Император Николай I, подписавший в 1844 году "дачный" указ, радел прежде всего об элите общества - морских офицерах. Но после отмены крепостного права и с развитием сети железных дорог дачная жизнь стала элементом массовой культуры.
Скупка и обустройство
На природу потянулись небогатые дворяне, мелкие купцы и чиновники, творческая, научная и художественная интеллигенция, приказчики, торговцы и прочие городские обыватели. Ставшие свободными крестьяне, отправляясь из деревни в город на заработки, сдавали на лето свои избы под дачи. Многие налаживали дачное предпринимательство, "надстраивали вторые этажи, выводили на них балкончики, пристраивали наружные лестницы"1.
Предприимчивые дельцы, почувствовав веяние времени, скупали земли, примыкавшие к городу и железной дороге; "некто Сегаль скупал по дешевке вокруг Петербурга земельные участки, дробил их на мелкие, продавал в кредит, также в кредит строил дома и дачи, облагая должников большими процентами"2. Хватало и помещиков, которые, в отличие от чеховской Раневской, не считали предосудительным свои земли "разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи"3. Например, имение князя С.М. Голицына с роскошным парком и купальней сдавалось под дачи ценою от 200 до 1300 рублей, а граф С.Д. Шереметьев с 1870-х годов начал сдавать под дачи окрестные земли в Кусково4.
Старинные барские усадьбы превращались в дачные местности.
Главенствующим принципом их обустройства стало удобное сообщение с городом по железной дороге.
"Грачи" и расценки
Дореволюционная дача - преимущественно съемное жилье. Содержать собственную могли лишь очень состоятельные люди. Потому многие горожане "держали постоянную связь с одними и теми же домовладельцами, снимая у них дачу из года в год"5. Самые нетерпеливые уже в марте бродили по заснеженным поселкам в поисках съемного угла, за что получили прозвище "грачи". Уже на станции их встречали бойкие домовладельцы - конкуренция была нешуточная, но и выбор богатый.
На рубеже веков дача с обстановкой из пяти комнат в Павловске обходилась в 300 рублей за сезон6; аналогичными были цены в подмосковных Малаховке и Тарасовке. Такой отдых могли себе позволить люди обеспеченные: чиновники высокого ранга, профессора университетов (месячное жалование ординарного профессора в среднем - 350 рублей, столько же получал депутат Первой Государственной думы).
В ближайших от Петербурга местностях цены на маленькие дачи в одну-две комнаты с палисадником колебались в пределах 25-50 рублей за лето7. "Дача в Боровичах, по Николаевской железной дороге, с кухней и ледником стоила 80 рублей за сезон", тогда как 4комнатная квартира в Петербурге стоила от 50 до 80 рублей в месяц8. Эти варианты были наиболее востребованы среди городской интеллигенции - врачей, учителей, адвокатов, лиц свободных профессий, основной массы чиновников.
В отдаленных деревнях малоимущим семьям можно было сговориться и за 5 рублей - только бы вывезти домочадцев на природу, где можно "и свободнее вздохнуть, и пошире оглядеться, а главное - непосредственнее соприкоснуться с живительными лучами солнца..."9. Ну а для студентов, конторщиков, молодых приказчиков и других одиноких горожан существовала возможность взять у дачников в субаренду комнату за 10-15 рублей.
Анти-музей "Станция Дачная"
Телеги и поезда
В мае крупные города пустели. Дачным переездом (в радиусе до 30 км) промышляли ломовые извозчики - телега могла выдержать до тонны груза. "По улицам тянулись ломовые подводы, нагруженные домашним скарбом: кроватями, мебелью, узлами, кухонными принадлежностями, игрушками, цветочными горшками. На макушке сидела прислуга и держала в руках кошку в кошелке или клетку с попугаем"10.
На отдаленные дачи переезжали поездами. "Когда находились дачники-попутчики, заказывали вагон совместно. Чем больше было таких попутчиков, тем дешевле обходилась перевозка вещей"11.
