80 лет назад начались боевые действия между советскими и японскими войсками в районе дальневосточного озера Хасан. Возможно, самая трагическая роль в этих событиях досталась маршалу Василию Блюхеру. Легендарному участнику Гражданской войны, первому кавалеру ордена Красного Знамени (всего у него их было пять), многолетнему командующему Особой Краснознаменной Дальневосточной армией (ОКДВА).
И, главное, человеку, пользовавшемуся, казалось, полным доверием Сталина.
Любимец вождя
2 июня 1937 года, выступая на заседании Военного Совета в связи с разоблачением "военно-фашистского заговора", Сталин упомянул о закулисной борьбе на Дальнем Востоке. И заявил, что Тухачевский, Гамарник и прочие "заговорщики" действовали по приказу немцев и японцев: "И вот начинается кампания, очень серьезная кампания. Хотят Блюхера снять. И там же есть кандидатура. Ну, уж, конечно, Тухачевский. Если не он, так кого же. Почему снять? Агитацию ведет Гамарник, ведет Аронштам [член Военного совета ОКДВА. - Авт.]. Так они ловко ведут, что подняли почти все окружение Блюхера против него. Более того, они убедили руководящий состав военного центра, что надо снять. Почему спрашивается, объясните в чем дело? Вот он выпивает. Ну, хорошо. Ну, еще что? Вот он рано утром не встает, не ходит по войскам. Еще что? Устарел, новых методов работы не понимает. Ну, сегодня не понимает, завтра поймет, опыт старого бойца не пропадает ... Он, конечно, разумнее, опытнее, чем любой Тухачевский, чем любой Уборевич, который является паникером, и чем любой Якир, который в военном деле ничем не отличается".
Еще в январе 1938 года, выступая на Военном Совете, Сталин утверждал, что звание маршала Блюхер, в отличие от Тухачевского, получил вполне заслуженно: "Блюхер - прошедший все этапы гражданской войны от партизанских ее форм до регулярной армии, также заслуженный и пользуется популярностью народа, сам вышел из народа и поэтому ему присвоено звание маршала".
8 июня Дальневосточная армия была преобразована в Дальневосточный фронт.
А всего лишь через два с небольшим месяца командующий фронтом из сталинского любимца стал изгоем...
Комиссия на Заозерную
Согласно японской версии, "инцидент у высоты Чангуфэнь" (японское название Заозёрной) начался 12 июля 1938 года, когда несколько десятков советских солдат перешли советско-маньчжурскую границу и, противозаконно заняв высоту Чангуфэнь, начали возводить на ней укрепления.
Советская версия сводилась к тому, что 15 июля в районе Заозёрной нарушил границу японский жандарм Сякуни Мацусима. Выстрелом из винтовки нарушитель был убит. Японцы утверждали, что труп лежал на маньчжурской стороне границы, и, следовательно, виноваты в инциденте русские. Ведь за несколько дней до инцидента советские пограничники скрытно заняли позиции на вершине Заозёрной и вырыли окопы по ту сторону гребня сопки, на японской стороне...
Временный поверенный в делах Японии в Москве Ниси потребовал от советской стороны вернуть пограничников на прежние позиции. В ответ заместитель наркома иностранных дел Борис Стомоняков заявил, что ни один советский солдат границы не нарушал. И тут в дипломатическую полемику вмешался Блюхер, пославший на Заозёрную собственную комиссию.
Очень скоро ему припомнят и это.
Из секретного приказа наркома обороны К. Ворошилова от 31 августа 1938 года об итогах хасанских боёв:
"Руководство командующего Дальневосточного Краснознамённого фронта маршала Блюхера в период боевых действий у озера Хасан было совершенно неудовлетворительным и граничило с сознательным пораженчеством. Всё его поведение за время, предшествовавшее боевым действиям и во время самих боёв, явилось сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооружённого отпора японским войскам, захватившим часть нашей территории. < > Он совершенно неожиданно 24 июля подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан. В тайне от члена Военного Совета тов. Мазепова, своего начальника штаба тов. Штерна, зам наркома обороны тов. Мехлиса и заместителя наркома внутренних дел тов. Фриновского, находившихся в это время в Хабаровске, тов. Блюхер послал комиссию на высоту Заозёрная и без участия начальника погранучастка произвёл расследование действий наших пограничников. Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила "нарушение" нашими пограничниками маньчжурской границы на 3 метра и, следовательно, "установил" нашу "виновность" в возникновении конфликта на озере Хасан. < > Даже после указания от правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями и о точном выполнении решений Советского правительства и приказов наркома обороны, тов. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооружённого отпора японцам..."
Но беда была не в саботаже, а в том, что воевать Красная Армия умела, действительно, плохо.
