ты будешь бессмертен, иди! -
И стало тревожно, не скрою,
и что-то кольнуло в груди,
и рухнул весь мир за плечами:
полшага вперед - и в века...
Как это непросто - в молчанье
коснуться рукой козырька,
расправить шинельные складки,
прислушаться к дальней пальбе,
взять светлую сумку взрывчатки
и тут же забыть о себе...
А почестей мы не просили,
не ждали наград за дела.
Нам общая слава России
солдатской наградой была.
Да много ли надо солдату,
что знал и печаль и успех:
по трудному счастью - на брата,
да Красное знамя - на всех.
1956
Григорий Поженян родился в Харькове. Его отец Михаил Арамович Поженян, один из первых директоров Харьковского тракторного завода, затем возглавлявший НИИ сооружений, был арестован в 1937-м.
В 1939 году Григорий Поженян окончил среднюю школу и был призван на срочную военную службу на Черноморский флот.
С начала Великой Отечественной войны военный журналист газеты "Боевая вахта" Григорий Поженян служил в Отряде особого назначения для действий в тылу врага, с августа по октябрь 1941 года - командир отделения разведки Отряда.
На обложку своей книги "Погружение" (1985) он поместил изображение мемориальной доски в Одессе на улице Пастера, 27 - там во время войны располагался Отряд особого назначения. В середине списка при обороне города - имя Григория Поженяна...
Да, почти все бойцы диверсионного отряда, уходя из Одессы, погибли. Но тяжелораненому Поженяну удалось прорваться через окружение. В открытом море его со шлюпки подобрали катерники и доставили в Севастополь. Матери успели сообщить, что сын "погиб смертью храбрых, похоронен в Одессе на Сухом Лимане"...
не приходит оттуда.
Были юнцами,
не стали старее.
Тех, что погибли,
считаю храбрее.
Может, осколки их
были острее.
Может, к ним пули
летели быстрее?!
...Дальше продвинулись.
Дольше горели.
Тех, что погибли,
считаю храбрее -
строчки из стихотворения Григория Поженяна "Пастера 27" рождены его болью и памятью о погибших.
В 1959 году режиссер Евгений Ташков по сценарию Григория Поженяна создал фильм "Жажда" о подвиге защитников Одессы...
Капитан-лейтенант Поженян дошел до Белграда. Награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени. Один из немногих, кто отмечен "Южным бантом" - медалями "За оборону Одессы", "За оборону Севастополя", "За оборону Кавказа". Его представляли и к званию Героя Советского Союза. Но награды Поженян не получил, потому что велел выбросить за борт десантного катера струсившего замполита, а тот обратился в Военный совет...
Он остался самим собой и после войны, когда поступил в Литературный институт имени А.М. Горького. Оттуда его выгнали "за пособничество буржуазному формалисту и космополиту Павлу Антокольскому". На собрании, защищая Павла Григорьевича, студент Поженян заявил: "Я нес книгу этого поэта на груди, когда шел в бой. Если бы в меня попала пуля, она прострелила бы и его книгу. На фронте погиб сын Антокольского, он не может защитить своего отца. За него это сделаю я. Я не боюсь. Меня тоже убивали на фронте. Вы хотели, чтобы я осудил своего учителя? Следите за моей рукой!" - и сделал неприличный жест...
В моем доме хранится книга Григория Поженяна "Прощание с морями", подписанная другу Виктору Конецкому, автору "Вчерашних забот":
"Вика! Эти моря и твои. Твои "заботы" - мои. Так мало остается у нас времени..."
Он жил с уверенностью, что "не стареет слово". Ушел за полчаса до своего 83-го дня рождения.
НОРДКАП*
В. Конецкому
кругами волков и лисят.
Пора оглянуться над бездной,
когда тебе за шестьдесят.
Когда от дыхания юга
остался незнойный накат.
И словно на проводах друга
прощальным виденьем Нордкап*.
А дальше на север, а дальше,
за гранью свободной воды,
застывшие страсти без фальши,
безмерные, вечные льды.
Кто плавал у этих отметок,
у жестких ледовых границ,
тот знает, как зыбок и едок
осадок последних страниц.
И надобно без проволочек
не ждать безучастно, когда
тебя без любви проволочат
остывших пристрастий года.
И нужно, как в самом начале,
без драм и пожатий тугих,
на пиках прозренья, ночами
себя додавать за других.
Познавший забвенья науку,
проживший в тени и в чести,
постыдно всевластную руку
сильнее, чем должно, трясти.
А преданно, снова и снова
морскими узлами вязать
свое беззаветное слово,
которое должен сказать.
*Нордкап - самая северная точка Европы.
ДЕЛЬФИНЫ
В детстве я любил скакать в Марокко,
Чтобы огорченными руками
Всех отрыть, засыпанных песками,
И жалел печальных бедуинов,
Ничего не знавших про дельфинов...
А дельфины - это те же дети:
Плачут, если их заманут в сети,
Не кричат, не рвут капрон, а плачут -
Словно эти слезы что-то значат...
А еще я думал об оленях,
У отца усевшись на коленях, -
Как они бредут, забыв про отдых,
Мыть рога от крови в теплых водах,
Как сорока любит олениху,
Как сорока бьет ворону лихо,
Если та над олененком кружит!
Пусть охотники с оленем дружат,
Так просил я, -
Пусть его не тронут...
И добавил:
Пусть слоны не тонут...
1966