При этом большинство горожан вели кочевой образ жизни, каждую весну съезжая со старой городской квартиры, а осенью нанимая новую. "На даче старались прожить как можно дольше (с апреля до начала октября), поскольку дача оплачивалась не помесячно, как квартиры, а за весь сезон"12. Чаще всего дача была чуть не вдвое меньше городской квартиры, поэтому "лишнюю мебель приходилось сдавать в городе на хранение на специальные склады"13. К отсутствию привычного комфорта относились легко, щели в стенах и крыше были обычным явлением даже в дорогих домах.
Вспомним, у Горького: "Глупая дача. Устроены электрические звонки, а везде щели... пол скрипит..."14.
"Дачные мужья" и семьи
Для горожанина, "связанного делами по рукам и ногам и не имеющего возможности предпринять какое-нибудь большое путешествие"15, дача была единственной отдушиной. Только чрезвычайные жизненные обстоятельства могли задержать в городе семейство. Для сообщения с пригородами на летний сезон повсеместно пускали специальные дачные поезда. В разгар сезона они были битком набиты отцами семейства, курсировавшими между городом и дачей. В 1913 году пресса отмечала: "Поездов ходит порядочно, но ровно столько, сколько ходило 5-6 лет назад, а дачные местности разрослись. С пассажирами обращаются как со стадом баранов, вагоны берутся приступом, а мест нет даже в 1-м и 2-м классе"16.
А ведь ехали еще и с вещами - зачастую в дачной округе не было ни одной лавки, и всю провизию приходилось привозить из города. "На вокзале и в вагоне будешь стоять, растопыривши руки, раскорячившись и поддерживая подбородком какой-нибудь узел, весь в кульках, в картонках и в прочей дряни", - жаловался товарищу чеховский "дачный муж" И.И. Толкачов (между прочим, статский советник - по Табели о рангах это выше полковника!). Понятие "дачный муж" - отец семейства, вынужденный мотаться из города на дачу, где отдыхает его семья, стало нарицательным. Современники описывали характерный типаж: "обложенный пакетами", "он ужасно суетился... проявлял настоящий талант вьючного животного"17.
Но все муки "дачного мужа" окупались вечерней встречей на дачной платформе, куда в полном составе приходило семейство. Например, село Васищево под Харьковом располагалось на противоположном от станции берегу реки, и когда прибывал дачный поезд, семьи приплывали за отцами на лодках: "Какое красивое было зрелище, когда много разноцветных лодок подъезжали к ожидающим и рассаживали их в свои лодки, и везли на свои дачи!"18.
При этом сама дачная жизнь тянулась однообразно.
Скука и быт
"Жизнь у всех дачников была почти одинакова, во всяком случае, по утрам. Все кто мог ходили купаться..."19.
Просыпались поздно, день проводили в праздности, дремали после обеда. Хозяйственную деятельность разводили единицы, разве что разбивали цветочные клумбы. В сезон разносчики приносили ягоды, и дачницы охотно варили варенье. Сами же дачники в лес за ягодами или грибами ходили редко, хотя случались исключения: Владимир Маяковский "во время грибных походов проявлял дьявольское честолюбие. Количество его не интересовало, только качество"20.
Несмотря на то что в каждом дачном поселке были увеселения: катание на лодках, музыка, танцы, театры самодеятельности, да и спортивных развлечений хватало - велосипеды, лаун-теннис, футбол, лейтмотивом жизни дачника была скука. "Итак, мы на даче... страшная здесь скука, скука подмосковная, с решетчатыми заборчиками! - жаловался знаменитый художник В.И. Суриков. - Отвык я от этой гадости"21.
