го Златоустовского пехотного полка штабс-капитана Гроте-Слепиковского.
Всего в Чеписанском отряде было около 175 человек и 36 лошадей.
23 июня в виду маяка на мысе Крильон появилась японская боевая эскадра, состоявшая из 53 судов, в числе их было много больших транспортов, с которых японцы, против наших ничтожных сил, высадили 24 июня, в 12 верстах южнее поста Корсаковского у д.Мереи, около дивизии пехоты, четыре батареи и несколько эскадронов кавалерии.
< >
Отряд Слепиковского в этот день находился в д. Чеписани на берегу Анивскаго залива в верстах 10-15 от Мереи, места высадки десанта.
В первый же день, насколько это можно судить по скудным дошедшим до нас сведениям, у Слепиковского во время высадки была перестрелка, но затем часов в 6 вечера он направился в тайгу, к тому месту, где у него были сложены продовольствие и боевые припасы, где и пробыл с дружиной пять дней. Отсюда штабс-капитан Слепиковский посылал своих дружинников на разведки, и они по слухам от поселенцев донесли, что невдалеке, по берегу моря и японцы также производят свои разведки.
< >
Место, где устроился небольшой укрепленный лагерь 4-й дружины штабс-капитана Гроте-Слепиковского, вероятно находилось, судя по рассказам крестьянки Пиченежской1, близ озера Пресного, с одной стороны, и озера Тунайчи - с другой, и невдалеке от пролива, соединяющего озеро Тунайчи с заливом Мордвинова на восточном берегу Южного Сахалина.
1(Крестьянка из ссыльных Матрена Пиченежская, жившая в посту Корсаковском, поступила в числе других трех женщин сестрою милосердия в 4-ю дружину, в отряд штабс-капитана Гроте-Слепиковского. Она совершила с дружиной весь поход, жила в окопах под огнем и в день сражения 20 июля была ранена пулею в ногу. После пленения отряда она была взята японцами и затем доставлена ими через залив Де-Кастри на материк, откуда и прибыла в Хабаровск.) Прим. М. Андреев.
Здесь 20-го июля произведено было на укрепленный лагерь Слепиковского нападение большого отряда японцев; крестьянка Пиченежская так описывает этот бой:
"20-го июля еще было темно, когда из-за озера Тунайчи показалось около 400 японских солдат без орудий и стали сильно стрелять по нашим ложементам. Ложементы были устроены так, что человека в рост закрывали от неприятельского огня; японцы влезали даже на деревья, чтобы высмотреть расположение нашей дружины. Сражение с японцами продолжалось до 11 часов ночи. День был ясный и жаркий. Во время сражения у нас было убито 11 человек и ранено 13 человек, а у японцев убито было около 300 человек, в том числе и их командир; мы сами ходили смотреть убитых японцев на другой день сражения. Японцы отступили обратно к Тунайчи в 11 часов ночи 20го июля и до 28го июля за исключением их разведчиков мы японцев не видали. Японцы были одеты очень чисто и, судя по убитым, народ очень крепкий".
По свидетельству другой крестьянки из ссыльных Татьяны Поюровской, японцы долго разыскивали отряд Слепиковского, и когда случайно поймали разведчика 4-й дружины Залеванного, то пытали его, требуя указать, где находится дружина, а потом казнили. Пытку японцы производили в присутствии врача; в ляжки несчастного втыкали штык, чтобы добиться показаний, затем штык вынимали и рану заклеивали пластырем. И так много раз.
< >
Чтобы покончить, наконец, с 4-й дружиной Слепиковского, японцы назначили особый отряд и придали ему батарею скорострельной артиллерии из 8ми орудий и 28-го июля окружили дружину.
Привезя батарею, японцы расположили ее, разделив пополам, с двух сторон и с утра 28го июля с расстояния четырех верст начали обстреливать окопы дружины. За неимением артиллерии наши отвечать японцам не могли.
< >
Штабс-капитан Слепиковский с биноклем в руках стоял на валу и бесстрашно наблюдал за огнем, ободряя людей. Более двух часов длилось обстреливание. Около 9 час. утра одним из снарядов Слепиковский был поражен в поясницу и убит на месте; с ним поранено осколками четыре дружинника.
