Сегодняшней публикацией мы открываем рубрику, которая станет постоянной на страницах журнала. мы будем знакомить вас с мемуарами исторических личностей - известных и малоизвестных широкому кругу читателей. к чести российских издателей, такие книги стали выходить из печати с похвальной регулярностью. Мемуары Петра Барка впервые увидели свет благодаря издательству "Кучково поле".
Спаситель рубля
Уясним условия задачи. 512 миллионов рублей - финансовая наличность, находившаяся в распоряжении царского правительства к июлю 1914 года. Две первые недели ведения Мировой войны обошлись казне в 800 миллионов...
При столь баснословных тратах трудно избежать галопирующей инфляции, когда рубль из полновесного платежного средства превращается в бумажку. И, значит, задача - сложнейшая! - сохранить его на плаву. Прекрасно организованный аппарат Министерства финансов справился с ней. К началу 1917 года рубль сохранил 53,2% своей ценности и не утратил доверия населения и биржи.
Спас денежное обращение от неминуемого, казалось бы, развала министр Петр Барк.
Лишь в январе 1914 года он стал управляющим Министерством финансов, а уже в мае, в возрасте 45 лет, был утвержден в должности министра. Современники справедливо называли Барка "непотопляемым". Многочисленные попытки недоброжелателей добиться его отставки раз за разом разбивались об упорное нежелание Николая II пойти на поводу у камарильи и "сдать" ей компетентного министра. Император был непреклонен. "Если кто-нибудь заговорит со мной на эту тему, я покажу ему на дверь", - и указал на дверь своего кабинета, выходившую в приемную"1.
Петр Львович Барк отплатил монарху сторицей. Он оставил после себя исключительно точные и объективные мемуары, в которых монарх, назначивший его на министерский пост, совершенно неожиданно предстает перед нами в обличье человека редкого обаяния, исключительной нравственной чистоты и грандиозных государственных замыслов. "...Император Николай II думал, что христианский идеал находится у простых, у крестьян. Недовольство, по его мнению, существовало только в тонкой прослойке интеллигенции. Император поэтому остерегался ее, но любил крестьянина, солдата. Простой верующий, смиренный, он чувствовал влечение к другим простым и смиренным"2.
Столь лестная характеристика не была чрезмерным восхвалением.
Сам себя сделал
Мемуариста сложно заподозрить в необъективности: по происхождению он не был близок к трону и на царя смотрел незамутненным взором.
Внук арендатора казенного имения и сын чиновника Корпуса лесничих, "русский немец" Барк не родился дворянином3. Его отец получил дворянство на государственной службе, когда будущему министру исполнилось девять лет. В это время в Российской империи еще исправно работали социальные лифты. Прекрасное образование, природный ум, высочайшая честность и отменная деловая хватка - всё это с лихвой заменило разночинцу Барку отсутствие многовекового дворянского родословного древа. И не только ему. Его брат (не вполне ясно, родной или двоюродный) в течение 20 лет служил в Беловежской удельной пуще простым лесничим, прежде чем стать ее управляющим. Романовы любили охотиться в этих местах, что и помогло лесничему выслужиться. Николай II отзывался о близком родственнике министра финансов с большим уважением: "энергичный человек, в совершенстве знающий лес и дичь"4.
В 1892 году Петр Львович окончил юридический факультет Императорского Петербургского университета со степенью кандидата (аналог современного диплома с отличием). Еще на университетской скамье студент Барк был вынужден сам себя содержать. "Репетиторствовал у кого-то из власть имущих. Приобрел протекцию"5 - и поступил на службу в Министерство финансов, заняв скромную должность младшего помощника столоначальника.
Офисный планктон - так назвали бы эту должность в наши дни. Но кандидат университета не собирался долго оставаться на низших ступенях бюрократической лестницы. Миновало всего-навсего три месяца, и начальство командировало энергичного чиновника в продолжительную командировку. Берлин, Лондон, Амстердам... Барк рьяно принялся за изучение банковского дела. Одна загранкомандировка сменяла другую, причем в июне 1895 года чиновник прибыл в Берлин на полугодовую стажировку в банкирский дом "Мендельсон и Ко" и Германский Имперский банк, параллельно посещая Берлинский университет и слушая лекции по политической экономии.
В непрестанных заграничных разъездах пролетели пять лет. В ноябре 1897 года Барк стал директором Отделения заграничных операций Петербургской конторы Государственного банка, а в феврале 1905-го, в неполные 36 лет, занял влиятельное на бирже место управляющего Петербургской конторой Госбанка. Это была карьера! Ранняя, блестящая, но вполне заслуженная.
