Михаил Турецкий - о концерте в Берлине, отце-фронтовике и песенной памяти

С него и спрос за случившееся - с отца-основателя, давшего коллективу имя. Точнее, фамилию.

"Папа, у меня две мечты..."

- Взяли Берлин, Михаил Борисович?

- Да. Только не мы, а Красная Армия и ее союзники по антигитлеровской коалиции.

9 мая 1945-го мой отец тоже был среди победителей. Он провел на войне все четыре года, выдержал девятьсот дней блокады Ленинграда, участвовал в ее прорыве и считал себя большим везунчиком. Военная статистика говорит, что из ста человек, призванных в армию в июне-июле 1941-го, до Дня Победы дожили лишь трое. Отец один из них. Он закончил войну в Берлине и несколько месяцев шел домой.

- Пешком?

- Так отец рассказывал. Иногда подвозила какая-нибудь телега или могла подбросить попутка, едущая на восток, но большую часть пути он преодолел сам, на своих двоих. Счастливый победитель возвращался в Москву.

А призывали его в Ленинграде, на сборном пункте по адресу: набережная Фонтанки, 90. В первый раз я увидел это место, когда мне было лет шесть или семь. Отец привез и показал: вот этот дом. Его постоянно тянуло в Питер. Как и многие ветераны, он не любил вспоминать войну, но иногда мог рассказать красноречивый эпизод. Скажем, как красноармейцы мерзли в окопах и с голодухи считали деликатесом костную муку... Жесточайшее было время, страшнейшее.

- В каких войсках служил Борис Борисович?

- Для справки: у евреев нельзя давать сыну имя отца, поэтому, в действительности, он был Берлом Боруховичем, но в военном билете записали так, как звучало привычнее.

Детали военной службы я особо не выпытывал, чтобы лишний раз не бередить отцу душу. Знаю, что какое-то время он служил в роте химзащиты... Мои дети пробуют сейчас восстановить полную картину, ищут документы по архивам. В Интернете ведь можно найти практически любую информацию. В частности, о наградах. Отец имел орден Отечественной войны, медаль "За оборону Ленинграда".

Теперь ведь как говорят? "Спасибо деду за Победу!" А в моем случае спасибо отцу.

Когда в 2008 году мы отмечали его 95-летие, я сказал: "Папа, у меня есть две мечты. Первая - отпраздновать твой вековой юбилей в Кремле, вторая - спеть песни Победы на центральной площади Берлина, где-нибудь неподалеку от рейхстага". Отец практически до самого ухода оставался в отличной физической форме и при ясном уме, любил поэзию, много стихов знал на память, обожал театр, ходил в лес на лыжах, катался на коньках, вальсировал с удовольствием. Словом, не человек, а уникум! Вот и тогда, выслушав мое пожелание, он ответил: "Со столетием, сынок, проще. Попробую дожить. А с Берлином идея шикарная, но, боюсь, тебе не дадут, не позволят. Ну какие военные песни? Сам посуди. Для немцев это станет напоминанием о том, что они стараются забыть".

- Тем не менее без марша Турецкого на столицу Германии не обошлось.

- Знаете, я не привык отступать, решил попробовать организовать концерт. Как говорится, попытка - не пытка. Наш партнер с немецкой стороны, гендиректор Kartina.tv Андрей Рейх, изначально планировал устроить несколько камерных выступлений перед ветеранами в разных городах. Допустим, в Мюнхене, Гамбурге, Франкфурте. Собрать в небольших залах по 200-300 человек, спеть для них, поздравить с праздником. Безусловно, это тоже важно и нужно, но нам хотелось сделать по-настоящему масштабное мероприятие, которое заметили бы все. Мы подготовили письмо и отправили его правящему бургомистру Берлина (так официально называется должность) Михаэлю Мюллеру. Тот ответил не сразу, долго думал, но в итоге произошло чудо, в которое поначалу не верил никто, включая моих немецких друзей и знакомых. Герр Мюллер оказался человеком широких взглядов, он согласился с предложением, предоставив нам для выступления 7 мая Жандарменмаркт. Эта историческая площадь считается едва ли не самой красивой в городе, на ней расположены два величественных собора и концертный зал. Буквально за углом находится центральная улица Берлина Унтер-ден-Линден с российским посольством, а чуть дальше - Бранденбургские ворота.

