Страна не должна жить столицами
- Издалека долго течет река Волга... А вам уж сколько лет, Яков Моисеевич?
- Шестьдесят. Цветение, но заглубленное. Время для того, чтобы с удовольствием быть думающим и пишущим...
Все в нашей жизни относительно, и у каждого свое измерение. Смотря, с чем или с кем сравнивать.
- В любом случае Нижегородская ярмарка постарше будет.
- Да, с ней мне тягаться трудно, согласен. Много читал о ярмарке, ездил в Нижний, специально заходил в главный павильон, где сохранились следы великой купеческой роскоши... Видно, какой размах имел проект на пике. Его важно возродить. Знаю, такие попытки предпринимаются с начала 90-х годов прошлого века, создана дирекция, одна за другой идут выставки, но масштаб, конечно, уже не тот. Впечатляющее прошлое пока не стало прекрасным настоящим. Но, может, станет. Почему бы нет? Проект реален, и не такие чудеса случались.
Нижегородская ярмарка - ярчайшая страница в истории русского купечества и ремесленничества, хотя современный Нижний не производит впечатление благополучного города. Я был там год назад, убедился, как говорится, воочию.
- Те же слова можно сказать и о любой другой российской глубинке.
- Увы. Называю это опустыниванием регионов. Если взять статистику по численности населения в областях Центрального федерального округа, исключив Москву, и сравнить с аналогичными показателями царских губерний за 1913 год, увидим, что идет сокращение. Такая же картина по северо-западу России и Поволжью. Понимаете? Число жителей планеты за век увеличилось с трех миллиардов человек до семи, а у нас в центральных, традиционно самых густонаселенных районах цифры падают. Нет людей, нет развития экономики. Взаимосвязь прямая. В России происходит сверхконцентрация населения в крупнейших городах - Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Казани, Новосибирске, что, конечно, неправильно.
Конкретный пример. В 1990 году в России и Бразилии жило примерно одинаковое количество людей. А спустя четверть века разница между двумя странами составляет 60 миллионов. У нас число жителей, населяющих огромные просторы от Балтийского моря до Тихого океана, осталось практически на прежнем уровне, а латиноамериканское государство мощно шагнуло вперед. Там теперь более двухсот миллионов жителей. На самом деле отрыв колоссальный!
- А как же бодрые сводки, что в последние годы рождаемость в России превышает смертность, и мы уже не только не падаем, но растем?
- На самом деле последствия демографической ямы, в которую страна угодила в конце 80-х и начале 90-х годов, когда рушился Советский Союз, а общество трясло от бесконечных катаклизмов, будут еще долго ощущаться. Да, в какой-то момент удалось стабилизировать ситуацию, улучшение, которое мы наблюдали, было отголоском беби-бума начала 1980-х, но сейчас опять пошел медленный откат. Тут особо похвастать нечем.
Повторю, опустынивание регионов напрямую бьет по экономике. Я финансист и наглядно наблюдаю за происходящим по сжатию кредитов, объему денег, идущих вглубь страны. Цифры неуклонно падают. Еще несколько лет назад более половины кредитов в экономику приходилась на регионы, сейчас всё наоборот, денежная масса концентрируется в Москве. В начале нулевых годов мы очень беспокоились из-за того, что около 55 процентов остатков средств коммерческих банков на счетах в ЦБР находились в Москве и области. Сейчас этот показатель составляет уже 87 процентов. Понимаете, ликвидность зависает в финансовом котле столицы! И как прикажете развиваться регионам?
В областях, краях и республиках за последние три года уполовинилась банковская сеть, продолжают сжиматься кредиты среднему и малому бизнесу... Есть территории, которые можно официально объявлять зонами национального бедствия. Северо-запад России, отдельные центральные области и сибирские регионы.
- Что вы подразумеваете под этими зонами?