Министра финансов Сергея Юльевича Витте спросили: "Как - выдвигают Барка? Разве он так умен?" Министр парировал: "Деньги-то платят разве за ум? Платят за нюх только"6. Подразумевалось, что у молодого выдвиженца с избытком имеется как "ум", так и "нюх". Витте не ошибся: в июле 1914 года, за несколько дней до официального объявления войны, Барк успел изъять из Берлина казенную наличность, которая составляла около ста миллионов рублей7.
Но пока на дворе январь 1906 года, Барк продолжает делать стремительную карьеру - становится товарищем (заместителем) управляющего Госбанком, однако уже в апреле 1907-го покидает государственную службу. И избирается директором-распорядителем и членом правления Волжско-Камского коммерческого банка, где хранились капиталы высочайших особ, Императорского двора и Главного управления уделов, ведавшего имущественными делами членов Дома Романовых...
Счастье не в деньгах
Барк оброс придворными связями и стал получать баснословно высокий оклад - свыше 120 тысяч рублей в год. Спустя несколько лет Петр Львович, олицетворяя собой восходящую социальную мобильность, из чиновника средней руки превратился в очень богатого человека; уже в 1910 году он имел возможность составить завещание на 350 тысяч рублей: матери и двоим детям - по 100 тысяч рублей, жене - 50 тысяч. (По законам Российской империи в случае смерти мужа его вдова наследовала 1/7 часть имущества.)
У внука арендатора был хороший нюх на то, как зарабатывать и приумножать деньги. Но они не стали для него фетишем. При первой же возможности Барк возвратился на государственную службу, совершив резкий карьерный взлет. 10 августа 1911 года его произвели в чин действительного статского советника и назначили товарищем министра торговли и промышленности, содержание которого составляло всего лишь 13 тысяч рублей в год. Обретя видный служебный пост, он сильно потерял в деньгах.
Жалованье Барка сократилось почти в 10 раз!
Через два года Николай II, пораженный столь неординарным поступком, во время неофициальной аудиенции задаст чиновнику вопрос: "Что же побудило вас вернуться на государственную службу?" Петр Львович, как и всегда, не стал юлить: "Я ответил, что, хотя тринадцати лет потерял своего отца и мне с юных лет пришлось зарабатывать свой хлеб, я никогда не придавал особенной ценности деньгам, предпочитая более широкую государственную деятельность, на пользу родины, служению частным интересам"8.
Ответ понравился императору - и спустя четыре дня фельдъегерь привез Барку рескрипт о его назначении управляющим Министерством финансов.
Борьба за трезвость
И вопрос, и решение монарха не были спонтанными. Царь намеревался реформировать финансовую систему, построенную на винной монополии: она давала одну треть дохода в государственном бюджете Российской империи. Министерство финансов фактически поощряло пьянство, нанося невосполнимый ущерб и благосостоянию народа, и бюджетному равновесию. Николай II, по утверждению Петра Львовича, прекрасно разбирался в этой непростой материи. "Проблема алкоголя тревожила Государя уже давно. Ему казалось безнравственным, что государство увеличивает свои ресурсы, эксплуатируя порок, так как наибольшая статья доходов была построена на народном пьянстве"9.
Николай II был убежден: без решительного отказа от винной монополии невозможно добиться экономического процветания страны. Согласитесь, это не слишком сочетается с укоренившимся в советской историографии образом Николая Кровавого, - абсолютно аморального, недалекого и малообразованного человека. "Хозяин Земли Русской" хотел добиться гармонии между экономической и моральной сферами жизни общества.
Он был первым монархом из Дома Романовых, который на 301м году правления династии сформулировал эту грандиозную задачу. Одного этого намерения было бы достаточно, чтобы сохранить от забвения его имя.
Днепрогэс имени Николая Второго
В высочайшем рескрипте, данном на имя министра финансов Барка, царь так выразил свою заветную мысль: "Мне приходилось видеть печальную картину народной немощи, семейной нищеты и заброшенных хозяйств - неизбежные последствия нетрезвой жизни и подчас народного труда, лишенного в тяжкую минуту нужды денежной поддержки путем правильно поставленного и доступного кредита"10.
Царь сделал ставку на демократизацию кредита, на приобщение к нему широких масс. Чтобы компенсировать грядущее снижение доходов, которое неизбежно должно было наступить после отказа от винной монополии, вводился подоходный налог, повышались наследственные пошлины, гербовый и некоторые другие сборы, увеличивалась цена на вино. Монарх предвидел грядущие финансовые риски, но "никакая жертва не казалась крупной для блага своих подданных. Великая Российская империя казалась ему его вотчиной, частной собственностью"11.
