Есть хождение за три моря. А это - за три переправы. В самый отдаленный район Архангельской области нужно добираться, как и 100 лет назад. И не понять сразу, вопреки или благодаря этому тут живут люди. Спецкор "Родины" попытался выяснить.
В этом году реки до сих пор не вошли в берега. И понтонов на некоторых из них поэтому тоже нет. Отсюда очереди на переправах, где в середине дня паромщики запросто могут уйти "на обед".
На старичке Ан-2 перелет в эти места из Архангельска занимает минут 30. Но в неделю всего два рейса. Спрос на билеты есть. Только, видимо, на каждый день народа не набирается, учитывая, что билет в один конец - 5000 рублей. В Москву из областного центра попасть на ином рейсе дешевле.
Остаются маршрутки. За 10-часовое путешествие по дороге-стиральной доске надо заплатить 2500 рублей. В дождливую погоду микроавтобусы залеплены песком и глиной, как будто нырнули в песочницу. В сухую - гравий барабанит по кузову, а подвеска стучит так, что иногда хочется попросить, чтоб кондуктор нажал на тормоза.
- Один сезон подвеска выдерживает. Потом - перебираем, - объясняет Леша из Лешуконского.
Маршрут в одну сторону приносит 20 тысяч рублей. Пока лето, отпуска, надо зарабатывать. Вот и летают маршрутчики, как летчики. Знающие водители, завидев маршрутки (они идут, как правило, парой), жмутся к обочине, пропускают лихачей вперед. Те притормаживают только у широкой Мезени. Тут и понтоны не помогут - только паром.
Переправа - бесплатная. Деньги на нее выделяет государство. Но всем места на пароме не хватает, приходится ждать в очереди. Маршрутчики и рады бы заплатить за перевоз, но некому. Частников-паромщиков нет. Говорят, хотели здесь составить конкуренцию действующей переправе, но желающим объяснили, что не надо.
Переправиться через Мезень, перебраться через Пезу... После этого и правда хочется все бросить. Но уже поздно - впереди каких-то 100 километров. А там... еще одна переправа. И снова через Мезень.
Футболист, а теперь тренер Андрей Тихонов в одном из интервью вспоминал, как легендарный Федор Черенков в шутку советовал ему расслабляться в кресле и получать удовольствие, когда автобус дрожит от работы двигателя. Массаж! Дорога в Лешуконский район заставит забыть о тайском, балийском и прочих его разновидностях.
В райцентре почти 5000 тысяч жителей. Но в этом лесном селе, а скорее поселке, нет ни лесозавода, ни рыболовного хозяйства. Раньше базировалась авиаэскадрилья - от нее тоже ничего не осталось. Действует лишь аэропорт. На днях тут было многолюдно - отмечали юбилеи аэродрома и самолета Ан-2. "Кукурузник", которому исполнилось 70 лет, до сих пор объединяет лесные деревни с большой землей.
Что объединяет людей в Лешуконском и окрестностях, которые живут, как на острове? Север. Тут в одиночку все-таки сложно. Переправы одним берегом не наладишь. Большие расстояния на дорогах без сотовой связи делают всех внимательнее. Остановятся, спросят, чем помочь и кому позвонить, "когда появится сеть".
А в остальном... Центр перечисляет средства бюджетникам - и хорошо. Лес, дрова, рыбу, картошку местные для себя заготовят. Лишь бы налогами и запретами не душили. Вот и в Сотной книге XV века про здешних крестьян сказано: "Люди лесные, прилежные, охотники знатные, не надобно всякими повинностями, кроме податей, обременять, а то разойдутся...".
Молодежь, правда, расходится и так. Едут на маршрутках, копят на билет на самолет - главное, чтобы в город. Здесь мало кто остается - потому что возможностей заработать тоже мало.
Виктору Кузнецову скоро 70. Он строит зырянки, ботики, карбасы (разные виды лодок), плотничает. Таков его промысел. Рыбацкий - прекратился.
- Раньше я за камбалой в Белое море на карбасе ходил. Теперь - нет. Запретили. Хотя две избы на море у меня было. Ни одной не осталось, - объясняет Кузнецов.
Запретов, конечно, много. И их, конечно, обходят. Семгу, например, ловят сетями - за всеми моторками инспекции по маломерным судам не усмотреть. Много случаев, когда рыбу, идущую на нерест в малые реки, просто закалывают на мелководье, забирают голыми руками.
- Это же варварство. Разве можно было представить такое в старину, когда промысел вели люди, жившие здесь, а не какие-то заезжие? - говорит бывший местный биолог-охотовед Игорь Корбут. - Да в здешних селах, когда семга на нерест в верховья шла, в колокола не звонили, чтобы рыба не пугалась!