- Большие проблемы, которые там есть. Давайте сразу определимся: Москва и Питер - особый мир, его в расчет не берем. В 2013 году валовой региональный продукт, приходившийся на душу населения, составлял в столице чуть более тридцати тысяч долларов. Это уровень развитой европейской страны типа Испании. Сейчас показатель снизился до 17-18 тысяч долларов на человека, что соответствует - условно - Чехии. По стране цифра ВВП на душу населения четыре года назад колебалась в районе 13 тысяч долларов, примерно на уровне Польши и стран Балтии. Теперь валовой внутренний продукт откатился до девяти тысяч долларов, а в регионах просел до 5,5-6 тысяч. Это, конечно, кратно больше, чем на Украине, где номинальный ВВП на душу населения чуть более 2 тысяч долларов. Но мы говорим о России и видим, что разница между Москвой и остальной страной почти трехкратная. Много! Разрыв слишком велик. Это и Нижнего Новгорода, разумеется, касается.
Миграция превращается в эмиграцию
Но это один индикатор. Есть другой - ожидаемая продолжительность жизни. Тут тоже разброс большой, хотя Россия по данному параметру в списке ВОЗ - Всемирной организации здравоохранения - находится лишь на сотом месте с показателем около 72 лет. В Москве цифра выше - 76-77 лет, Ингушетия первой из регионов перешагнула за 80 лет, но в то же время в группе областей и краев ожидаемая продолжительность не дотягивает и до 70 лет, а это уровень малоразвитых африканских стран.
Еще раз повторю: разрывы между российскими территориями огромны. Мы мало говорим и думаем об этом, хотя впору кричать в голос. Совершенно дико, когда Россия прирастает Москвой, Петербургом и еще несколькими крупными городами, а параллельно повсеместно идет осушение почвы - деловой, творческой, предпринимательской. Важно повернуть тренд вспять. В сторону исконно российских городов и регионов. Не может страна жить только столицами. Так не бывает. Или заканчивается плохо.
- Пример той же Нижегородской ярмарки, куда съезжались купцы и покупатели со всего - без преувеличения! - мира, доказывает, что центром может стать обычный губернский город.
- Так и есть.
Сейчас предпринимаются попытки создать новые яркие точки на карте России. Скажем, на Дальнем Востоке. Там есть и геополитические риски, и население уменьшается, тем не менее стараются развивать так называемые ТОРы - территории опережающего развития, создают специальные экономические зоны, свободный порт Владивосток. Красноярский и Восточный международные экономические форумы тоже направлены на повышение деловой активности в регионе, но, во-первых, это долгая и трудная работа, во-вторых, если говорить о базовых трендах, то, увы, главный пока - обратный: уменьшение роли регионов. Не радует и тенденция огосударствления в экономике на фоне ослабления позиций среднего и малого бизнеса. В том числе и из-за ухода части этого бизнеса в тень.
По оценкам Всемирного банка, в начале 2010 года доля теневого сектора в ВВП России составляла чуть более сорока процентов, сейчас, очевидно, цифра подросла. Это нормальная реакция на кризис, тяжелые налоги, высокие издержки и волатильность нашего рынка. Добавьте избыточное давление со стороны государства. Почему в последние три десятилетия из России почти всегда вывозили капитал? Сколько ни занимайся деофшоризацией, но людей попросту выбрасывает за кордон драконовскими налогами (с ними невозможно расти темпами выше среднемировых в 3,5-4 процента, тем более, китайскими и индийскими в 5-6 процентов), колоссальными внутренними рисками и жесточайшим административным бременем.
Едва прессинг ослабевает, увеличиваются инвестиционные горизонты, тот, кто готов и хочет действовать, тут же начинает думать о возможности построения бизнеса на два-три поколения вперед. Нужна благоприятная среда и гарантии, что завтра правила не изменятся.
Повторю, самая серьезная проблема - сверхконцентрация любой активности в мегаполисах, уход жизни из регионов. Сначала шла миграция из деревень в соседние городки и поселки, оттуда - в областные центры, а затем - в столицу. Но, во-первых, Москва - не резиновая, во-вторых, территории без населения - это, считайте, оставленные, зарастающие земли.
- На Москве ведь процесс порой не останавливается, миграция превращается в эмиграцию.