Граната против коровы
В итоговом приказе Ворошилова об этом говорилось вполне откровенно:
"Виновниками в этих крупнейших недочётах и в понесённых нами в сравнительно небольшом боевом столкновении чрезмерных потерях являются командиры, комиссары и начальники всех степеней Дальневосточного Краснознамённого фронта и, в первую очередь, командующий Дальневосточным Краснознамённым фронтом маршал Блюхер. Вместо того, чтобы честно отдать все свои силы делу ликвидации вредительства и боевой подготовки Дальневосточного Краснознамённого фронта и правдиво информировать партию и Главный Военный Совет о недочётах в жизни войск фронта, тов. Блюхер систематически из года в год прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах, росте боевой подготовки фронта и общем благополучном его состоянии. В таком же духе им был сделан многочасовой доклад на заседании Главного Военного Совета 28 - 31 мая 1938 года, в котором он скрыл истинное состояние войск Дальневосточного фронта и утверждал, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны.
Сидевшие рядом с Блюхером многочисленные враги народа умело скрывались за его спиной, ведя свою преступную работу по дезорганизации и разложению войск Дальневосточного Краснознамённого фронта...."
Насчёт боевой подготовки в приказе всё было правдой. Один из участников боёв С. Шаронов вспоминал:
"До хасанских событий я служил в 120-м стрелковом полку 40-й стрелковой дивизии. Боевой подготовкой занимались мало. В 1937 - 1938 годах многих командиров забрали. Командование дивизии обезглавили полностью: арестовали комдива Васнецова, комиссара Руденко, начштаба Шталя, начальника артиллерии, начмеда и его жену, офицера-медика. В полку - та же картина. Мы, рядовые бойцы, порой не знали, кому верить. Тянулись только к политруку Матвееву, настоящему большевику, ещё красногвардейской закалки. Его тоже забирали, а потом вернули. Мы спрашивали у него, когда же будем боевые гранаты метать, всё деревянными да деревянными? Ему такие вопросы можно было задавать, мы знали. А Матвеев отвечал: "Вам гранату метнуть, а для государства это в корову обойдётся". Он задумывался и добавлял: "Да... ещё повоюете...".
29 июля 1938 года японцы атаковали высоту Безымянная на советской территории. Погибли пять пограничников. Подошедшая рота Красной Армии заставила врага отступить.
31-го японские войска снова заняли Безымянную и соседнюю высоту Заозерная.
Советские атаки на захваченные японцами высоты начались только 2 августа, когда противник уже успел окопаться и оборудовать огневые позиции.
В промедлении обвинили Блюхера, всё ещё надеявшегося на мирное урегулирование инцидента.
Прямой провод со Сталиным
1 августа 1938 года состоялся неприятный разговор Сталина, Молотова и Ворошилова с Блюхером по прямому проводу. Сталин возмущался:
- Скажите-ка, Блюхер, почему приказ наркома обороны о бомбардировке авиацией всей нашей территории, занятой японцами, включая высоту Заозёрную, не выполняется?
- Докладываю, - отвечал Блюхер. - Авиация готова к вылету. Задерживается вылет по неблагоприятной метеорологической обстановке. Сию минуту Рычагову (командующему ВВС Дальневосточного фронта. - Авт.) приказал, не считаясь ни с чем, поднять авиацию в воздух и атаковать... Авиация сейчас поднимается в воздух, но боюсь, что в этой бомбардировке мы, видимо, неизбежно заденем как свои части, так и корейские посёлки.
Последнее замечание вызвало еще большее раздражение Сталина. Теперь интонация угрожающая:
- Скажите, товарищ Блюхер, честно, есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту; а если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля. Мне непонятна ваша боязнь задеть бомбёжкой корейское население, а также боязнь, что авиация не сможет выполнить своего долга ввиду тумана. Кто это вам запретил в условиях военной стычки с японцами не задевать корейское население?.. Что значит какая-то облачность для большевистской авиации, если она хочет действительно отстоять честь своей Родины. Жду ответа.
Последовал очевидный ответ Блюхера:
- Авиации приказано подняться, и первая группа поднимется в воздух в одиннадцать двадцать - истребители. Рычагов обещает в 14 часов иметь авиацию атакующей. Я и Мазепов через полтора часа, а если Бряндинский полетит раньше, вместе вылетим в Ворошилов. Ваши указания принимаем к исполнению и выполняем их с большевистской точностью.
Но отбить занятые японцами высоты не удалось вплоть до перемирия в ночь с 10 на 11 августа.