В колокола не звонят и сейчас - потому что церквей сохранилось мало. И все-таки в некоторых селах их восстанавливают.
А Игорь Корбут уволился из охотхозяйства и стал частным предпринимателем. Говорит, замучили отчетами и бумажной волокитой. Он теперь частный предприниматель. Купил в селе Большая Нисогора в 17 километрах от Лешуконского старинный дом на крутом берегу Мезени с умопомрачительно красивым видом на реку. После ремонта это будет небольшая гостиница. Туристов, желающих побывать в архангельской глубинке, хватает. И это направление тут можно развивать. Например, в самом Лешуконском гостевой дом зарегистрирован на сына Игоря Олега.
В Большой и Малой Нисогоре жизнь сохранилась, хотя попасть сюда до сих пор можно только на лодке - дороги остаются непроезжими. Федор Шарухин приезжает (пока - приплывает) сюда, как на дачу, из Лешуконского. И ведет в музей сельского быта.
- Дык, изба без хозяина осталась. Мы и решили здесь музей сделать, - приглашает он в светелку. - Собрали по всей деревне старую утварь, принадлежности всякие, мебель. Кто приезжает к нам - приглашаем сюда. В соседней комнате застолье можно устроить - стол вот поставили, все удобно...
Но главное - нисогорцы несколько лет назад отремонтировали на свои деньги местную Троицкую церковь. Построенная в 1873 году, в советское время она использовалась как зернохранилище. На колокольне Шарухин звонит в колокол, возвещая о прибытии гостей в село.
А на старых бревнах колокольни можно прочитать вырезанные ножичками послания из прошлого: "был здесь", "расписался на память"... Четче всех оказался Авдушев Иван, побывавший здесь в 1927 году. Записей, сделанных раньше 1920-х, обнаружить не удалось.
- Да я и сам недавно понял, что мы потеряли, - говорит Шарухин. - Раньше-то и не задумывался об истории, жили и жили. А теперь вот народа почти не осталось, дома многие бросили. Но Родину все-таки помнят, деньги на ремонт церкви все земляки собирали.
Шарухины - одна из распространенных местных фамилий. В музее деревянного зодчества Малые Корелы рядом с Архангельском, куда свозили памятники старины, есть, например, зерновой амбар Шарухиной, перенесенный туда из Большой Нисогоры в 1981-м.
На досках некоторых церковок, что установлены в музее в Корелах, тоже есть свежие письмена. Все в том же духе "были здесь", "всем привет". Так что жива еще традиция...
Но главное, что оживает другая - жители сами берутся за ремонт церквей, которые сохранились в их селах, собирают деньги, нанимают мастеров.
Правда, тут важно не наломать дров. А то некоторым в таком виде и представляются старинные храмы. Известно, что в прошлом году в одном из сел области деревянную часовню 1728 года на средства мецената отделали сайдингом, а крышу покрыли железом...
И это тоже продолжение традиций. В 1912-м архангельский губернский инженер и епархальный архитектор Андрей Каретников писал: "Интерес к новизне, к дешевке и практичности во что бы то ни стало, при отсутствии представлений об истинной красоте, без разумного влияния извне и породили стремление к разрушению старого".
То есть старое начали разрушать (или просто не дорожить им) еще до прихода большевиков, устроивших в церквях хранилища, склады, а то и скотные дворы.
Каретников, выступая на заседании церковно-археологического комитета, рассказывал о своих поездках по уездам Архангельской губернии и отмечал, что зачастую "население и причты церковные не стремятся к охране древних памятников добровольно, из любви к ним, а если и делают это, то из-под палки". Объяснял, как пытался убедить богатого старосту, задумавшего прорубить двери и окна пошире в старинной церкви, не делать этого. Тот не принимал претензий, ведь хотел сделать как лучше.
Все, как с сайдингом...
Исконные кряжистые дома в Нисогоре постепенно вымирают, как мамонты. На смену им приходят цветные, часто тоже сайдинговые. И деревянные кони с крыш старых домов грустно смотрят на эту яркую новую, но все-таки жизнь.
Красок ей тут придают связки бананов в магазине с выцветшей вывеской "Товары повседневного спроса". И доставить их сюда не так сложно - на машине и на лодке. Только все же необычно видеть их в старинном селе с этими седыми домами. Но многие из них еще живы. Вот и хочется нисогорцам и лешуконцам не только свежего хлеба, но и фруктов.
...С собой из этих мест увожу все-таки не бананы, а услышанное здесь словечко "хорошохонько".
И ощущение, что здесь все-таки живут, а не выживают.