- Да, это тоже очень серьезно, хотя в среде экономистов проблема и не столь болезненна. У нас идет интенсивный обмен между научными школами, масса российских студентов проходит стажировку на Западе, учится в магистратурах или докторантурах. Утечку мозгов в большей мере ощущают точные науки. Молодые и активные люди с хорошим уровнем подготовки и рабочим иностранным языком перекочевывают туда, где стабильнее и сытнее, а главное - нет постоянных рисков. И почва там по этим причинам плодороднее. С 1990-х идет полновесная эмиграция самых умных, активных, квалифицированных.
Мы видим это на примере венчурных проектов. Инновационные предложения натыкаются на отсутствие спроса и интереса к чему бы то ни было новому, прорывному. Как следствие - нет источников финансирования. Приходится выжимать воду из камня. Для ХХI века с его непрерывно нарастающими темпами технологических изменений это, согласитесь, выглядит весьма странно.
Откуда взялась модель заднего двора
- Послушать вас, Яков Моисеевич, все плохо в государстве Российском.
- Нет-нет, менее всего хотел бы, чтобы мой рассказ превратился в плач Ярославны. Да, проблемы есть, но, с другой стороны, надо признать, что в России создана успешно функционирующая модель сырьевой экономики, когда примерно десять миллионов человек, занятых в нефтегазовой отрасли, кормят остальных. Мы начали экспорт продовольствия, сохраняем крупные позиции в металлургии, хотя Китай и очень сильно нас потеснил. Россия по-прежнему на втором месте в мире по продаже оружия, но Поднебесная и тут дышит в спину. Теснят нас на рынке космических пусков, и все же конструкция российской экономики остается более-менее устойчивой. За кордон идет мощный поток сырья, а навстречу движется валюта. Торговый баланс остается положительным, а государственный долг - низким. Словом, ресурс, от которого можно оттолкнуться, как от печки, есть. Основа для экономического роста никуда не делась, но все зависит от вызовов, которые мы готовы бросить или принять.
Россия очень отстает в темпах роста. Мировая экономика прибавляет со скоростью 3-4 процента в год, в Индии и Китае цифра держится на уровне 5-6 процентов, Европа и США имеют на первый взгляд скромные 0,5-1,5 процента, но всем понятно, что качественно они находятся в иной нише. Мы же продолжаем балансировать около нуля. Если сравнить с 2012 годом, обнаружится, что Китай с Индией за это время подросли на 30 процентов, а у нас динамика роста ВВП отрицательная, минус один процент.
Сегодня крайне важно поддержать уровень технологий. В момент, когда сырьевая модель российской экономики становилась на ноги, потихоньку возобладал лозунг, мол, это и есть наше законное место: будем качать нефть и газ, а остальное купим за вырученные деньги. Мы гнали за границу сырье, приобретая там современное оборудование и ширпотреб. Наш ключевой клиент в лице Евросоюза занимал почти половину во внешнеторговом обороте. Аналогичная картина - сырье против технологий и ширпотреба - складывалась и с Китаем. Такая, знаете, модель заднего двора.
В итоге Россия потеряла то, что эксперты называют экономикой сложных вещей. Покупая средства производства и оборудование, мы не получали возможность производить их самостоятельно. Это коренное отличие от 30-х годов прошлого века, когда происходила так называемая сталинская индустриализация. Тогда не только приобретали технику, но умения и возможности ее выпуска в Советском Союзе. Сейчас этого сделано не было.
Поэтому, когда в 2014 году после введения против России секторальных санкций минпромторг составил план по импортозамещению и обнародовал уровень зависимости от импорта в различных подотраслях, у тех, кто читал этот документ, волосы встали дыбом. Например, по металлорежущим станкам уровень зависимости составлял от 85 до 95 процентов. По инструментам, оптике - почти сто процентов. В России в месяц производили 180-200 металлорежущих станков, это несколько процентов от их естественного выбытия. Остальное приходилось покупать за валюту.