Добро было получено в начале апреля, фактически за месяц до выступления. Времени оставалось в обрез. Работа закипела.

"Ordnung muss sein!"

- Кто помогал?

- Многие. Еще на подготовительном этапе я обратился к министру иностранных дел Сергею Лаврову.

- Напрямую?

- Ну да. Позвонил в приемную и попросил о встрече. Нам назначили время, даже не спрашивая о теме разговора. Я лично знаком с Сергеем Викторовичем, мы неоднократно общались, поддерживаем добрые, уважительные отношения. Лавров - выдающийся дипломат, он прекрасно понимает, что мы делаем для нашей страны и продвижения ее культуры в мире. Цитирую министра: "Хор Турецкого" - достояние России, как Чехов и Достоевский, то, чем надо гордиться". Приятно такое слышать, не скрою.

Словом, мы встретились, Сергей Викторович внимательно меня выслушал, тут же дал поручение Марии Владимировне Захаровой, она взяла тему под личный контроль.

Параллельно мы обратились в Российское военно-историческое общество, министерство культуры к Владимиру Мединскому и в московский департамент внешнеэкономических и международных связей к Сергею Черемину. Нашу инициативу поддержали в Госдуме и правительстве Москвы.

Бургомистр Мюллер разрешил концерт, но логистические, финансовые и прочие организационные вопросы, ясное дело, легли на плечи российской стороны. Нужно было строить сцену, ставить свет и звук, сооружать ряды кресел для зрителей, договариваться о рекламе, получать кучу разрешений - у пожарных, полиции, других специальных служб...

Хлопот и забот хватило бы на три месяца, а у нас в запасе оставался только один!

Жандарменмаркт способна вместить свыше 25-30 тысяч человек, но нам разрешили использовать лишь часть площади. Подчеркиваю: пока только часть, пока!

Я пытался убедить, что не надо делать никаких искусственных ограничений и ограждений, концерт ведь благотворительный, бесплатный, люди будут подходить во время выступления.

Но немцы так не могут, у них все должно быть строго регламентировано и прописано.

Все контролировали - уровень звука из динамиков, расстановку камер... Ходили с приборами, без конца что-то замеряли, били по рукам моего звукорежиссера, хотя он француз и, конечно, не позволял себе ничего лишнего. В конце концов, мы же не колыбельные шли петь, правда? Выделенную нам площадку обнесли тонким металлическим ограждением и развесили по периметру пленку, за которую, по идее, запрещалось заходить. Я шесть часов боролся, убеждал, уговаривал: "Дорогие друзья! Зачем вы с нами так жестко? Это ведь не гетто. Оставьте свободный доступ на площадь". Нет, твердили, не положено. Мол, в Германии на всех концертах заведены единые правила.

"Ordnung muss sein!" Должен быть порядок! И никаких разговоров...

Но разве наших людей остановишь? В итоге на огороженной территории собралось под 20 тысяч зрителей, кроме того, люди стояли вдоль ограждения, сидели на ступенях соборов, карабкались на прочие памятники архитектуры, оккупировали балконы и даже крыши соседних зданий.

- Что за публика собралась? Из числа бывших соотечественников?

- В значительной мере. Но были и немцы. На глазок, думаю, процентов 10-15. В расчете на них мы исполнили "Катюшу" на немецком языке и несколько классических произведений. Принимали очень хорошо, пытались даже подпевать.

Мы ведь еще и погоду заказали ту, что надо.

- Тучи разгоняли?

- Договорились с небесной канцелярией. Вот вы смеетесь, а за последние два сезона у нас было 35 уличных мероприятий. Мы на благотворительной основе устраиваем в разных регионах страны праздники песни под названием "Народное караоке". На открытом воздухе. Ставим на большой площади в центре города сцену, звук, свет и приглашаем всех желающих. При правильной рекламе и заинтересованности местных властей собирается людское море. Скажем, в Ростове было 106 тысяч человек, в Красноярске - 55 тысяч, в Екатеринбурге - 50 тысяч, в Нижнем Новгороде - 45 тысяч... Мы поем все вместе. Энергетика зашкаливает, масштаб потрясает!

