Но был убит на Сандомирском плацдарме.
Разведчик Владимир Подгорбунский
"Я имел 36 лет заключения..."
Володя Подгорбунский родился 12 (25) апреля 1916 года в Чите в семье учителей. Ему не было и годика, когда царь Николай II отрекся от престола, не исполнилось и двух - во время русской Смуты погиб отец, партизанивший в сибирской тайге и расстрелянный белогвардейцами; через несколько лет скончалась мать. Мальца определили в детский дом, о дальнейшем через много лет он будет рассказывать члену Военного совета 1-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанту Николаю Кирилловичу Попелю:
"На день триста грамм черняшки, тарелка кондера и по воскресеньям - пирожок, зажаренный в собственном соку. А на рынках - молоко, сметана, мед, кедровые орешки и другие деликатесы... В нашем детдоме "Привет красным борцам" воровать научиться было легче, чем письму и чтению... К девятнадцати годам я имел тридцать шесть лет заключения. Количество приводов учету не поддается..."
Бывший урка явно бравировал перед политработником: советское уголовное законодательство не предполагало суммирование сроков. Больший поглощал меньший. Достоверно одно: из мест заключения Подгорбунский неоднократно бежал, его ловили и давали новый срок.
В лагере траектория забубенной жизни вора Подгорбунского пересеклась с трагической судьбой репрессированного полковника-танкиста. "Он рассказывал мне про армию и про танки - словно песню пел. ...Мудрый старик. Когда умирал, взял с меня слово, что стану порядочным человеком. Написал я письмо Михаилу Ивановичу Калинину. От него запрос в лагерь. Из лагеря на меня характеристика: трудолюбив, сознателен и так далее".
Благодаря личному вмешательству "всесоюзного старосты" Подгорбунского освободили и направили служить в танковую часть. Вчерашний карманник успешно освоил специальность механика-водителя, после демобилизации обосновался в "городе невест" Иваново, работал на одной из фабрик. Здесь и застала его война...
Трагическим летом 1942 года, когда "было всё на кону", старший сержант-пехотинец Подгорбунский, любивший, чтобы даже малознакомые люди называли его Володей, получил свою первую награду - солдатскую медаль "За отвагу", которую можно было заслужить только за личное мужество на поле боя. В наградном листе о сути совершенного подвига сказано кратко, но ёмко:
"1.07.1942 г. при наступлении батальона на деревню Бараново старший сержант Подгорбунский со своим расчетом метким огнем из противотанкового ружья подбил фашистский танк, который загорелся на месте, остальные танки возвратились обратно. Под деревней Вазково, когда противотанковое ружье было выведено из строя, тов. Подгорбунский взял ручной пулемет у убитого красноармейца и огнем рассеял до взвода вражеской пехоты".
Старший сержант был ранен, но остался в строю. Смельчака приняли в члены ВКП(б), ему присвоили офицерское звание и назначили заместителем командира роты по политической части. Но меньше всего бывший уголовник был пригоден для этой роли.
"Газет я не читаю, международное положение чувствую сердцем..."
"Подгорбунский бросился назад к патефону..."
Летом 1943 года старший лейтенант Подгорбунский попросился служить в разведку и был назначен командиром взвода автоматчиков разведроты 1й механизированной бригады. По словам сослуживца, "Володя ходил в бой всегда при всех регалиях". То есть, отправляясь на задание, никогда не снимал с себя погоны, награды и Гвардейский значок, хотя, согласно уставу, все это полагалось сдавать. Вот и в том скоротечном бою гитлеровцы имели возможность разглядеть начищенную до блеска медаль "За отвагу" на его гимнастерке. Троих немцев старший лейтенант застрелил в результате огневого контакта. Затем, как было сказано в представлении к награде, "перешел в рукопашную схватку, где рукояткой нагана стал таранить немцев и уничтожил троих, а четверых уничтожил его помощник младший сержант Никифоров, 2 фрица, не выдержав сопротивления, пустились наутек".
