Частный почин комбрига Эйхе
Крупнейшей стратегической наступательной операцией, предпринятой в период Гражданской войны в России антибольшевистским политическим режимом адмирала А.В. Колчака, явилось Весеннее наступление Российской армии (март - апрель 1919 г.). Военное и политическое руководство Омского правительства изначально рассматривало ее как своеобразное "генеральное сражение", успех которого должен был обеспечить решительное наступление на Москву с плацдарма волжских переправ. Эта операция, открытая рядом масштабных успехов вооруженных сил Колчака в Предуралье и Поволжье, как известно, обернулась для белых тяжелым поражением.
Стратегический крах весеннего наступления был обусловлен рядом факторов: оперативных, управленческих, кадровых, сезонных, политических, мобилизационных и др. Некоторые из них в той или иной мере стали предметом изучения1. Тем не менее история операции и сегодня отличается еще наличием малоизвестных военных мероприятий сил РККА, во многом предопределивших неудачный для войск Омского правительства исход противостояния. К их числу относится решение Реввоенсовета Восточного фронта о формировании новой оборонительной линии 5-й армии южнее Уфы в середине марта 1919 г., ставшее следствием волевой инициативы одного из рядовых краскомов - командира 3-й бригады 26-й стрелковой дивизии, 25-летнего "красного латыша" Генриха Христофоровича Эйхе (1893-1968).
Во многом благодаря его частному почину стремительно отступавшей под ударами белых 5-й армии удалось закрепиться на новой, выгодной 65-километровой оборонительной позиции. Активным, стойким сопротивлением на ее рубеже "пятоармейцы" на 20 дней (14 марта - 2 апреля 1919 г.) задержали наступление главной ударной силы адмирала Колчака, отдельной Западной армии генерала М.В. Ханжина, сорвав выход последней к стратегическим волжским переправам. Упущенный шанс Западной армии даже спустя многие годы вызывал острое разочарование в среде белых эмигрантов. Весьма симптоматична реакция бывшего начальника штаба VI Уральского корпуса Западной армии генерала П.П. Петрова, риторически вопрошавшего по этому поводу в своих воспоминаниях: "Но почему ... большевики с 13 по 30 марта могли держаться близ Уфы?"2.
В соответствии с замыслом белых Западная армия была выдвинута на направление главного удара, приходившегося на позиции 5-й армии красных (центр оперативного построения советского Восточного фронта). Стратегическая задача армии Ханжина заключалась в разгроме 5-й армии, овладении районом Бирска, Уфы, Стерлитамака, Белебея и выходе на рубеж реки Ик3. Впоследствии она была расширена до выдвижения к рубежу Волги у Симбирска и Сызрани с захватом волжских переправ4. Масштабное наступление началось 6 марта 1919 г.
Приказ начдива Матиясевича: отступать
К исходу первой недели наступления белых положение на фронте 5-й армии начало принимать драматической оборот. Разгром левого крыла армии и прорыв белых в ее глубокий тыл, на Бирск, привели к деморализации и отступлению. К отходу тяготела значительная часть руководства 5-й армии, в том числе командующий Ж.К. Блюмберг5.
Из аналогичных соображений, по-видимому, исходил и военспец М.С. Матиясевич, начальник 26-й стрелковой дивизии - правофлангового соединения 5-й армии. В условиях потери управления со стороны РВС армии он принял самовольное решение об оставлении Уфы без боя и отводе вверенных ему сил на 80 км к юго-западу6. В рамках этого решения начдив, в частности, санкционировал (приказ N 17/м от 13 марта 1919 г.) проведение глубокого отступательного марша входившей в состав дивизии 3-й бригады во главе с молодым краскомом Эйхе7.
3-я бригада Эйхе находилась на крайнем правом фланге армии и занимала стыковое положение, обеспечивая стык с развернутой южнее 1-й армией Восточного фронта. Вследствие этого отход бригады, какую бы форму он ни принял, неизбежно должен был привести к потере оперативной связи между армиями и оголению левого крыла 1-й армии, выдвинутого далеко на восток, до Верхнеуральска. Таким образом, реализация Эйхе задач отступательного марша, обеспечивая прикрытие операционного направления 5-й армии на Бугуруслан и стратегической железнодорожной магистрали Самара - Бугуруслан, в то же время открывала силам VI Уральского корпуса Западной армии беспрепятственный путь в глубокий тыл 1-й армии, на Стерлитамак.