Прошло три года. Что мы видим? Сегодня нам с гордостью докладывают о космическом прогрессе: теперь Россия выпускает 350 металлорежущих станков. Фанфары! Страна в состоянии заместить не четыре, а, скажем, 8-10 процентов от потребности. При этом рост износа основных фондов продолжается. А как иначе? Техника новее от времени не становится, у всего есть срок эксплуатации...
И это касается практически любого направления, куда пальцем не ткни. Мы выпускаем кратно меньше интегральных схем, чем, например, Малайзия, которая в представлении многих россиян является бедной и угнетенной страной. Для понимания: как бы бедствующие малайцы превзошли нас в 2016 году по ВВП на душу населения - и по номинальному, и по паритету покупательной способности. Да и ожидаемая продолжительность жизни там заметно выше, чем в России.
- Смириться с мыслью, что Куала-Лумпур круче Москвы, трудно.
- Этого и не требуется. Я лишь показываю, каково наше реальное место на экономической карте мира. Быть великой сырьевой державой - это еще не все.
Что-то, конечно, мы пытаемся компенсировать за счет милитаризации, иначе говоря, развития военно-промышленного комплекса, который нуждается в поставках оборудования. Президент Путин в Послании Федеральному Собранию рассказал, что темпы роста в ВПК превысили в прошлом году десять процентов. Но специалисты понимают: на короткой дороге длиной в несколько лет как мера стимулирования экономики это сработает, можно удержаться и переоснаститься. Однако идея превратиться, подобно 70-80-м годам прошлого века, прежде всего в броневой кулак не кажется слишком перспективной: как с точки зрения роста экономики в целом, так и качества жизни населения.
Я пользуюсь публичной информацией Росстата и вынужден с огорчением констатировать: по сути, мы остались не только без экономики сложных вещей, но и без экономики простых. Во всяком случае, в открытом секторе. Можно привести удручающие цифры, сколько в России шьют брюк, пиджаков или юбок на душу населения. Если бы мы одевались в отечественное, две трети, если не четыре пятых населения, ходили бы голыми или донашивали старое тряпье. Из-за невозможности купить сделанное в России. По официальной статистике, в год шьется одно платье на двадцать женщин, один пиджак - на семьдесят мужчин... Нынешнее лето в Москве выдалось холодным и дождливым. А вы попробуйте найти в продаже зонт российского производства. Устанете искать! Только с холодильниками все более-менее нормально. Вовремя успели локализовать производство, наладить выпуск по импортной технологии. И с автомобилями картина не столь стыдная, как в некоторых других отраслях.
И, наконец, Россия занимает 45-е место в мире по индексу инноваций, 76-е - по доле в экспорте информационных технологий, а с точки зрения электроники нас вообще не видно на глобусе. О чем тут говорить? У нас не было и нет экономики инноваций.
Интересна статистика Всемирной организации интеллектуальной собственности. С 2000 года рост по регистрируемым патентам внутри России и вовне ее составил 30 процентов. У США - 80 процентов. В Израиле - рост кратный, в Китае и Индии - десятикратный. Отставание чувствуется физически!
Возьмем родной мне финансовый сектор. Не понимаю, как можно было за четверть века не справиться с инфляцией и с процентами по кредитам. Это чудовищно! У нас ведь мелкая финансовая система, если брать в мировом масштабе. До кризиса в 2013 году доля России в глобальном валовом внутреннем продукте равнялась 2,8-2,9 процента, а в мировых финансовых активах и тогда не превышала одного процента. Которое десятилетие кряду мы рассуждаем о необходимости подавить инфляцию, параллельно сокрушаясь из-за отсутствия крупных инвестиционных проектов. Недавно вот Центробанк заявил, что у нас нет свободных производственных мощностей, поэтому, мол, надо уводить ликвидность в резервы. И минфин постоянно печется о том, чтобы вывести налоги через Резервный фонд...
В итоге имеем экономику, которая стимулируется методом кровопускания.
- Полагаете, это не поможет больному?
- Наверное, в определенных случаях и такое средство хорошо, но оно не должно быть единственным и универсальным способом лечения.