Главное для дачников, казалось, было убить время до вечера, когда собиралось общество: "Сидит дама на террасе, книжка интересная, но читать надоело, гулять идти невозможно - жарко, а до вечера на кругу еще целая вечность"22. Терраса была неотъемлемым атрибутом и сосредоточением дачной жизни: здесь пили чай, обедали, принимали гостей. Друг к другу ходили часто и "запросто" - отказ от городских формальностей создавал атмосферу демократизма. Соседями могли оказаться горожане разного социального статуса, и общение было подчеркнуто дружественным. Однако иллюзия близости сохранялась лишь на время дачного сезона. Правила этикета предписывали "не придавать большого значения дачным знакомствам" и не пытаться "скрепить связь, которая должна быть разорвана переездом в город"23. То же касалось дачных романов и даже невинного флирта: сезонные отношения не воспринимались всерьез (несмотря на страстное желание некоторых матерей решить таким образом судьбу отпрысков).
Ну а осенью "дачные мужья" хлопотали о найме новой городской квартиры, и в середине сентября последние запоздалые дачники перебирались зимовать в город.
МУХИ
- На дачной скрипучей веранде
- Весь вечер царит оживленье.
- К глазастой художнице Ванде
- Случайно сползлись в воскресенье
- Провизор, курсистка, певица,
- Писатель, дантист и девица.
- "Хотите вина иль печенья?" -
- Спросила писателя Ванда,
- Подумав в жестоком смущенье:
- "Налезла огромная банда!
- Пожалуй, на столько баранов
- Не хватит ножей и стаканов..."
- Наелись. Спустились с веранды
- К измученной пыльной сирени.
- В глазах умирающей Ванды
- Любезность, тоска и презренье:
- "Свести их к пруду иль в беседку?
- Спустить ли с веревки Валетку?.."
Саша Черный. 1910 год
- 1. Шевелева О. И. Жизнь городской и загородной усадьбы во второй половине XIX - начале ХХ вв. (на примере Воздвиженского дома и усадьбы Михайловское Шереметевых) // Русская усадьба. Вып. 5. М., 1999. С. 213.
- 2. Засосов Д.А., Пызин В.И. Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX-XX веков. М. 2003. С. 267.
- 3. Чехов А.П. Вишневый сад // ПСС в 30 тт. Т. 12. М, 1978. С. 205.
- 4. Чехов А.П. Пьесы: 1889-1891. Примечания // Там же. С. 483; Бугров А.В. К востоку от старой Москвы. Иваново, 1997. С. 198.
- 5. Пискарев П.А., Урлаб Л.Л. Милый старый Петербург: воспоминания о быте старого Петербурга начала ХХ века. СПб., 2007. С. 129.
- 6. Там же.
- 7. Там же.
- 8. Лярский А. Похождения дачного мужа // Родина. 2000. №8. С. 115.
- 9. Петербургские дачные местности в отношении их здоровости. СПб. 1881. С. 1.
- 10. Григорьев М.А. Петербург 1910-х годов: прогулки в прошлое. М. 2005. С. 155.
- 11. Пискарев П.А., Урлаб Л.Л. Указ. соч. С. 132.
- 12. Юхнева Е. Петербургские доходные дома. М., 2008. С. 284.
- 13. Там же.
- 14. Горький М. Дачники // Собр. соч. в 30 тт. Т. 6. М., 1950. С. 177.
- 15. Московский листок. 1903. 27 апреля.16. Московский листок. 1913. 18 июня.
- 17. Брусянин В.В. Уличный папа / Дом на костях. М., 1916. С. 152; Мамин-Сибиряк Д.Н. Черты из жизни Пепко // Собр. соч. в 8 т. Т. 7. М., 1955. С. 32.
- 18. Федорова. Е. Безымянное поколение: записки правоведа, адвоката, бывшего меньшевика Александра Гюнтера (1890-1984). М., 2004. С. 106.
- 19. Зилоти В.П. В доме Третьякова. С. 110.
- 20. Брик Л.Ю., Гройсман Я.И., Генс И.Ю. Пристрастные рассказы. М., 2003. С. 61.
- 21. Суриков В.И. Письма, 1868-1916. М., 1948. С. 142.
- 22. Московский листок. 1903. 27 июля.
- 23. Жизнь в свете, дома и при дворе. СПб., 1890. С. 111.