Вероятно, первым из "пятоармейцев" угрозу подобного развития событий осознал именно комбриг Эйхе. Оставить без внимания из местнических соображений столь неприятную перспективу военачальник не счел возможным. В личном порядке он предпринял ряд смелых, инициативных действий, направленных на пересмотр "отступательного" приказа начдива Матиясевича. Это стало ключевой предпосылкой развертывания новой оборонительной линии 5-й армии в 40-45 км южнее Уфы. Благодаря этому была стабилизирована оперативная обстановка на стыке 5-й и 1-й армий и была отведена угроза флангового охвата и разгрома белыми левого крыла 1-й армии.
Руководимые Эйхе бригадные силы в соответствии с указаниями начдива Матиясевича начали отступательный марш 13 марта 1919 г. Оторвавшись под прикрытием усиленных арьергардов от преследования пехоты 12-й Уральской стрелковой дивизии белых, они остановились к исходу дня в селе Бузовьязы (40 км южнее Уфы) на ночлег.
Временный компромисс
На следующий день, 14 марта, около 10.00 между комбригом Эйхе и начальником 1-й Пензенской пехотной дивизии (обеспечивавшей крайний левый фланг 1-й армии) А.Е. Воробьевым состоялся внеплановый телеграфный разговор8. В ходе него начдив обозначил перспективу вероятного поражения левого фланга 1-й армии в случае дальнейшего отступления 3-й бригады 26-й стрелковой дивизии. В связи с этим он вполне обоснованно просил Эйхе временно прекратить отвод бригады, по меньшей мере до подхода на данный участок свежих войск 1-й армии. Принятие комбригом этого предложения, однако, было равнозначно отказу от выполнения приказа Матиясевича N 17/м. "Обстановка, - отмечал позднее Эйхе, - требовала проявления инициативы. Нужно было произвести переоценку обстановки и принять новое решение без боязни ответственности за невыполнение боевого приказа дивизии"9.
По итогам переговоров Эйхе принял ответственное, исключительно смелое решение - приостановить вопреки указаниям Матиясевича отступление бригады до 00.00 15 марта и направить при посредничестве Воробьева и РВС 1-й армии запрос в штаб Восточного фронта относительно целесообразности продолжения выполнения приказа об отступательном марше в оперативной обстановке, чреватой крупным поражением 1-й армии10. Предпринятые комбригом попытки выйти на связь с командованием 26-й стрелковой дивизии или 5-й армии для обсуждения аналогичного вопроса не увенчались успехом. Таким образом, Эйхе удалось достигнуть с начдивом Воробьевым временного компромисса по вопросу отвода 3-й бригады. "Мы согласны, - подчеркивал Эйхе в разговоре с ним, - подождать до вечера на занятых позициях, а вы попытайтесь разыскать наше командование ... и если к вечеру нам скажут "оставайтесь", мы останемся, если же нового приказа не будет, то мы будем выполнять приказ по дивизии о дальнейшем отходе"11.
Инициатор получил поддержку
Указанным инициативным решением комбриг Эйхе не ограничился, одновременно установив через конных ординарцев связь со своим земляком краскомом Я.П. Гайлитом, командиром отступавшей юго-западнее 1-й бригады 26-й стрелковой дивизии. Эйхе удалось убедить его также временно прекратить отход до 15 марта, пока не будет принято решение фронтового командования. "Нам, безусловно, следует, - писал он в полевой записке на имя Гайлита, - дожидаться решения штаба фронта, чтобы ... своим отходом не оголить весь левый фланг 1-й армии, что может кончиться таким же поражением, как у нас. ...Полагаю, что это приказание начдива слишком скороспешное"12.
Инициатива Эйхе, поддержанная Гайлитом, привела к отмене приказа начдива Матиясевича. Командование Восточного фронта, изучив сложившуюся ситуацию, постановило: "Части (1-й и 3-й бригад. - Р.Б.) временно подчинить начдиву Пензенской (на деле Реввоенсовету 1-й армии. - Р.Б.) с задачей остановить противника, продвигающегося от Чишмы на юг, на фронте Ильтуганово - ст. Усманово"13. Таким образом, предпринятый Матиясевичем из местнических соображений непродуманный вывод 26-й стрелковой дивизии в общем направлении на железнодорожную станцию Давлеканово путем глубокого отступательного марша был прекращен, не достигнув своей конечной точки. Фронтовое командование стало на точку зрения комбрига Эйхе.