Не знаю, как это объяснить, но за все время дождь пошел единственный раз в Туле. И то получилось удачно: люди дружно раскрыли зонты, и мы смогли снять симпатичные кадры для полноты картины.

А в Берлине дело было так. Прилетели мы 6 мая, несколько часов репетировали на Жандарменмаркт, отлаживали детали, потом пошли к памятнику воину-освободителю, возложили цветы. У Бранденбургских ворот устроили импровизированную рекламную акцию, спев "Катюшу" на немецком и пару песен на русском. Надо же было привлечь дополнительное внимание, поднять волну в городе.

- Как народ реагировал?

- С интересом! Тут же откуда-то появилась телекамера, стала снимать происходящее.

На следующее утро я проснулся в девять часов и сразу отправился на площадь. Как преступник, которого тянет на место преступления. Правда, ничего криминального я не совершал и даже не собирался. Ровно наоборот!

Моросил противный мелкий дождик, было зябко, сыро и уныло. Я подумал: "Миша, это не про тебя! Ты это дело так не оставишь! Сегодня обязательно должна быть хорошая погода, а у людей праздник!"

Понятно, что в Германии далеко не каждый готов сидеть на открытой площадке под дождем и слушать концерт. Это не наши люди, которых ничем не испугаешь - ни погодой, ни природой. Процентов 30-40 зрителей мы рисковали потерять.

И что вы думаете? В два часа дня вышло солнце, температура воздуха с семи градусов поднялась до восемнадцати. Комфортнее обстановку не придумаешь!

"Всю мамину родню истребили фашисты"

- При подготовке концерта у вас возникало ощущение, что идете по минному полю, когда шаг вправо или влево - и...

- Скорее, немцы опасались каких-то провокаций. Конечно, они сильно рисковали, давая нам площадку для концерта в канун Дня Победы. Никто ведь не знал, что мы будем петь, о чем говорить. Борис и Михаил, наши солисты, хорошо владеют немецким. Я тоже учил этот язык в хоровом училище Свешникова и вполне могу на нем объясниться. Вдруг мы начали бы толкать со сцены какие-нибудь лозунги, делать политические заявления? Отношение к России в Европе сейчас всем известно, оно оставляет желать много лучшего...

Кроме того, концерт - это массовое и неподконтрольное скопление людей, а мы помним: на Рождество в Берлине случился теракт, да и вообще обстановка в Старом Свете не самая спокойная. Поэтому представители местных властей были в постоянном напряжении. Но, к счастью, они зря беспокоились. Все прошло замечательно.

У нас настрой был исключительно позитивный: мы приехали не для того, чтобы бряцать оружием и кричать, дескать, русские вошли в Берлин. Нам хотелось другого: сказать, что надо вместе пытаться сохранить хрупкий мир на планете. Поэтому столь важно напоминание о случившемся в середине прошлого века.

Глубоко убежден, что современные немцы не должны отвечать за ошибки предков. Они заплатили высокую цену и покаялись. Это говорю я, еврей, чью родню по материнской линии в 1941 году истребили в Белоруссии фашисты. Сначала заставили рыть себе могилы, а потом побросали живыми в яму и закопали.

Моя мама осталась жива лишь по той причине, что чуть раньше отец взял ее в жены и увез в Москву.

- Это где было?

- В еврейском местечке Пуховичи Минской области. В 40-м году отец поехал туда выбирать невесту. Папа любил рассказывать эту историю: "Иду по дорожке. Вижу чистенькую бедняцкую хатку, перед которой сидит дэвочка с красивыми коленками и играет на гитаре. Я остановился, присмотрелся и сразу сказал: "Эта дэвочка мне нравится!"

Любовь с первого взгляда! Посватался и... уехал в Москву. С концами. Сами понимаете, обещать - не значит жениться.