Командир бригады полковник Федор Петрович Липатенков, подписавший приказ о награждении старшего лейтенанта Подгорбунского орденом Красной Звезды, так рассказывал о своем неординарном подчиненном военному журналисту Юрию Александровичу Жукову:
"Да, оригинальный человек. Удивительные дела совершает... Иногда, конечно, нелегко бывает с ним: прошлое на него давит. ...Но временами ему становится трудно. Не всегда он может соблюдать дисциплину, поэтому иногда имеет неприятности с командованием. Но зато в бою - сущий дьявол. Такое иногда сотворит, что прямо не верится. А пошлешь проверить - все точно. У таких людей какая-то обостренная, я бы сказал, скрупулезная честность. Он как бы щеголяет ею: вот вы небось мне не верите, так посмотрите же сами!
Смотрим, удивляемся, снова смотрим - все точно!"
А еще старший лейтенант щеголял небывалым артистизмом, с которым выполнял сложнейшие задания командования. Еще цитата из мемуаров генерал-лейтенанта Н. Попеля:
"Единственного пленного в ночь перед наступлением притащили разведчики Подгорбунского. Пробрались в блиндаж, в котором трое немцев слушали пластинки. Двух прикончили финками, а одному сунули в рот салфетку и поволокли.
Подгорбунский бросился назад к патефону, аккуратно поставил мембрану на самый обод пластинки. Из блиндажа, как и пять минут назад, несся веселый тирольский вальсок..."
Гений разведки
Очень скоро старший лейтенант Подгорбунский стал до чрезвычайности популярной фигурой. О нем знало командование бригады, корпуса и даже 1й гвардейской танковой армии. Гений разведки - так с легкой руки комбрига называли Володю. Не погнушался побеседовать с ним даже член Военного совета фронта и секретарь ЦК ВКП(б) Никита Сергеевич Хрущёв, по-житейски мудро отозвавшись о развязной манере поведения гения разведки: "Блатная накипь постепенно сойдет, пустяки... А человек, по-видимому, незаурядный..."
В ночь с 27 на 28 декабря 1943 года разведгруппа Подгорбунского при освобождении Правобережной Украины первой дерзко овладела важным железнодорожным узлом - городом Казатин Винницкой области. Обойдя город с тыла, разведчики при поддержке саперов на броне двух танков Т-34 с ходу ворвались в город, уничтожив восемь орудий и два взвода пехоты...
"Невероятно?.. - задал риторический вопрос командир бригады полковник Липатенков, рассказывая об этом подвиге Подгорбунского журналисту Юрию Жукову. - Согласен с вами. С точки зрения элементарных тактических расчетов - задача для двух танков и восемнадцати автоматчиков непосильная. И все-таки это реальность. Подсчитано и удостоверено..."
Подсчеты произвел и начальник разведотдела штаба танковой армии полковник Алексей Михайлович Соболев. "Выясняем, что в Казатине ко времени появления дозора Подгорбунского было около трех с половиной тысяч солдат и офицеров противника. В успехе Подгорбунского решающую роль сыграли внезапность удара и "психический шок", в который впали гитлеровцы, потеряв способность к организованному сопротивлению".
1 января 1944 года командир бригады Липатенков представил старшего лейтенанта Подгорбунского к присвоению звания Героя Советского Союза. В тот же день представление поддержал командир корпуса, а 2 января - командарм Катуков. Указ Президиума Верховного Совета состоялся 10 января - невиданная для военного лихолетья скорость прохождения наградных документов объяснялась большой значимостью одержанной победы.
И уже 23 февраля, в день Красной армии, командарм торжественно вручил Подгорбунскому орден Ленина и медаль "Золотая Звезда".