Да, мы видим, постепенно меняется в современную сторону Москва, наконец-то хоть где-то построены скоростные железные дороги, и до того же Нижнего Новгорода теперь есть возможность доехать за несколько часов, не трясясь ночь в поезде. Но, повторяю, все познается в сравнении. Надо говорить не о том, что есть, а о том, что можно и нужно было сделать за последние четверть века.
Если бы экономическая политика государства оказалась доверительнее к людям, успехи были бы более значительны. Наверняка! Столица выглядит вполне по-европейски, но стоит спуститься на уровень областных городов, углубиться в райцентры, как сразу обнаруживаешь явные признаки запустения и упадка. Серая завеса чувствуется даже в Петербурге, ряды великолепных по архитектуре домов с не обновленными фасадами производят тягостное впечатление. Словно кто-то опустил на город вуаль, сквозь которую проглядывает великолепие... Наверное, питерцы не замечают контраста, глаз, что называется, замылился, но приезжему разрыв между прошлым и настоящим сразу становится заметным. Петербург, как город в целом, а не в отдельных уже обновленных кусках, требует огромных инвестиций.
Как делать экономическое чудо
- Свет в конце тоннеля хотя бы брезжит?
- Еще раз повторю: пациент жив, но его нужно хорошенько подкормить. Российская экономика остается двенадцатой в мире по объему ВВП, по паритету покупательной способности мы входим в первую шестерку. Конечно, отрыв от лидеров огромный, и он увеличивается, но это повод увидеть вызовы и сказать себе: полный вперед, быстрее!
Россия по-прежнему генерирует большие валютные потоки. Я говорил об отставании в технологиях, средствах производствах, однако если посмотреть на сырьевой сектор, окажется, что здесь наши позиции значительно крепче. Мы делим с Саудовской Аравией первенство по добыче нефти, идем вторыми по газу, шестыми - по каменному углю. Наша страна четвертая - в атомной энергетике и пятая - в гидро. По производству алюминия мы тоже вторые. Как и по титану, кстати. По платине Россия на второй ступени пьедестала почета, по золоту - на третьей, по серебру - на четвертом месте.
Данные продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН и вовсе должны вселять в души россиян оптимизм и гордость. Мы мировые лидеры по сбору малины и смородины, вторые - по крыжовнику и моркови, третьи - по капусте. Замыкаем четверку крупнейших экспортеров пшеницы, идем пятыми по экспорту лесоматериалов.
- Словом, мировая кладовая, с обслуживанием которой успешно справляются десять миллионов человек. Зачем нужны еще 130 миллионов?
- Известный провокационный вопрос! Отвечу так: народ, проживающий в самой большой стране мира и удерживающий эти территории, заслуживает крупнейшей универсальной экономики. Высокого качества и продолжительности жизни за счет умений, а не только сырья. Способности генерировать любые технологии и создавать любую продукцию.
Все таланты должны найти возможность продемонстрировать себя и реализовать.
- Вы не хуже меня знаете, окружающий мир бывает крайне несправедлив. Нельзя требовать от него гармонии. Сколько великих и славных народов канули в Лету? Разрушались до основания, бесследно исчезали огромные империи...
- Да, это правда. Никто и ничего не принесет нам в блюдечке с голубой каемочкой. Помните знаменитую формулу? Бороться и искать, найти и не сдаваться! Мы сами обязаны сделать выбор. При столкновении с кризисами народ может занести в сторону, в крайности, как это случилось в прошлом веке, либо же вызов удается принять и правильно на него ответить.
- На ваш взгляд, мы не проскочили развилку?
- Убежден, что нет. Все в наших силах. Окно, в крайнем случае - форточка возможностей по-прежнему существует. Мы находимся в гораздо лучшем положении, чем, например, Южная Корея в начале 60-х годов. Тогда бюджет этой страны наполовину формировался из американской помощи, а Сеул представлял собою нагромождение деревянных хибар с островками каменных зданий. Ничего, выбрались, справились, нашли свою дорогу. И мы сумеем. У меня нет сомнений.