Исполнение задачи командующий 1-й армией Г.Д. Гай закономерно возложил на Эйхе. 15 марта последнему были переданы во временное командование силы 1-й и 3-й бригад, которые образовывали объединенную оперативную "группу Эйхе"14. Протяженность фронта группы составила 65 км (по подсчетам Эйхе, 70-75 км) - от д. Алайгирово до д. Абраево, но фактически до ж/д ст. Усманово. В адресованном Эйхе приказе командарм Гай помимо постановки оборонительных задач потребовал: "Подчините себе конный полк 26 дивизии, занимающий ст. Усманово. Подчиняйте ... себе все разрозненные и мелкие части, находящиеся в вашем районе, и немедленно организуйте их"15.
Уфимская оборонительная линия
Так было положено начало формированию оборонительной линии 5-й армии в 40-45 км к югу от Уфы. После отступления в полосу группы Эйхе из района Уфы к 16 марта 1919 г. расстроенных, деморализованных соединений 5-й армии - 2-й бригады 26-й стрелковой дивизии16, 1-й бригады 27-й стрелковой дивизии, Сводной бригады М.В. Шабата (три стрелковых и кавалерийский полки)17, ряда иных подразделений - и закрепления их на данном участке образование указанной линии стало свершившимся, реальным фактом. Прекратившие отход войска 5-й армии достаточно скоро были приведены в должный порядок, восстановили боевую устойчивость и перешли к подвижной, маневренной обороне новых позиций. "Неожиданно для себя, - отмечал Эйхе в воспоминаниях, - противник встретил южнее Уфы новый фронт"18.
Таким образом, была нивелирована угроза нанесения белыми удара во фланг и тыл 1-й армии за счет прикрытия тракта Уфа - Стерлитамак и оперативного стыка 5-й и 1-й армий силами прекративших отступление 1-й и 3-й бригад 26-й стрелковой дивизии. Основные силы 5-й армии, большая часть которых беспорядочно, панически отступала под давлением белых из района Уфы, ст. Чишмы, были закреплены и приведены в должный порядок на новой 65-километровой оборонительной линии - выгодной в оперативном смысле фланговой (по отношению к основным направлениям наступления Западной армии на Симбирск и Самару) позиции. Как показали дальнейшие события, этот факт имел крупное значение для стратегических итогов Весеннего наступления вооруженных сил адмирала Колчака. Военный историк Ф.Е. Огородников подчеркивал, что "сопротивление на фланговой позиции ... к югу от Уфы сильно потянуло в этом направлении всю Западную армию (с потерей инициативы действий), ослабив ее нажим в западном (основном операционном. - Р.Б.) направлении"19. В результате силам Западной армии белых, ввязавшимся в упорное 20-дневное сражение (14 марта - 2 апреля 1919 г.) на данном участке, так и не удалось выдвинуться на рубеж Волги и захватить переправы до наступления весенней распутицы и разлива рек и, как следствие, выполнить конечную стратегическую задачу в рамках замысла Весеннего наступления.
Попытка отомстить
Выдвижение инициативы о приостановке глубокого отвода бригад 26-й стрелковой дивизии прежде ошибочно соотносилось с действиями дивизионного командования, то есть Матиясевича20. Только историк Л.М. Спирин, поддерживавший неформальные научные контакты с Эйхе, расставил в конце 1950-х гг. точки над i, указав, что фланговая позиция была занята силами 26-й стрелковой дивизии "по инициативе командиров бригад Г.Х. Эйхе и Я.П. Гайлита вопреки приказаниям растерявшегося начальника дивизии"21. Начдив Матиясевич не только не одобрил проявленную Эйхе инициативу, но, как удалось установить, инспирировал в марте 1919 г. проведение следствия на предмет предания его суду военного трибунала за саботаж приказа об отводе 3-й бригады22. В этом деле поддержку начдиву оказал командующий 5-й армией Блюмберг. Весьма характерно, что сам Эйхе ни в период Гражданской войны, ни позднее не питал негативных чувств к Матиясевичу за этот неоднозначный шаг. Более того, в 1960-е гг. он состоял в дружеской переписке с проживавшей в Киеве вдовой начдива М.С. Матиясевич (урожденной Маевской).