"Это конченая сволочь"
16 августа замнаркомвнудел Фриновский телеграфировал наркому Ежову:
"Сообщаю, что несмотря на неоднократные попытки 13. VIII. 38 г. поговорить с фигурантом (Блюхер теперь обозначался этим специфическим полицейским термином, что означало: он уже взят чекистами в разработку как подозреваемый в совершении политического преступления. - Авт.) по телефону, это не удалось. Он находился на квартире, никого не принимал и на телефонные звонки не отвечал. 14. VIII. с. г. мне удалось всё-таки вызвать фигуранта к телефону и спросить его о здоровье. Тут же условились с ним встретиться вечером.
В 2 часа фигурант по телефону попросил меня заехать к нему домой, с тем, чтобы поговорить по вопросу о сведениях, полученных от разведотдела фронта о сосредоточении японцами в Маньчжурии и Корее новых частей. Приехав к нему, застал у него заместителя командующего Филатова, начальника разведотдела и начальника 1 отдела фронта. Фигурант нервничал, от него сильно попахивало, видимо, после выпивки.
После официального разговора, оставшись наедине, говорил с фигурантом на тему о его болезни, сказал, что сейчас болеть не время, что отсутствие его на работе вредно отражается на всех вопросах, связанных с выполнением приказа наркома о приведении частей войск фронта в боеспособность. Разговор вёл в максимально товарищеских тонах, стараясь вызвать фигуранта на откровенность. Он мне жаловался на своё исключительно подавленное состояние, повышенную нервозность, потерю сна".
Вывод Фриновского равносилен для Блюхера смертному приговору:
"Дальневосточный театр в оперативном и мобилизационном отношении к большой войне полностью не готов, а войска этого театра в силу ряда причин... находятся в состоянии пониженной боеспособности. Моральное разложение, отрыв от армии, преступная бездеятельность и внутреннее политическое сочувствие правым командующего фронтом Блюхера... Требуется принятие самых энергичных и решительных мер для приведения фронта в боеспособное состояние... Необходимо решить вопрос о замене командующего фронтом".
С поста командующего Дальневосточным фронтом Блюхера сняли в конце августа. 22 октября он был арестован, а 9 ноября насмерть забит на допросе.
Через три недели, 29 ноября, на заседании Военного совета при наркоме обороны, разбирали причины больших потерь на Хасане. Один из членов совета выкрикнул с места: "Я предлагаю отдать под суд и Блюхера".
Ворошилов нашелся:
"К вашему сведению, он уже находится в соответствующем месте и пытался уже несколько раз покончить с собой. Его выдал его родной брат. Сейчас Блюхер уже признает, что он враг и заговорщик, а его родной брат говорит, что Блюхер не только заговорщик и враг советской власти, но что он пытался в самый последний момент, когда мы его вызвали к себе, улететь с братом к японцам. Вот кто такой Блюхер. Это конченая сволочь".
Насчет полета к японцам Ворошилов крепко нафантазировал. Блюхер перед смертью успел лишь признаться, что состоял в заговоре "правых", т. е. Бухарина и Рыкова.
О его смерти так и не было официально объявлено.
Реабилитировали Василия Константиновича Блюхера в 1956 году.
"Округ прислал гранаты Ф-1, а пользоваться ими не могли..."
Перед нами уникальный документ - черновые записи, сделанные бригадным комиссаром К. Телегиным на совещании командного и политического состава Посьетского погранотряда. Совещание состоялось сразу после завершения боев. Ораторы - люди, только что вышедшие из пекла. Неровные строчки, непричесанные мысли.
ЗАБАВИН. Растянулись по фронту, а во время боя сгруппировались на необорудованных позициях... Связь только телефонная, после потери ее много израсходовали живой силы... На Заозерной ежедневно проводились политинформации, информация об обстановке, о противнике, митинги, хотя отдельные люди не спали по двое суток...
ТЕРЕШКИН. Недоволен тем, что моему штабу на Заозерной не давали работать, все приезжающие давали разные указания...
ЛЕБЕДЕВ. Не было увязки между подразделениями, даже стреляли по своим танкам...
СУХАРЕВ. Военком 40-й стрелковой дивизии боялся взять на себя ответственность за мобилизацию плавединиц для подброски грузов на фронт ("... а если сорву путину?").
ЯРОВЕНКО. Округ прислал гранаты Ф-1, а пользоваться ими не могли... Бинокли на 40 процентов негодны...
КОРНЕЕВ. Вначале полевые части работали без кода... Пеленгаторной службы нет...
МАЧАЛОВ. Полевые части от Новой деревни до Заозерной побросали ранцы, пулеметы... Пренебрегаем штыковым боем...
ФОМИЧЕВ. Боевой подготовкой не занимались, потому что превратились в хозяйственных командиров. Сено, дрова, овощи заготавливаем, строительство ведем, белье стираем...
Владимир Катунцев, Игорь Коц Журнал "Родина" N 6-7 за 1991 год