Но отца нашли и объяснили: алё, Берл, ты дал слово, девушка ждет. Пришлось возвращаться в Пуховичи. В октябре 1940 года отец привез молодую жену в 7-метровую комнату у станции метро "Белорусская". А летом 41-го в Пуховичи зашли немцы и уничтожили всю мамину семью - ее мать, отца, бабушку, дедушку, брата, сестру, дядю, тетю... Они лежат в братской могиле на тысячу двести человек.

Я много раз бывал в тех местах. В детстве возила мама, потом, когда ее не стало, сам приезжал с женой, водил ее на Марьину горку, где и находится захоронение.

- Вы простили, Михаил Борисович, тех, кто это совершил?

- Много раз думал... Мне сложно дать однозначный, линейный ответ. Я не проецирую фашизм и Холокост на современных немцев, но Вторую мировую войну, ее ужасы и зверства нужно помнить. Мы этого никогда не забудем и другим не дадим.

Не буду лукавить или скрывать: мне нравятся немецкая нация и страна Германия. У этого народа масса положительных качеств, которым не грех поучиться: обязательность, точность, исполнительность, толерантность... И Вагнера я обожаю, схожу с ума от его музыки, хотя это идеологический композитор Гитлера.

Вы поймите, я говорю сейчас о личном восприятии. Мой отец совершенно иначе относился к проблеме. Он воевал с немцами, для него они были врагами.

- И оставались таковыми до конца?

- Это не ненависть или желание отомстить, тут что-то другое... Я говорил: "Борис Борисович, знакомые зовут нас с тобой в Мюнхен. Поехали! К местным эскулапам сходишь, подлечишься немножко". Отец всегда отвечал: "Не поеду в Германию. Не хочу. Ничего мне от них не надо". И в Берлине после 1945 года он ни разу не был. Отказывался.

В принципе, это объяснимо. Для нас война - книжки, фильмы и воспоминания ветеранов, а для них - жизнь, не затихающая боль потерь. В Америку к врачам отец полетел, в Израиле тоже бывал, а в Германию - ни ногой, не смог. Не переступил...

А вот в Питер, повторю, его тянуло. Мы даже по области ездили, пытались найти места боев. Когда я начал собирать аншлаги в концертном зале "Октябрьский", папа не пропускал ни одного выступления. Ему было за восемьдесят, но он сам садился в поезд и ехал. Хотел увидеть всё собственными глазами.

На свет я появился, когда отцу было пятьдесят лет. Возрастные родители всегда боятся, что не успеют поднять детей, поставить их на ноги. Борис Борисович в этом смысле очень счастливый человек, дожил до присвоения мне звания народного артиста России. Папа всё успел. Вот только моего выступления в Берлине с военными песнями не дождался. Надеюсь, там, наверху, он нас услышал...

- Почему, кстати, на концертах, где присутствовал Борис Борисович, вы посвящали ему песню "Купите папиросы"?

- Во-первых, не только эту песню, во-вторых, не только ему. Я и для себя пел. "Купите папиросы" - крик души человека, начавшего жизнь в еврейском местечке за чертой оседлости, пережившего с рождения массу неприятностей и мечтающего о счастливом будущем. Это некий образ, история о сильном босоногом мальчишке-сироте, готовом преодолеть все трудности на пути в светлое завтра. Его нельзя ни сломать, ни победить.

Конечно, песня не обо мне, хотя... и обо мне тоже. Как представителе своего народа.

Крамольную мысль скажу: практически всю советскую песенную классику и современную российскую эстраду зацементировала еврейская религиозная музыка. Ведь кто писал шлягеры в СССР? Братья Покрас ("Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ..."), Исаак Дунаевский ("Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек..."), Вениамин Баснер ("С чего начинается Родина"), Матвей Блантер ("Катюша"), Эдуард Колмановский ("Я люблю тебя, жизнь"), Аркадий Островский ("Пусть всегда будет солнце"), Ян Френкель ("Русское поле"), Оскар Фельцман ("Огромное небо", "Ландыши"), Марк Фрадкин ("Комсомольцы-добровольцы", "Течет река Волга"), даже, извините, Давид Тухманов ("День Победы"). Надеюсь, никого не обижу этим перечислением. Для меня важно понимать, откуда растут корни музыкальных традиций. Но мы, кажется, немного отвлеклись от темы...