Мир знает, как делать экономическое чудо. В том числе финансовое. Это было в Японии, Китае, Малайзии, Сингапуре, Южной Корее, Израиле, послевоенных Италии и Германии, Испании после Франко и Португалии, пережившей Салазара. Примеров много. Страны очень разные, народный характер и модели коллективного поведения тоже. Да и исходные условия не совпадали, но когда начинаешь изучать вопрос как экономист, погружаться в материал, обнаруживаешь общие для всех тренды. Перечисленным государствам удавалось запустить механизм ускоренного роста и модернизации экономики. Главное, что объединяло эти случаи: каждый раз народ сам решал, что готов двигаться вперед, поскольку дальше стоять на том же месте было нельзя. Важный посыл: мы строим для себя и надолго. Не времянки клепаем из подручного материала, а возводим капитальные, фундаментальные здания, которые переживут века.
В российской истории такое тоже было. Я говорю об экономической победе в Великой Отечественной войне. Именно экономической. Уверен, если бы народ не решил, что должен сделать невозможное, этого не случилось бы. Вне зависимости от того, кто тогда управлял страной. В оккупации оказалась вся территории Украины с многочисленными промышленными предприятиями, значительная часть Центральной России. Тем не менее в кратчайшее время под немыслимым военным давлением перебросили крупнейшие заводы на восток - на Урал и в Сибирь, запустили их в ход. Это было настоящее чудо, экономическая победа, предопределившая победу военную. Такие вещи не происходят по приказу свыше, подобного не добиться лишь кнутом или пряником. Народ сам должен понять, что он это сделает.
- Война - единственный способ встряхнуть Россию?
- Речь о другом. Я привел пример, иллюстрирующий, что нам по силам. Мы в состоянии принять вызов, хотя, конечно, не нужно доводить до крайностей. Сейчас ситуация при всей внешней непохожести в чем-то напоминает ту, что была. Сельский почтальон зарабатывает три тысячи рублей в месяц, многие семьи в провинции спасаются подножным кормом, кормятся за счет теневой экономики, тем не менее пока сохраняется прожиточный минимум, обеспечивающий России социальный мир. Недавно прочел в Фейсбуке фразу, поразившую буквальной точностью: "Пока я ем, я глух и нем". Пока народ ест. Можно вспомнить Февральскую революцию с ее голодными бунтами в Петрограде или перелом 90-х годов прошлого века с его дефицитом продовольствия. Именно поэтому так важно понять, что российский народ стоит сегодня перед необходимостью совершить рывок, иначе в кризисах, которые еще обязательно будут, под давлением могут опять возникать крайности, растрачивающие время и силы.
Знаете, как и у других народов, у нас есть своя "коллективная модель поведения". С одной стороны, мы постоянно хотим прислониться к плечу кого-то сильного, такой извечный патернализм, с другой - не верим, что нас защитят, поэтому в частной жизни можем вести себя, как волчата, рвано, с высокими рисками, ни на кого не оглядываясь. Власть, в свою очередь, воспринимает народ как тех, кого надо обязательно загнать в формат "правильного поведения", в десятки тысяч предписаний, которые понудят правильно исполнять роль, занятую в обществе. Уровень регламентации деятельности, контроля и надзора во многих отношениях выше, чем даже в советское время. Здесь, действительно, развилка.
К счастью, в каждом поколении есть те, кто подвижен, готов строить, принимать на себя риски, постоянно генерирует идеи, проекты. В этом залог будущего успеха.
- Который, получается, придет не благодаря, а вопреки?
- К счастью, это диалектика. Даже не экономика, в которой, понятно, я разбираюсь лучше.
Не ждать спасителей
- Любовь к финансам у вас наследственная, Яков Моисеевич?
- Не сказал бы. Мой отец был выдающимся авиационным инженером. Великолепным изобретателем. Он работал в КБ Ильюшина. Храню отцовские награды за каждый выпуск нового самолета, его патенты. Мать была не меньшего таланта музыкантом, учителем, фортепиано летало в ее руках. В тринадцать лет ее как одаренного ребенка отправили из Белоруссии в Ленинград в знаменитое музучилище. Она одна жила в чужом городе. Потом началась Великая Отечественная, учебу пришлось оставить... Мама прекрасно играла на рояле, мои детские субботы и воскресенья прошли под ноктюрны Шопена.
