Жизнь в местечках
На стене огромный экран. На нем - вечер накануне субботы. Еврейская семья собирается за столом, покрытым скатертью. Инсталляция сделана так, что посетители могут присесть с другого края стола и стать участниками застолья. Мать за 18 минут до захода солнца зажигает две традиционные свечи. Глава семьи произносит благословление и разрезает две халы - хлеб в форме заплетенной косы. Пробует сам и передает жене и детям. Произносится молитва над кошерным вином. Мужчина отпивает из кубка и угощает сидящих за столом. Так начинается шаббат в каждой семье, проживающей в местечках - небольших городках, основное население которых - евреи.
Местечки появились по указу Екатерины II, изданному в 1791 году, о черте оседлости - запрете еврейскому населению жить вне оговоренной территории. Получилось так, что эта территория охватила большую часть современной Беларуси и ее соседей. И хотя революция 1917 года отменила эту дискриминацию, евреи остались преимущественно жить на старых местах.
Экспозиции Еврейского музея и центра толерантности, открытого в Москве пять лет назад, с удивительной теплотой и щемящими подробностями рассказывают о местечковом быте.
Хася Ромм (местечко Ильино):
- До войны у нас тут был колхоз "Новая жизнь", национальный, еврейский. Все занимались земледелием. Работа с утра до заката, и в летний сезон папе Менделю приходилось работать по субботам, чем мама была очень недовольна. Но что поделаешь - такова жизнь на селе. И хотя колхоз был не на плохом счету, от него нам перепадали крохи только в конце года, когда подводили итоги. Приходилось искать источники дохода. Я и братья Михаил и Исай трудились на своем огороде, выращивая картошку и овощи. Все это продавалось. Еще продавали молоко от своей коровы. Старались продать в столовую и детский сад, потому что там расплачивались наличными. У нас было четыре комнаты в доме, и две из них мы сдавали, получая по 10-15 рублей в месяц. Но чтобы купить метр ситца или буханку хлеба, занимали очередь с вечера и дежурили ночью. Так и жили...
Ася Трескунова (местечко Усвяты) :
- У нас на Пасху готовили мацу. Примерно за две недели до праздника женщины собирались вместе и шли то в один дом, то в другой, раскатывали тесто и пекли. А папа ходил молиться в миньян, который устраивали в одной из комнат в частном доме, поскольку синагоги не было. И меня брал с собой. В семье мама и папа говорили только на идиш, и я от них научилась, поскольку долго с ними жила.
Исай Михлин (местечко Шумяч):
- У нас было две церкви и шесть синагог. В одну синагогу ходили портные и сапожники, в другую врачи... Но потом в 30х годах все позакрывали, а в одной синагоге сделали еврейскую семилетнюю школу, где я и учился. Стали высмеивать еврейские традиции, проводили антирелигиозные вечера, сатирические спектакли на темы произведений советских писателей... Но наша семья соблюдала обряды довольно строго. Жаль, что постепенно все стало расхолаживаться.
Еврейский музей и центр толерантности
Страшные свидетельства
Самые страшные музейные экспозиции посвящены Холокосту и Великой Отечественной войне. Для Гитлера полное физическое уничтожение одного народа другим было естественным процессом.
Минское гетто было едва ли не самым крупным в Европе, через него прошло более 100 тысяч евреев. Часть города огородили забором из колючей проволоки, и круглосуточно охраняли полицаи с овчарками. Всем узникам гетто под страхом смерти было приказано постоянно носить специальные опознавательные знаки - матерчатые "латы" желтого цвета диаметром 10 см и белые нашивки с номерами домов на груди и спине. Но, несмотря на ужасающие условия, евреи в гетто противостояли попыткам нацистов убить в них людей: продолжали учить детей, создавали театры, устраивали концерты, соблюдали религиозные предписания.
Огромные экраны экспозиции заполнены страшными кадрами кинохроники, свидетельствами очевидцев трагедий. Люди рассказывают свои личные истории. О том, как дети прятались от немцев в дворовых туалетах... О том, как пожилая еврейка пришла в комендатуру с просьбой добить своего сына, мучавшегося от смертельных ранений в расстрельном рве. О том, как в победном Берлине к солдату-еврею подошел майор и спросил, понимает ли тот, что теперь точно "мы живы будем!"...
А вот письмо молодого бойца Макса Гринберга, родившегося в Минске. Он написал матери со Сталинградского фронта, наверное, самого страшного в те дни места на Земле. Но ничто не могло вытравить в людях людское:
"...Сегодня у меня радостный день - мне исполнилось 18 лет. Это важный момент в моей жизни. Ведь теперь никто не скажет, что я мальчик. Как недавно было это, когда я со слезами на глазах проклинал все на свете, стоя у входа в фойе театра или кино, и с мольбой глядел на усатого контролера. А он указывал на вывеску: дети до 16 лет допускаются только на 1й сеанс. Или как я с дорогими друзьями пробовал выпивать где-либо за воротами, а у меня дрожали руки: "А что, если узнает папа или мама". Вот я пишу тебе, дорогой, письмо, а у меня в зубах папироска, а ведь всего лишь два года назад я попался бы в таком виде папе?".
...В тишине зала памяти звучат имена погибших во время Второй мировой войны и Холокоста. В комнате установлены два монитора с доступом в базы музея "Яд Вашем" в Иерусалиме, Обобщенного банка данных "Мемориал" и "Подвиг народа". Каждый может зажечь свечу в память о погибших.
От несбывшихся надежд - к возрождению
Переходим в другой зал - и попадаем в типичную советскую квартиру 70-х годов. Здесь хозяева (3D проекции человека) живут привычной жизнью: дедушка разбирает шахматную партию между Борисом Спасским и Робертом Фишером; бабуля смотрит кинофильм; мать отчитывает сына-студента: "чтобы сдать на пять, тебе надо знать на десять"... Полное впечатление, что ты сам участник житейских кухонных посиделок.
- Мы очень гордимся тем, что в июне этого года открыли послевоенный зал, - говорит руководитель Исследовательского центра Анна Соколова. - Полтора года вели кропотливую работу по созданию его концепции и подбору экспонатов, и, кажется, здорово получилось передать эту эпоху, ее атмосферу. И хотя хранилище у нас не очень большое - порядка 5000 единиц хранения - мы постоянно проводим их ротацию. В основном все новые поступления связаны с периодом Великой Отечественной войны и 50-60-ми годами.
Музею всего пять лет, и с каждым годом посещаемость растет. Еврейский музей и центр толерантности - это не только постоянная экспозиция, но и временные выставки, а также центры, ведущие активную деятельность и предлагающие программы для самой широкой аудитории.
Образовательный центр проводит лекции, конференции, дискуссии, кинопоказы; Детский центр реализует развивающие программы для детей от 3 до 14 лет, Центр авангарда, который курирует известный искусствовед Андрей Сарабьянов, предлагает курсы по теории и истории авангарда. Центр толерантности - это пространство для трансляции культуры мира и сотрудничества, для позитивного диалога людей разных культур; площадка, на которой проводятся тренинги и семинары.