Русский рай на корейской земле
В 1922 году семья предпринимателя Юрия Михайловича Янковского бежала из Приморья на ледоколе "Призрак". Обустраивались на севере Корейского полуострова сначала в городе Сейсине (ныне Чхонджин), потом - в районе горячих источников Омпо с нуля создали дачный поселок Новина. Когда через два с лишним десятилетия Советская Армия освобождала Корею от японского протектората, в дружной семье яростно спорили: глава семьи призывал бежать дальше, сыновья - встретить соотечественников хлебом-солью.
Отца - Юрия Михайловича и сына Валерия рассудит лагерь для политзаключенных во Владивостоке, где оба окажутся в 1947 году.
Ну, а пока они занимались обустройством русской колонии в Новине, идя по стопам основателя дальневосточного рода Янковских, политического ссыльного Михаила Янковского, этапом отправленного из Варшавы в Сибирь за участие в польском восстании 1863 года. После царской каторги Михаил Иванович оказался в Приморье и прославил край коневодством и промышленным оленеводством, созданием плантаций дикорастущего женьшеня и другими славными делами. За неустанные труды вошел в историю: именем Михаила Янковского назван полуостров в Амурском заливе.
- Первое лето в Новине жили в палатках, - рассказывал мне Валерий Юрьевич, - трудились как мураши, на себе таскали и переправляли вброд через реку деревья, тесали бревна, что служили строительным материалом. На следующий год перебрались в хибарки из теса. И уж потом отстроили капитальный дом - "Катамаран", на скале над рекой с фундаментом из круглых речных валунов. Через реку перекинули висячий мост.
Купив у корейцев четырех диких оленей, Янковские наладили пантовое хозяйство. Прибыльной статьей дохода стал охотничий туризм, где егерями у азартного Юрия Михайловича работали подросшие сыновья. Тигровые экспедиции возбудили богатых эмигрантов из Харбина, Шанхая, Тянцзиня, посыпались заявки от любителей острых ощущений из Америки. Шведы, немцы, испанцы слали заявки по адресу: "Корея. Янковским". Вырученные деньги глава семьи вкладывал в расширение владений, купил фруктовый сад, земли под пашни. На заказ для музеев и коллекционеров Европы и Америки ловили бабочек и жуков, в роли жокеев выступали на скачках, организованных японцами...
А первым делом возвели на корейской земле православную часовню.
В 1929 году корреспондент харбинского журнала "Рубеж", оказавшийся на горячих источниках Омпо, восторгался: "Трудно найти такой уголок, где дикая прелесть заключенной в гранит горной речки сочеталась бы с роскошной растительностью. Здесь причудливо перемешались белые березы и колючее "чертово дерево", мачтовые лиственницы и раскидистые ясени. Все это перевито лианами и осыпано тысячью ярких и прекрасных цветов". Долина зачаровывала, скорый на решения Юрий Михайлович Янковский со временем купил обширный участок земли рядом с рекой Понпха, которая катила с горных отрогов Намсанского плато хрустально-прозрачный поток к побережью Японского моря...
Вряд ли нам дано понять чувства Юрия Янковского и двух арестованных в Новине сыновей - Валерия и Юрия, попавших из этой сказки прямиком в ГУЛАГ...
Магаданский роман
С Валерием Юрьевичем Янковским мы познакомились во Владимире, куда он переехал после освобождения из лагеря и реабилитации. Там написал и издал несколько книг - про охоту и свой род, культивировал делянку женьшеня, выправил охотничий билет. Бродил с ружьем по лесу в 90 лет! Не ожесточился, жил без претензий к миру и тем, кто выкорчевывал мощный дворянский корень Янковских.
По неисповедимой русской традиции мы сидели на кухне, пили чай с конфетами; дальневосточные гостинцы - корюшку, красную икру, консервы с кукумарией - Янковский отправил на край стола, угощать при случае гостей. Его жена Ирина Казимировна, рассказывая о себе, показала отрывной календарь с датой, отмеченной красным карандашом, - 5 марта. День смерти Иосифа Сталина каждый год после магаданского Берлага она отмечала как собственный день рождения. 16-летняя школьница из Саратова Ирина Пиотровская была осуждена военным трибуналом по статье 58-10 УК РСФСР "за антисоветскую агитацию и участие в антисоветской группе". Зацепкой стал донос: на дне рождения одноклассника Ирина читала запрещенные стихи Сергея Есенина "Возвращение на Родину". Ирину арестовали 22 июня 1941 года, когда ранним утром она выходила из булочной. Все 15 лагерных лет преследовал арестантку запах свежеиспеченного хлеба и сожаление, что не успела тогда отщипнуть ни кусочка...
Их встреча была случайной, в Магадане, и закономерной - на всю оставшуюся жизнь. Защитить, укрыть, отогреть - Валерий Янковский спасал эту хрупкую девочку, весившую 40 килограммов, и ее загубленную молодость. И сам отогрелся в семье.
Несколько раз Валерий Юрьевич обращался в Посольство КНДР в Москве с просьбой посетить ставшие родными для русского эмигранта места, поклониться могилам бабушки и матери. "Мне не верится, что от Новины не осталось никаких следов, - убежденно говорил он мне. - Сложенной из круглого речного камня на горке среди старых сосен часовни-церкви; висячего над рекой со скалы на скалу моста, тоже на каменных "быках". Аллеи из душистого тополя и белой акации вдоль дороги. Колодца. Кладбища на повороте шоссе. Все это постоянно стоит у меня перед глазами..."
Не сбылось...
"И светлой Пасхи колокольный звон..."
В тот памятный владимирский вечер Валерий Юрьевич показал мне рукописный журнал "Лукоморье", который Янковские выпускали в Новине. Я листала пожелтевшие от времени листочки альманаха с трепетом, поэтические строчки и эссе дышали ароматом утраченного времени, творческой энергей людей, снесенных ураганом революции на чужбину, но не утративших любви к Родине. Среди авторов "Лукоморья" была и знаменитая в творческих харбинских кругах Ларисса Андерсен - танцовщица, фантастически красивая звезда модных показов. И поэтесса, изящество слога которой отмечал Александр Вертинский.
"Я думала, Россия - это книжки./Все то, что мы учили наизусть./А также борщ, блины, пирог, коврижки/ И тихих песен ласковая грусть./И купола. И темные иконы./ И светлой Пасхи колокольный звон./ И эти потускневшие погоны,/Что мой отец припрятал у икон./ Все дальше в быль, в туман со стариками./ Под стук часов и траурных колес./Россия - вздох./Россия - в сердце камень./Россия - горечь безутешных слез".
Ларисса оказалась по приглашению поэтессы Виктории Янковской, дочери Юрия Михайловича, в Новине - искра влюбленности мгновенно пролетела меж ней и Валерием Янковским. Они были удивительно под стать друг другу - молодые, красивые, талантливые, к тому же земляки: Ларисса родилась в Хабаровске, детство провела на острове Русском во Владивостоке. Они созванивались и переписывались вплоть до 2010 года, когда оборвалась на 99-м году жизнь Валерия Юрьевича. Разжались руки, когда он делал зарядку на турнике, упал, ударился затылком, смерть была мгновенной. Ларисса ушла из жизни во Франции два года спустя...
Валерий Юрьевич рассказывал о ней, когда жена откланялась: пойду полежу, отдохну. При Ирине Казимировне он деликатно не произносил имен из яркой молодости. Я покидала их дом во Владимире к вечеру, смеркалось, оглянулась на окна, где в проеме смутно обозначались две фигурки. Валерий Юрьевич обнял жену, вскинув руку в прощальном приветствии.