Так пал этот честный воин - одиноко со своей дружиною державшийся 35 дней в дебрях пустынного острова за 10,000 верст от родины и сражавшийся без всякой надежды на помощь, которая ниоткуда и никоим образом не могла к нему явиться. < >
М. Андреев.
28-го октября 1905 г. Хабаровск.
Под заметкой в "Русском Инвалиде" - короткое примечание автора: "Предыдущая служба штабс-капитана Гроте-Слепиковского нам неизвестна. Будем надеяться и просим 243-й Златоустовский пехотный полк поместить в "Русском Инвалиде" в дополнение этой статье сведения о службе Гроте-Слепиковского, его происхождении и то, что известно о нем в полку..."
Ниже мы вернемся к публикации "Русского Инвалида" и реакции на нее однополчан штабс-капитана. А пока перенесемся на 80 с лишним лет вперед, когда на Тунайчу пришли сахалинские поисковики. Публикуем выдержки из их отчета.
Экспедиция 1989 года. Икона штабс-капитана
В июле-сентябре 1989 года вскрыт 8-метровый левофланговый окоп нижнего огневого яруса, прикрывавший северо-восточные и восточные подступы к укрепленному лагерю партизанского отряда...
< >
Извлечены и перезахоронены полные останки 33 человек и 1 неполные. Из них не более 10-12 человек составляли собственно гарнизон окопа. Положение тел остальных свидетельствовало о том, что их стаскивали и сбрасывали в окоп. Зафиксированы характерные повреждения от ударов прикладом по голове, пробоины от револьверных пуль. Характер формы одежды носил достаточно разнообразный характер - армейские гимнастерки и шаровары, гражданские пиджаки и брюки, каторжанские брезентовые куртки и шаровары, флотские бушлаты и брюки соседствовали с картузами и бескозырками каторжан. Только несколько пар сапог могли принадлежать военнослужащим Корсаковского резервного батальона, остальные свидетельствовали о том, что их владельцы являются ссыльнопоселенцами и даже ссыльнокаторжными.
Нижнее белье также было не уставным - стеклянные пуговицы были разного цвета - белого, черного, синего и голубого. Общим для личного состава, погибшего в ложементе нижнего огневого яруса, являлось наличие ополченческих крестов различной формы при полном отсутствии кокард армейского образца. Факты обнаружения сохранившихся винтовочных патронов носили единичный характер. Личные вещи, позволявшие идентифицировать владельца, нами также не обнаружены.
< >
В октябре-ноябре 1989 года вскрыта полуземлянка, получившая наименование "медицинский котлован". Она имела два входа - один вел в центр северного ложемента верхнего огневого яруса, второй выходил на правый фланг этого сооружения. Найденные у входа небольшое скопление гильз и две обоймы к винтовке "Арисака" тип 27 и характер повреждений останков и деформированные 6,5-мм винтовочные пули, найденные миноискателями под останками, говорили о том, что личный состав в ней был добит выстрелами от входа. Бинты, сохранившиеся на останках, специальная посуда, оборудование и положение тел свидетельствовали и о том, что в землянке находились раненые. Из нее извлечены и перезахоронены полные останки четырех человек и одни неполные.
< >
Ближе к входу лежал ополченец в морском бушлате и брюках без обуви. У изголовья находилась деревянная черно-лаковая айнская чаша-хиро, декорированная росписью красным лаком с изображением листьев клевера. В карманах брюк погибшего находился эбонитовый мундштук. Пуговицы с морской символикой имели клеймо фабрики Копейкина в г. Санкт-Петербурге. Характер прижизненных повреждений и наличие остатков бинтов позволяли предположить ранение в правую сторону груди. Просеивание земли под телом дало результат - на уровне живота обнаружена деформированная японская винтовочная пуля.
Наличие двух обойм и 6 стреляных гильз свидетельствуют о том, что огонь в упор от входа в полуземлянку вели два человека.
< >
Ряд находок - остатки погона с арабской цифрой 4, походная икона, сумка французского производства - позволили исследователю В.Я. Горобцу утверждать, что найдены останки штабс-капитана Бронислава Владиславовича Гротто-Слепиковского.