"В Берлине мир перевернулся!"

- Известно, что в 1948 году в немецкой столице песни Победы исполнял хор Александрова. Вам удалось найти следы того концерта?

- К сожалению, нет. Видео тогда еще не придумали, а аудио не сохранилось. Есть запись, сделанная в 45-м в полуразрушенной берлинской студии, но это все-таки немного другое.

Честно говоря, мы не пытались кого-то повторить, тем более превзойти. У каждого своя дорога и история. Если при этом возникает виртуальная связь через десятилетия, прекрасно.

- Сколько длилось ваше выступление на Жандарменмаркт?

- Два с половиной часа. Мы исполнили пять песен на бис. Моя одиннадцатилетняя дочь Эммануэль спела песню на стихи Константина Симонова "Жди меня, и я вернусь". Люди искупали Эмму в овациях. Может, еще "Катюшу" и "Смуглянку" принимали столь же тепло. Дочка исполнила и знаменитый хит Джоша Гробана You raise me up. Основная мысль: подними меня вверх, чтобы я встала на горы и гуляла по облакам. Я сильнее на твоих плечах.

Перед тем, как начать петь, Эммануэль сказала: "Посвящаю песню моим друзьям в Германии". Клянусь, я не учил ее этому, она сама!

Семилетняя Беата, вторая моя дочь, исполнила "Солнечный круг". Чувствую, скоро на сцене появится новый бренд - "Сестры Турецкие", и это будет бомба!

Потом мы хором спели еврейскую "Симан тов мазаль тов". Счастья вам и удачи, приветствуем Берлин! Представляете? Кошерная музыка в двух кварталах от места, где в тридцатые годы прошлого века уничтожали сначала книги на идиш, а потом их хозяев. Отправляли в гетто, концлагеря, газовые камеры и топки печей. 7 мая 2017 года в центре немецкой столицы мир перевернулся!

Понимаете, наш посыл был лапидарен: люди, давайте жить дружно! На концерте присутствовал посол России господин Гринин. После выступления он подошел ко мне, по-дружески обнял и сказал: "Зовите меня Володей". Владимир Михайлович знает: народная дипломатия порой способна творить чудеса. Растопить лед, возвести мост, проложить незримую тропу в душу. Красивые слова, патетика? Наверное. Но я лишь хочу сказать, что мы постарались внести свой вклад в общее дело. Большой или маленький - не мне судить.

После концерта мы сели в машины и поехали в аэропорт. В полпервого ночи 8 мая у нас был вылет из Берлина, а уже в 6.30 утра - самолет из Москвы в Самару, где в тот же день мы устроили праздник "Песни Победы" на площади Куйбышева. Точную цифру не знаю, но, думаю, тысяч 40-50 точно собралось. Конечно, с дороги все устали, но выступали на кураже.

- Вы ведь эту программу начали обкатывать еще двумя годами ранее?

- Впервые такой проект мы сделали на Поклонной горе 9 мая 2015-го, на 70-летие Победы. Пришло 150 тысяч человек. Люди нам подпевали, а когда зазвучал "Бухенвальдский набат", дружно подняли сжатые кулаки. Основной месседж: берегите мир! Каждому разумному человеку понятно, что следующая мировая война будет последней, цивилизация ее не переживет, погибнут все. Кстати, такая же реакция на "Набат" была и в Берлине: двадцать тысяч встали с поднятой правой рукой. Это надо было видеть! Прямо до слез и комка в горле...

9 мая 2016го мы пели уже в Севастополе. Площадь Нахимова была забита под завязку!

- И "Хор Турецкого" не попал в "черные" списки СБУ за то, что съездил в Крым без разрешения официальных властей Украины?