11 нашивок за ранения
Отныне даже сам гвардии генерал-полковник танковых войск Михаил Ефимович Катуков предпочитал не приказывать гвардии старшему лейтенанту Подгорбунскому, а просить его - дотоле неслыханный случай в истории Красной армии. Обратимся к мемуарам Катукова "На острие главного удара": "Встретились с ним на берегу Днестра. Коротко объяснил я, в чем суть дела, и по-дружески, не в порядке приказа, а именно по-дружески, попросил:
- Будь добр, товарищ Подгорбунский, уведи у немцев понтонный парк. Сослужи службу, век будем помнить. - И, шутя, добавил: - Учти, работа сдельная, за нами не пропадет.
Вижу, у Подгорбунского глаза загорелись. Знаю: необыкновенные дела для него любых радостей дороже. Козырнул старший лейтенант: "Будет исполнено" - и ушел к своим разведчикам.
...Глубокой ночью глухими тропами пробрался Подгорбунский со своими разведчиками через боевое охранение противника, с тыла ворвался в деревню, где находился немецкий понтонный парк, и как снег на голову обрушился на маленький фашистский гарнизон. В деревне, кроме понтонеров, никого не было. Под треск пулеметов и автоматов гитлеровцы разбежались, а наши разведчики, не теряя ни минуты, взяли на буксир немецкие понтоны и привели их на берег Днестра...
А затем армейские саперы быстро соорудили понтонные паромы и стали перебрасывать на правый берег Днестра машины с горючим и боеприпасами".
Командир разведроты представил Подгорбунского к ордену Красного Знамени и вторичному присвоению звания Героя. Можно лишь гадать, почему Катуков отказался поддержать второе представление и не стал посылать наградной лист на звание дважды Героя в Москву. Ведь разведчик не только честно заслужил это высокое отличие, но и щедро заплатил за него кровью. На некоторых фотографиях мы видим на груди гения разведки шесть нашивок за ранения: три золотых - за тяжелые, три красных - за легкие.
Впрочем, генерал Попель утверждал, что Подгорбунский был ранен 11 раз: "Если бы он носил все нашивки за ранения, на груди не хватило бы места".
Свадьба на Сандомирском плацдарме
После очередного ранения Подгорбунский в свою разведроту не вернулся и стал командиром танковой роты 8-го отдельного гвардейского мотоциклетного батальона. В числе первых ступил на польскую землю, подошел к Висле, форсировал ее, отважно закрепился на крошечном плацдарме, который вошел в историю Великой Отечественной войны под именем Сандомирского.
Здесь Подгорбунский получил тяжелую контузию и попал в госпиталь. Частично оглох, начал заикаться. Врачи намеревались комиссовать 28летнего офицера.
Но судьба приготовила ему, уже капитану, свой последний сюжет.
На плацдарме сложилась очень тяжелая обстановка: надо было восстановить связь между разрозненными подразделениями. Смертельно опасное задание решили поручить гению разведки. С помощью подложной справки, изготовленной начальником разведки корпуса, разведчики вызволили из госпиталя своего раненого командира. Но он успел еще 10 мая 1944 года стать мужем тверской красавицы Анечки Беляковой, служившей в банно-прачечном отряде рядом с госпиталем.
"Он сказал мне, что, если я не разрешу ему идти в разведку, он не пойдет. Но не могла я ему этого сказать. На прощанье он долго-долго махал мне рукой. Я его отпустила. Навсегда", - спустя годы вспоминала Анна Константиновна Подгорбунская.
19 августа 1944 года ее муж попал в засаду, получил еще два ранения и погиб за сутки до завершения Львовско-Сандомирской операции. Подступы к сгоревшему бронетранспортеру, в котором находился Подгорбунский, были усеяны трупами гитлеровских солдат. Поздно ночью разведчики вынесли с поля боя его обгоревшее, искромсанное осколками тело.
Гения разведки опознали по Звезде Героя, которая была на его груди.
О том, как живет в тверской деревне Калашниково 95-летняя вдова разведчика, читайте в сентябрьском номере "Родины".