Багаж следователя фон Раупаха
Постановления, телеграммы, переписка1, собственноручные показания десятков участников и очевидцев трагических событий корниловского мятежа. Без малого 100 лет "Дело о событиях 27 и 28 августа 1917 года в городе Бердичеве", вывезенное в эмиграцию следователем Р.Р. фон Раупахом, ждало исследователей...
Мы публикуем с небольшими сокращениями показания главного фигуранта по "делу" - генерала Антона Деникина, в жизни которого августовские события 1917 года стали переломными.
Что предшествовало появлению этого документа?
Узник быховской тюрьмы
27 августа 1917 года главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта 45-летний генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин набросал пронзительные строки:
"Я солдат и не привык играть в прятки. 16-го июля на совещании с членами Временного правительства я заявил, что целым рядом военных мероприятий оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена. Оставление свое на посту главнокомандующего я понял тогда, как сознание Временным правительством своего тяжкого греха перед Родиной и желание исправить содеянное зло. Сегодня получил известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие еще спасти страну и армию, смещается с поста главковерха2. Видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду"3.
Телеграмма была адресована министру-председателю Временного правительства Александру Федоровичу Керенскому, а в копиях разослана в Ставку, всем главнокомандующим фронтами и командующим армиями Юго-Западного фронта.
После такой телеграммы обратной дороги не было. Для революционных властей Деникин бесповоротно стал контрреволюционером. Впереди его ждали арест и заключение - сначала в Бердичеве, а затем в белорусском городке Быхове. Именно в быховской тюрьме осенью семнадцатого сплотились те, кто вскоре возглавит борьбу с большевиками на Юге России: генералы Корнилов, Деникин, Марков, Романовский, Лукомский, Эрдели, Эльснер. И здесь же арестанты составили политическую программу будущего Белого движения.
Следствие по делу "контрреволюционеров" не было закончено. После октябрьских событий в Петрограде стало ясно, что пощады сторонникам Корнилова ждать не придется. Тогда следователь Роман Романович фон Раупах составил фальшивое предписание об освобождении арестованных, а исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего генерал Николай Николаевич Духонин под свою ответственность освободил быховских узников.
"Вопрос личной охраны меня не интересовал..."
Протокол допроса генерал-лейтенанта А.И. Деникина
31 августа 1917 года комиссия в составе председателя военного судьи полковника Франка, членов: помощника военного комиссара В.А. Костицына4, подполковника Шестоперова5, прапорщика Удальцова, фейерверкера Левенберга6 в присутствии полевого военного прокурора генерал-лейтенанта Батога7 допрашивала нижепоименованного в качестве обвиняемого:
Я, генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин, собственноручно показываю.
1. Считаю и считал, что военная политика Временного правительства гибельна для России, что необходимо реформировать армию и предоставить Верховному главнокомандующему полную мочь. Об этом я заявил членам Вр[еменного] пр[авительст]ва 16 июля.
2. Считаю, что генерал Корнилов при его огромной энергии, боевом опыте, исключительном личном мужестве и бескорыстной любви к Родине может вывести армию из тупика и спасти Россию.
Программа его - реорганизации армии - мне известна и совпадает с моими взглядами. А политическую - он в личной беседе со мной выразил кратко: "Довести Россию в республиканском строе до Учредительного собрания".
Поэтому все мои симпатии как гражданина и человека были на стороне Корнилова, а не Временного правительства.
<...>
4. Телеграмма Лукомского8 была совершенно неожиданна (N 6412). В ней я увидел крушение надежд на возрождение армии. И как гражданин и солдат хотел от боли крикнуть на всю Россию, что и сделал телеграммой N 145. В чем никогда не раскаюсь. Заключительная фраза "по этому пути с ним я не пойду" ориентировала Временное правительство в том, что убеждений своих я не изменю, и предоставляла ему возможность устранить меня или сделать, что заблагорассудится.
<...>
5. Телеграмму свою N 145 я дал нач[альни]ку штаба для передачи. О посылке им своей телегр[аммы] (о согласии со мной) я знал.
6. Я приказал нач[альни]ку штаба прочесть в собрании офицеров телеграмму Лукомского и мой ответ на нее (N 145) в ночь на 28е.
7. Ночью с 27 на 28 мне передали по телефону краткое содержание приказа ген[ерала] Корнилова, что он "путем победы клянется довести страну до Учредительного собрания", приказ я разрешил передать в армии. Как передавать - указаний не давал. Текст приказа прочел утром 28-го.
8. Телеграмму мин[истра]-предс[едателя] N 4163 я получил утром 28го и приказал передать ее в комиссариат для распубликования9.
9. О движении войск на Петроград против Вр[еменного] правительства узнал только из газет. Читал "Киевскую мысль" и "Армейский вестник".
10. Не вдаваясь в частности, отдал общее распоряжение о том, чтобы боеспособность фронта не пострадала, чтобы (армия) армии возможно спокойно пережить кризис правительства и чтобы анархические и демагогические призывы не проникали в войска. В частности, в ночь на 28-е приказал: а) усилить окарауливание штаба и патрулирование города, ожидая беспорядков (общее напряженное состояние, приказ бердич[евской] газетки к Варфоломеевской ночи и т.п.); б) закрыть радиотелеграф (это распоряжение, впрочем, по-видимому, не мое, а Ставки10), поставить под офицерский контроль телеграфы11; в) ввести цензуру бердичевских газет12. В частности, предложил комиссариату беседовать по аппарату в присутствии дежурного офицера; это распоряжение относилось решительно ко всем.