- Удивительное дело! В сентябре прошлого года мы должны были ехать в Киев на мероприятие, приуроченное к годовщине Холокоста. Служба безпеки Украины сначала взялась проверять, можно ли нас впускать в страну. Звонили мне, что-то уточняли. Я объяснил все, как есть, после чего мы сели и поехали. Никаких проблем не возникло. Когда вышли на сцену Палаца "Украина", где часто выступали в прошлом, публика вскочила на ноги и устроила овацию. Нас обожают в Киеве!

- Вот кого надо было отправлять туда на "Евровидение".

- Между прочим, мы просили, предлагали, чтобы наша женская арт-группа Soprano представляла Россию на конкурсе. Но вы знаете, как сложились обстоятельства в этом году. Может, в следующем ситуация изменится... Будем пробовать.

"Хотят ли русские войны"

- Для берлинского концерта вы меняли программу?

- Обязательно. Внесли коррективы. Во всем важны нюансы. Например, на Поклонной горе и в Севастополе звучала песня "Мы вошли в Берлин". Нам показалось, что в немецкой столице исполнять ее не стоит.

- Почему?

- Да вот потому. Как говорится, не хотелось разжигать. Песня сложная, напористая, даже агрессивная. "И были мы по нации солдаты... Запомни, я - один из них".

К тому же, это современная песня, написанная сравнительно недавно. Вместо нее мы исполнили "Ехал я из Берлина". Согласитесь, совсем иной коленкор. Боец возвращается домой. С фронта! С победой! В этом нет ничего обидного, вызывающего. Тональность теплее, мягче.

Или взять гениальную песню на стихи Евгения Евтушенко "Наш непростой советский человек". Она замечательно звучит в России, а в Германии, на мой вкус, как-то, знаете, не очень. Ментальность не та.

В строчках есть камерность, не предназначенная к поставкам на экспорт. Она должна быть оценена по достоинству. В Берлине песню могли недооценить. Не хотелось бросать ее в толпу, как разменную монету.

7 мая вместо "Севастопольского вальса" мы исполнили "Майский вальс": "Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай тот цветущий и поющий яркий май..." Другое дело, правда? Ложка к обеду!

- Вы что-то специально к этому концерту разучивали?

- Руководитель департамента культуры правительства Москвы Александр Кибовский 5 мая на пресс-конференции в ТАСС сказал: "Миша, в Берлине важно спеть "Хотят ли русские войны".

Я подумал и согласился.

Правильная песня. Репетировали в самолете по дороге в Берлин. Другого времени попросту не было. Мы только вернулись с гастролей по Казахстану, где девять дней переезжали из города в город. Раньше нам не доводилось петь "Хотят ли русские войны", но мы нашли силы и 7 мая исполнили песню. Было круто!

Опять-таки стихи Евтушенко. Великого поэта потеряла Россия. Пожалуй, последнего могиканина.

- Вы были знакомы с Евгением Александровичем?

- Нас неоднократно представляли друг другу, мы оказывались в одних компаниях, но Евтушенко много времени проводил в Америке, а у артистов жизнь кочевая, мы постоянно в разъездах.

Со мной трудно дружить, что называется, домами. Я слишком редко в нем бываю.

14 июля в Кремле планируется вечер памяти Евтушенко, мне звонили организаторы и просили спеть две песни Евгения Александровича, которые он сам в свое время отобрал для нас. Конечно, выступим.

"Я шел с "Бессмертным полком"

- Рассказывая о подготовке берлинского концерта, вы подчеркнули: нам пока не разрешили использовать всю площадь. Рассчитываете на продолжение?

- Речь идет о том, чтобы сделать акцию ежегодной и даже расширить географию. Таймс-Сквер в Нью-Йорке, Жандарменмаркт в Берлине и Красная площадь в Москве.

- Однако!

- Как вы, очевидно, догадываетесь, это не моя личная идея, а руководства. Более высокого. Гораздо более...

За нашим выступлением следили в администрации президента, МИДе, Совете Федерации, Госдуме, мэрии Москвы. Никто не ожидал, что за первые три дня в "Одноклассниках" будет более десяти миллионов просмотров берлинского концерта. И в Америке его увидели, и в Австралии, и в Израиле, даже в Тунисе. Поразительно!