Экспедиция 1990 года. Японцы добивали раненых
Эти находки оказались не последними. В трех метрах к востоку от входа в полуземлянку был найден крупный фрагмент армейской шинели с петлицами красного цвета. Сохранились и позолоченные бронзовые пуговицы магазина офицерских вещей Бух в Санкт-Петербурге с изображением двуглавого орла. Рядом с шинелью поисковики обнаружили позолоченные часы. Часовой механизм, крышка и стекло были навылет пробиты осколком, лежавшим тут же. Удалось найти обе крышки часов, деформированный корпус, детали часового механизма и детали стекла.
Здесь же нашли несколько осколков оптического стекла от очков.
И это уже не оставляло сомнений. Продолжаем цитировать отчет поисковиков:
Штабс-капитану Брониславу Владиславовичу Гротто-Слепиковскому еще во время учебы в Виленском юнкерском училище прописали носить очки. Поэтому с высокой степенью вероятности можем привязать место смертельного ранения командира партизанского отряда. Вместе с ним погибли 4 дружинников, находившихся рядом.
< >
В июне-июле 1990 года в 2 метрах к югу от уже рекультивированной землянки выявили еще одно дугообразное оборонительное сооружение с защитным валом по периметру и пандусом, обращенным в восток-юго-восток. В северной части дугообразного окопа найдены полные останки 8 мужчин и 1 женщины. И одни неполные, скорее всего, принадлежавшие останкам погибшего у входа в "медицинскую землянку" ополченца.
Вскоре на бровке окопа обнаружили в дальнейшем ставшую типовой находку - россыпь из 8 стреляных гильз и 2 пустые обоймы от магазинной винтовки "Арисака" тип 27 - японские пехотинцы добивали тяжелораненых, по обыкновению стоя над окопом.
< >
Следующая пара погибших находилась в узкой части хода сообщения. Справа - останки рослого ополченца в длинной кавалерийской шинели с портупеей, армейских шароварах цвета морской волны и высоких кожаных сапогах с миниатюрными стяжными бронзовыми пряжками. Головной убор отсутствует. Под шинелью армейский китель с выцветшими погонами. На погонах металлизированные нашивки со стилизованным серебряным шитьем. Две "лычки". Младший унтер-офицер...
В кармане - серебряные часы на витой цепочке с припаянным к верхней крышке серебряным знаком "За отличную стрельбу", кожаное портмоне с 5 медными достоинства 1, 2, 3 копейки и 6 серебряными монетами достоинством 10, 15, 50 копеек и рубль периодов правления Александра III и Николая II. Край корпуса и крышки пробит пулей. Стекло треснуло, но сохранилось. Циферблат, покрытый белой эмалью с нанесенными арабскими цифрами. Стрелки остановились на 11.30. Японская пуля, выпущенная из "Арисаки" в упор, попала в край корпуса, пробила его навылет и остановила механизм.
Слева - обладатель утепленного бушлата с почти пустым брезентовым патронташем. В нем - 15 10,67мм патронов к однозарядной винтовке Бердана N 2 1870 года. Длинные кожаные сапоги. Шаровары. На голове - разновидность кубанки с нашитым ополченческим крестом. Крест грубо вырублен из толстого куска листовой бронзы, почти не обработан и пришит к головному убору суровыми нитками.
Судя по всему, из последнего набора в 4-ю партизанскую дружину. Ополченческих крестов на всех уже не хватало, на службу шли не только ссыльнопоселенцы, но и ссыльнокаторжные. А ополченческий крест на шапке позволял не ломать оную перед проезжающим чиновником тюремного ведомства...
Теперь эти нитки покрылись толстым слоем окислов и сами как металл. Его идентифицировать сложнее, почти невозможно: находки носят типовой характер, ни монограммы, ни портсигара с надписью, ни вышитых инициалов, ни знаков различия. Ничего. Рядовой дружинник... Средних лет или чуть моложе - все зубы целы. А вот и деформированная 6,5мм скругленная пуля...
< >
Нам написали из Центрального архива Министерства обороны РФ: "...списки отряда утрачены из-за гибели командира".
"Русский Инвалидъ". Он не забегал с заднего крыльца
14 января 1906 года журнал напечатал ответ на свое обращение от офицера В.Н. Минницкого.
"В дополнение к статье Русского Инвалида 25 декабря 1905 года, N 271, могу сообщить следующее о Гротто-Слепиковском.