11. Вопрос личной охраны меня не интересовал. Слышал часто о ненадежности некоторых штабных команд - просто солдатской дисциплинарной ненадежности, что блестяще подтвердилось арестом главнокомандующего солдатами, не знавшими толком, в чем он виноват. О замене охраны знал. Значения этому не придавал.
12. 1й Оренб[ургский] полк перевел в Бердичев давно, передав для уездов бывшие здесь две донск[ие] сотни. Исключительно, чтобы иметь под рукой строевую часть на случай беспорядков в городе и районе. Снабюзу13 предоставлено было пользоваться оренбуржцами в случае аграрных беспорядков в полосе до одного перехода.
Произвел полку строевой смотр. О политике - ни слова. Тема обращения: дезорганизация армии... нежелание драться... стихийные отступления... Рига14... Но есть много частей, верных Родине... Почетное место - казачеству... Есть еще порох в пороховницах...
Начальником гарнизона назначил к[оманди]ра 1го Ор[енбургского] п[ол]ка, как старшего строев[ого] нач[альни]ка. Оказывается, нач[альни]ком гарнизона числился воинский нач[альни]к, но в течение трех недель моего пребывания не являлся, "не зная, что у нас новый главкоюз15".
13. Опасаясь беспорядков в городе на почве правит[ельственного] кризиса, вызвал было батальон чехословаков, но потом это распоряжение отменил. Никаких решительно вызовов, посылок и передвижений войск в связи с 27 августа не делал.
14. Верил в безболезненную, добровольную реконструкцию правительства. Всем сердцем сочувствую мерам возрождения армии, предложенным Корниловым. А против Вр[еменного] пр[авительст]ва, отношение к которому определенно высказал в совещании 16 мая, тем не менее, активно не выступал.
И когда нач[альни]к штаба во время переговоров с чинами комисс[ариата] и комит[ета] 28го обратился ко мне, я сказал: я свое убеждение высказал, пусть запросят Вр[еменное] пр[авительст]во - пусть оно что хочет, то с нами делает .
<...>
Генерал-лейтенант Деникин.
Военный судья полковник Франк
Пом[ощник] комиссара Ю[го]-З[ападного] ф[ронта] Костицын.
Нач[альник] отделения комиссарюза[16] подполк[овник] Шестоперов.
Полевой военный прокурор ген[ерал]-лейт[енант] Батог.
Член исполнит[ельного] к[омите]та Ю[го-]З[ападного] фр[онта] прап[орщик] Удальцов.
BAR. R.R. Raupakh collection. Box 1. Л. 46-50 об. Подлинник. Автограф.
Генерала Духонина, освободившего Деникина из тюрьмы, уже на следующий день на могилевском вокзале растерзала солдатская толпа.
Генерал Деникин после освобождения сбрил бороду, запасся поддельным удостоверением и отправился на Дон, где стал одним из создателей, а после гибели Корнилова, главнокомандующим Добровольческой армии.
А следователь фон Раупах выехал за границу с материалами корниловского "дела", которое мы теперь можем изучить в полном объеме.
1. Читатели "Родины" уже знакомы с документом из этой коллекции: Ганин А.В. "Всей душой не желаю моей Родине возвращения кошмарного старого..." Неизвестное письмо генерала С.Л. Маркова министру-председателю Временного правительства А.Ф. Керенскому // Родина. 2016. N 12. С. 107-109.
2. Верховного главнокомандующего.
3. РГВИА. Ф. 96. Оп. 1. Д. 30. Ч. 1. Л. 13-13 об; Дело генерала Л.Г. Корнилова. М., 2003. Т. 2. С. 500.
4. Костицын Владимир Александрович (1883-1963) - социал-демократ, астрофизик, помощник военного комиссара Юго-Западного фронта, руководил отправкой бердичевской группы арестованных в Быхов.
5. Шестоперов - подполковник, заведующий юридической частью комиссариата Юго-Западного фронта.
6. Левенберг Эдуард Александрович (1886/1888 - не ранее 1956) - фейерверкер, эсер, член исполнительного комитета Юго-Западного фронта.
7. Батог Сергей Александрович (1863-?) - генерал-лейтенант, военно-полевой прокурор, заведующий военно-судной частью Юго-Западного фронта.
8. Лукомский Александр Сергеевич (1868-1939) - генерал-лейтенант, начальник штаба Верховного главнокомандующего.
9. На полях карандашный комментарий неустановленного лица: Где она?
10. Текст в скобках вписан позднее.
11. Чтобы ни одна важная военно-политическая телеграмма не прошла без моего ведома (прим. А.И. Деникина).
12. На полях карандашом проставлена нумерация: 1, 2, 3.
13. Управление снабжений Юго-Западного фронта.
14. Речь идет о сдаче немцам Риги 21 августа (3 сентября) 1917 г.
15. Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта.
16. Комиссариата Юго-Западного фронта.
Исследование осуществлено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках проекта N 17-81-01022 а(ц) "История Гражданской войны в России 1917-1922 гг. в документах офицеров русской армии".