Неприглядное "следственное" начинание Матиясевича и Блюмберга, однако, обернулось скорее в пользу главного "фигуранта" дела. Уже 25 марта 1919 г. решением РВС 5-й армии комбриг Эйхе, проявивший себя как инициативный, здравомыслящий и решительный красный командир, был утвержден вместо Матиясевича в должности начальника 26-й стрелковой дивизии.
1. Боголюбов А.Н. Разгром Колчака (Оперативно-стратегический очерк). М., 1939; Болтин Е.А. Контрнаступление Южной группы Восточного фронта и разгром Колчака (1919 г.). М., 1949; Ганин А.В. Враздробь, или Почему Колчак не дошел до Волги? // Родина. 2008. N 3. С. 63-74; Зайончковский А.М. Восточный фронт. Контрманевр Южной группы. Апрель-май 1919 года // Сборник трудов Военной академии. 1926. Кн. 1. С. 3-29; Огородников Ф.Е. Удар по Колчаку весной 1919 г. М., 1938; Плотников И.Ф. Челябинск: разработка стратегического плана наступления русской армии А.В. Колчака, успехи в его осуществлении и последующий провал (февраль-май 1919 г.) // Урал в событиях 1917-1921 гг.: актуальные проблемы изучения. Челябинск, 1999. С. 73-97; Симонов Д.Г. К истории отдельной Западной армии вооруженных сил адмирала А.В. Колчака (декабрь 1918 - июль 1919 г.) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия История, филология. 2011. Т. 10. Вып. 1: История. С. 100-109.
2. Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых // Восточный фронт адмирала Колчака. М., 2004. С. 35.
3. Волков Е.В. Судьба колчаковского генерала. Страницы жизни М.В. Ханжина. Екатеринбург, 1999. С. 129.
4. Боголюбов А.Н. Разгром Колчака. С. 29-30.
5. РГВА. Ф. 106. Оп. 3. Д. 193. Л. 71, 76; Ф. 1317. Оп. 2. Д. 51. Л. 10-10об.
6. Эйхе Г.Х. Уфимская авантюра Колчака (март-апрель 1919 г.). Почему Колчаку не удалось прорваться к Волге на соединение с Деникиным. М., 1960. С. 107.
7. РГВА. Ф. 1317. Оп. 2. Д. 51. Л. 40-40об.
8. РГВА. Ф. 1317. Оп. 2. Д. 34. Л. 102-104.
9. Эйхе Г. Тактические поучения Гражданской войны: исследование тактики Красной армии в борьбе против Колчака и на Дальнем Востоке. М., 1931. С. 173.
10. РГВА. Ф. 1317. Оп. 2. Д. 97. Л. 325об.-326; Эйхе Г.Х. Уфимская авантюра Колчака. С. 110-111.
11. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. П-5. Оп. 2. Д. 1387. Л. 11.
12. РГВА. Ф. 1317. Оп. 2. Д. 97. Л. 326об.-328об.
13. Директивы командования фронтов Красной Армии: Сб. док. М., 1972. Т. 2. Март 1919 г. - апрель 1920 г. С. 628.
14. РГВА. Ф. 106. Оп. 3. Д. 143. Л. 5.
15. Там же. Л. 7.
16. РГВА. Ф. 1317. Оп. 2. Д. 51. Л. 41-42об.
17. Павлов Г. Колчак наступал // Сибирские огни. 1929. Ноябрь-декабрь. С. 115.
18. Эйхе Г.Х. Фланговый марш // Военный вестник. 1968. N 1. С. 10.
19. Огородников Ф. Е. Удар по Колчаку весной 1919 г. С. 115.
20. История Гражданской войны в СССР. 1917-1922. М., 1959. Т. 4. С. 55-56; Болтин Е.А. Контрнаступление Южной группы Восточного фронта. С. 36; Огородников Ф. Е. Удар по Колчаку весной 1919 г. С. 113, 115.
21. Спирин Л.М. Разгром армии Колчака. М., 1957. С. 100.
22. Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ). Ф. 602. Инв. N 114345 (арх. 6920) 405. Л. 199-200.