Бронислав Владиславович Гротто-Слепиковский, сын помещика Псковской губернии Великолуцкого уезда. Родился в 1860 году. Учился в Вологодском реальном училище. В 1883 году окончил Виленское пехотное юнкерское училище, выйдя подпрапорщиком в 107-й пехотный Троицкий полк. В 1886 году был произведен в подпоручики с переводом в 11-й резервный батальон. В период с 1886 года по 1891 год был последовательно переводим для уравнения офицерских вакансий: в 3-й Варшавский крепостной батальон, 1-й Зегржский полк и, наконец, в 16-й пехотный Ладожский полк, где и прослужил с 1891 года по 1904-й, достигнув чина штабс-капитана.
В общем он прослужил в офицерских чинах 19 лет (а всего службы 24 года), и в августе 1904 года выступил с полком на театр военных действий в роли младшего офицера роты. Полк прибыл в Манчжурию в октябре, и до конца января следующего года Гротто-Слепиковский временно командовал ротами, участвуя в нескольких делах, подробности которых пока неизвестны. В конце января 1905 года Гротто-Слепиковский был назначен начальником партизанского отряда на Корсаковский пост на Сахалине, где и получил в командование Чеписанский отряд, состоявший из 4й дружины и одного пулемета, всего в составе 175 человек и 36 лошадей.
В бытность свою в Ладожском полку в течение 14 лет Гротто-Слепиковский пользовался всеобщим уважением и любовью товарищей как образцовый офицер и великолепный товарищ. Это был человек, который никогда никому ни в чем не отказывал. Я знаю много случаев обращений к нему нижних чинов полка за советом или материальною помощью, и каждый из них находил самое теплое участие и отклик к своим нуждам. Нижние чины полка в особенности его любили. К исполнению своих прямых обязанностей по должности младшего офицера роты и различных даваемых ему поручений в полку он всегда неизменно относился с выдающеюся аккуратностью и честностью. Строгий по отношению к себе, в высшей степени благородный и деликатный, он не допускал забеганий с заднего крыльца, всегда шел прямым и честным путем, что, вероятно, и отразилось на его прохождении службы.
С чувством глубокого уважения к этому серому герою я реально представляю его себе настойчивого, спокойного, ровного, стоящим на бруствере устроенных им окопов, с биноклем в руках, ободряющего людей, окруженного во много раз превосходящим его в силах противником, пока артиллерийским снарядом не разнесло его в клочки. С сознанием полной изолированности, после Цусимы, от армии, с сознанием невозможности получить подкрепления во время даже остальных 3х дружин, находившихся на острове, вследствие отсутствия дорог и трудной проходимости сахалинских дебрей он держался с горстью дружинников до конца, твердо исполняя свой высокий долг солдата.
Нельзя пройти мимо этого незаметного героя, кровью своею запечатлевшего Престолу и родине. Высокие традиции должны свято чтиться в частях войск, так ими и только ими будет сильна наша армия. Честь и хвала тебе, товарищ и честный воин. Вечная тебе память.
В.Н. Минницкий".
Экспедиция 1990 года. Последние почести
Закончили расчищать шурф за два дня до отъезда. В ходе сообщения оставались двое погибших. Но у нас уже практически заканчивались продукты, а карточная система не позволяла что-то пополнить в ближайших поселковых магазинах.
Приготовили могилу. Сходили к месту скопления гранитных монолитов. Трехкилевая короткая "чайка" великолепно всходила на волну и прекрасно управлялась. "Гипотенузу" от устья Шпаковки до района мыса Краба мы прошли за полтора часа. Грузили монолит "коромыслом": на дно накидали кучу спасательных жилетов, положили на транец крепкую доску, помогая себе жердями, затолкали камень. Дальше само пошло - только придерживай. Назад шли чуть дольше - бриз развел короткую, но крепкую волну.
Найденных бойцов похоронили справа от креста. Дно могилы выстелили еловыми лапами, склонили самодельный Андреевский флаг. Останки погибших загерметизировали и закрыли песчано-галечниковой смесью.
Редакция "Родины" благодарит сахалинских поисковиков за помощь в подготовке материала. И верит, что их благородный поиск будет поддержан архивистами - имена героев, павших в неравном бою рядом со своим командиром, должны быть известны Родине.
*Копии статьи и дополнение к ней в "Русском Инвалиде" получены из Российской национальной библиотеки Санкт-Петербурга.