Так за несколько месяцев до начала Мировой войны был провозглашен "новый курс", которому надлежало создать прочный финансовый базис для грядущего бурного экономического развития страны. "Новый курс" предполагал сооружение ряда объектов, впоследствии вошедших в историю под именем "строек коммунизма". В стране вводились элементы экономического планирования: был разработан и одобрен Советом министров обширный пятилетний план мелиорации земель, пятилетний план железнодорожного строительства. "Новый курс" предусматривал возведение Волховстроя и Днепрогэса, проекты которых были полностью готовы. По очень точному замечанию публикатора мемуаров историка С.В. Куликова, "в области экономического прогресса большевики не изобрели ничего нового, но лишь использовали планы и проекты, разработанные царским правительством, однако скромно умалчивали о данном обстоятельстве!"12
Держали в тайне большевики и личное участие царя в разработке первых пятилетних планов экономической модернизации страны.
Впрочем, и сам Николай II не предпринимал никаких шагов, чтобы снискать любовь подданных, о благосостоянии которых непрестанно заботился. Ему был органически чужд популизм. "...Слишком большая врожденная скромность мешала Государю стать великолепным монархом и препятствовала его славе. Он упускал, таким образом, возможность утверждать свою популярность в глазах своего народа"13, - свидетельствует министр финансов Петр Барк.
Роковая нетерпимость к инакомыслию
Иностранцы, посещавшие страну накануне войны, поражались ее прогрессу в области экономической и финансовой. Воздержись Российская империя от вступления в Мировую войну, последовательная реализация "нового курса" позволила бы ей - "не двинув пушки, ни ружья" - стать ведущей европейской державой и еще в 1918 году успешно оспаривать у Америки лидерство в мировой политике...
Барк эпически взирает на участь Николая II, осмысливая ее в категориях античной трагедии.
"Злой рок как будто тяготел над ним.
Ни одно из его деяний, которые он предпринимал добросовестно и с наилучшими намерениями, не помешало его трагическому концу. Размышляя о его жизни, невольно вспоминаешь греческие трагедии, в которых герои, имевшие все добродетели, падают пораженные, преследуемые до конца неумолимой судьбой..."14
Что же погубило государство Российское? Ответ исчерпывается одним словом - "нетерпимость". В воспоминаниях последнего министра финансов Российской империи мы можем найти развернутый ответ на этот вопрос. "Трагедия России заключалась в том, что различные круги, искренне убежденные, что они одни - патриоты, одни понимают настоящие национальные цели страны и находятся на правильном пути к достижению процветания России, - с полным недоверием и даже ненавистью относились к инакомыслящим. Нетерпимость к другим вместо содружества во время Великой войны, когда требовалось полное единение для победы над грозным врагом, погубила великую империю"15.
P.S. Сам Петр Львович Барк ухитрился не только уцелеть, но и преуспеть в эпоху величайших социальных потрясений. Рок ли его пощадил, или же пресловутый "нюх" не подвел, но последний министр финансов убежал от судьбы, которая была уготована людям его круга. Он эмигрировал в Великобританию, где быстро сделал блистательную карьеру и занял видное положение в британском обществе, став советником управляющего Английским банком и получив титул баронета. Жил в почете и материальной обеспеченности и в 1937 году упокоился на русском кладбище в Ницце.
1. Барк П.Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. 1914-1917. В 2 т. Т. 1 / вступ. ст. и коммент. С.В. Куликова. М.: Кучково поле; Мегаполис, 2017. С. 293.
2. Там же. С. 88.
3. Осведомленный журналист князь М.М. Андроников в сентябре 1915 года характеризовал Петра Львовича императрице Александре Федоровне как "представляющего из себя помесь немецкого колониста с евреем" (Там же. С. 6).
4. Там же. С. 6.
5. Там же. С. 8.
6. Там же. С. 13.
7. Там же. С. 217.
8. Там же. С. 160.
9. Там же. С. 131.
10. Там же. С. 162.
11. Там же. С. 116.
12. Там же. С. 31.
13. Там же. С. 118.
14. Там же. С. 122. Подобный философский взгляд на историю Российской империи и Дома Романовых последовательно реализован в моей книге: Семен Экштут. "Красные когти Судьбы: Иннокентий Анненский в коридоре эпохи". Часть III. Николай и Александра, или Любовь против Рока. М.: Кучково поле, 2017. С. 247-298.
15. Барк П.Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи. 1914-1917. В 2 т. Т. 2 / вступ. ст. и коммент. С.В. Куликова. М.: Кучково поле; Мегаполис, 2017. С. 251.