Кажется, от родителей мне достались и гуманитарные, и математические начала. А вот материальные вещи меня очень не любят. Вот так сложилось в жизни.
Финансовые рынки - это, по сути, уникальное соединение абстрактного и гуманитарного с предельно конкретным и предметным. Если разобраться, в деньгах все намешано - история, экономика, модели коллективного поведения... Удивитесь, но в мире финансов есть огромная романтика. Для многих это лишь диаграммы, графики, холодная статистика, в действительности же (а не только моем воображении) столкновение людей, отчаянная конкуренция государств, экономик. Одна история с кризисами или с "мыльными пузырями", с биткойном чего стоит! С другой стороны, в современном мире финансы превратились в страшное оружие, но это совершенно отдельная тема, которую имеет смысл обсудить как-нибудь в другой раз.
- Тот, кто хорошо понимает, как работают чужие деньги, кровному рублю всегда находит правильное применение?
- Одно из другого автоматически не вытекает. Если речь идет об академическом ученом, он может быть слишком абстрактен и не успешен как инвестор или спекулянт. Для него это лишь поле для изучения. Хотя, конечно, стыдно, если человек, имеющий отношение к финансам, не может ими грамотно распорядиться.
- "Если ты такой умный, почему такой бедный"?
- В общем, да. Это, в конце концов, вопрос профессиональной репутации. Другое дело, что любому финансисту - и теоретику, и практику - работать на финансовых рынках у нас дома пока не слишком комфортно. Помню, как в 1990 году Нью-Йоркская фондовая биржа проводила в Москве семинар, и я увидел на сцене грандов Уолл-стрит. Тогда у нас было чувство, что мы вот-вот построим у себя новый мировой финансовый центр, не меньше Нью-Йорка. И, знаете, подобная возможность существовала, как она сегодня есть у Китая. Советский Союз был большой индустриальной экономикой, и, конечно, имелись иные способы трансформации государства и его финансов, кроме выбранного в итоге. Успешные примеры экономического чуда в 10-15 государствах Европы и Азии хорошо показывают это.
У нас же получилась маленькая деформированная финансовая система, очень спекулятивная, вечно попадающая в кризисы, крайне нестабильная, зависящая от иностранцев и их денег, с тяжело подавляемой инфляцией и высоким процентом по кредитам... В свое время я решительно отказывался вкладываться в ГКО, этика не позволяла этого делать. Было ясно, чем закончится узаконенный отъем части народного достояния... Финансовая система в России, скорее, замораживала развитие вместо того, чтобы помогать ему. Девяностые годы - драма падения экономики, а главное - угасания населения. Мы дуриком выбрались из него благодаря росту цен на сырье в нулевые годы.
- А экономическое чудо - плод коллективного творчества, или ему нужен персональный автор?
- Всегда нужен лидер. Вспомним хотя бы Дэн Сяопина или Ли Куан Ю. Без человека, готового вести за собой, и без общей уверенности людей, что необходим отчаянный рывок к другому качеству жизни, ничего не произойдет.
Нам важна и перезагрузка отношений с Западом. Можно, конечно, надеяться на Китай как на будущий центр мировой модернизации, но спасителей в любом случае ждать нечего, надо действовать самим. Нужны доступные кредиты, низкий процент, сильные налоговые льготы за рост и модернизацию, подавление немонетарной инфляции (в ценах и тарифах, регулируемых государством), стимулирующий курс рубля, максимально льготный режим для несырьевых прямых иностранных инвестиций, резкое ограничение административного бремени и многое другое. Каждое решение государства должно выверяться по простым критериям: качество нашей жизни, рост, модернизация, свободное дыхание человека, который строит, а не делит. Тогда возникнет сильная экономика с массой инноваций. И в ней будет много нижегородских ярмарок.
- Доживем?
- Обязаны! Вы же сами говорите: издалека долго течет река Волга...