Глупо отказываться от возможности продолжить то, что так хорошо началось.

- Как говорится, "можем повторить".

- Да, но в принципиально ином контексте, не в том, в котором порой произносят эту фразу глупые люди, подразумевая повторение войны. Мы - за мир и дружбу.

- А технически такой тур организовать сложно?

- Непросто, но возможно. 7 мая - Нью-Йорк, 8-го - Берлин и 9-го - Москва. Видимо, потребуется спецборт. С учетом разницы во времени должны успеть.

Красивая история может получиться.

- Нью-Йорк вы еще не брали?

- Мы выступали в Carnegie Hall, но на Таймс-сквер петь с хором мне не доводилось. Хотя в 90е я там встречал Новый год. Пил шампанское вместе с китайцами и индусами. Как поет Вилли Токарев: "Большое яблоко наш город называют, здесь неприлично быть ни бедным, ни больным, здесь рядом нищие и принцы проживают..." Люблю Нью-Йорк, Америка много сделала для меня как для артиста. Лас-Вегас, Бродвей показали, как надо управлять хором, чтобы он стал народным коллективом.

Я и сегодня продолжаю учиться. Каждый день. А иначе не получится оставаться в тренде. Пока нам это удается.

- Таймс-сквер и Красная площадь должны стать следующими ступеньками карьеры?

- На самом деле, на главной площади России мы уже выступали с сольным концертом. Это было в рамках фестиваля "Спасская башня". И на кремлевскую сцену за последние 10-12 лет выходили раз семьдесят, не меньше. Помню, в 2008-м билеты на четыре наших сольника были раскуплены за месяц до представления. Я попросил у гендиректора ГКД Петра Шаболтая, с которым у меня еще не сложились такие теплые, даже дружеские отношения, как сейчас, дать нам зал еще на два вечера. Петр Михайлович ответил: "Кремль - не кинотеатр". В тот раз мы нашли другую площадку, спели в Лужниках, что не помешало нам потом еще много раз с успехом выступать в Государственном Кремлевском дворце.

Но то, что замышляется сейчас, конечно, не сопоставимо по масштабу и значимости. Петь 9 мая на Красной площади песни Победы - особая честь.

После того, как по брусчатке пройдет военный парад, а потом "Бессмертный полк"...

- Вы с ним ходили? С "Полком"?

- Конечно. 7-го мы выступили в Берлине, 8-го дали концерт в Самаре, а 9-го я вместе с женой и старшей дочерью Сариной шел с "Полком". Нес фотографии отца и матери - Бориса Борисовича и Беллы Семеновны, в оригинале - Бели Шлёмовны. Мама тоже участвовала в Великой Отечественной войне, служила в эвакогоспитале.

С колонной "Бессмертного полка" мы прошагали от станции метро "Белорусская" до Якиманки, и, знаете, без всякой усталости. Атмосфера заряжала позитивом. Мы зашли в кафе, выпили по чашке кофе, и я поехал на концерт на Пушкинскую площадь, где полтора часа отработал с живым звуком при температуре +2 градуса. Когда на сцену в офицерской гимнастерке вышла Эммануэль и начала петь первую из трех запланированных песен, я снял пиджак и набросил на дочку, чтобы не мерзла. Остался в одной рубахе. Любопытно, никто после таких экстремальных условий не заболел. Уверен, это благословение всевышнего. Когда занимаешься хорошим, нужным людям делом, на небесах это видят.

Надеюсь, и через год у нас все получится, сможем достойно выступить с "Песнями Победы" на Красной площади.

- Какие произведения гарантированно прозвучат? Назовите первую пятерку, по которой, по-вашему, можно понять, чем стала Великая Отечественная для российского народа.

- Трудная задача! Точно - "Смуглянка", "Катюша", "Темная ночь", "Белорусский вокзал", "День Победы", "Три танкиста", "Ехал я из Берлина", "Майский вальс", "Хотят ли русские войны"... Уже больше, чем пять.

Да что перечислять? Приходите 9 мая 2018-го на Красную площадь, сами послушаете.