Вот как характеризовал тактику противника полковник Тимофей Федорович Куцевалов (лично сбил 4 японских самолета и 5 самолетов в группе): "Японские летчики хорошо обучены групповому воздушному бою. Они соблюдают правило "бить не того, кто бьет тебя, а того, кто бьет твоего товарища", демонстрируют принцип взаимовыручки, в критические моменты бросая свою жертву, чтобы выручить товарища. ... Противник всегда стремится к высоте, внезапности, скрытности"1.
Командир 57-го особого корпуса комдив Николай Владимирович Фекленко отнюдь не сгустил краски в докладе начальнику Генерального штаба командарму 1-го ранга Борису Михайловичу Шапошникову: "Авиация противника господствует в воздухе..."
Первый среди равных
Реакция Москвы не заставила себя долго ждать. Комдив Фекленко был отстранен от командования корпусом, а на его место назначен комдив Георгий Константинович Жуков. Тремя пассажирскими самолетами в район конфликта была срочно отправлена элита советских ВВС - 48 лучших боевых летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника Военно-Воздушных Сил РККА комкором Яковом Владимировичем Смушкевичем.
Герой Советского Союза капитан Сергей Иванович Грицевец почитался ими как первый среди равных. Это был самый результативный "сталинский сокол" предвоенного периода и настоящий неформальный лидер прибывшей в Монголию группы советских асов. За время пребывания в Испании Грицевец совершил 88 боевых вылетов, провел 42 воздушных боя, сбил 7 вражеских самолетов лично. (По неподтвержденным данным, ему за все время боев в Китае и Испании приписывают 30 личных побед и 7 - в группе).
Вспоминает Герой Советского Союза генерал-майор авиации Борис Смирнов: "Грицевец сумел сплотить нашу ... группу из опытных бойцов (старшие лейтенанты, капитаны и майоры летали в ней в качестве рядовых летчиков). И хотя каждый из них мог быть ведущим, никаких недоразумений не возникало. Всех объединяла боевая дружба. Грицевец всем нам очень нравился. Предельно откровенный, всегда с открытой душой, он умел поддержать и подбодрить любого человека в трудную для него минуту. Когда Николай Герасимов брал в руки баян, Грицевец любил ему подпевать. Отличительной чертой его характера была смелость, сочетавшаяся с мгновенной находчивостью"2.
Посадка у дороги Ганчжур - Обо-Сумэ
26 июня 1939 года примерно в 15.20 в районе озера Буир-Нур появилась группа японских самолетов. Навстречу взлетели двадцать семь И-16 и тринадцать И-15бис из 70го истребительного авиационного полка во главе с командиром полка майором Вячеславом Михайловичем Забалуевым. Летчики любили своего "батю". Это был опытный пилот, прошедший все ступени служебной лестницы - от младшего летчика до командира полка. Еще в 1936 году за успешное освоение новой техники Забалуев был награжден редким в то время орденом Красной Звезды.
Над северным берегом озера они встретили 17 японских истребителей Ки-27. Японцы развернулись и, не приняв боя, ушли в направлении Ганчжура. Это был хорошо продуманный тактический маневр: первой группе отводилась роль живой приманки. Советские истребители, обладавшие более чем двукратным численным перевесом, на эту приманку клюнули и без тени сомнения бросились в погоню.
Но над Ганчжуром их встретили еще более 40 японских машин. Самолет командира полка был подбит. Майор Забалуев совершил вынужденную посадку на маньчжурской территории, у дороги из Ганьчжура в Обо-Сумэ. К самолету устремилась неприятельская кавалерия. И тогда капитан Грицевец принял единственно возможное решение, чтобы спасти своего боевого друга и командира.
Рискуя попасть в плен или бесславно погибнуть, он посадил свой И-16 рядом с подбитой машиной Забалуева. "Ишачок" был одноместным истребителем, второму уместиться в тесной кабине пилота - немыслимо. Но невысокий и, к счастью, худощавый Забалуев, сняв командирский ремень с гимнастерки, ухитрился втиснуться между бронеспинкой истребителя и левым бортом. Счет шел на секунды. Лейтенант Петр Полоз, прикрывавший сверху друзей, отсек пулеметными очередями японскую кавалерию. И Грицевец взлетел!
Моральный эффект беспримерного подвига был огромен. С этого дня господство в воздухе медленно, но верно стало переходить к советским летчикам.
Совесть сильнее смерти
Вспоминает дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации Арсений Васильевич Ворожейкин:
"Мне показалось вначале, что такой поступок просто невозможен. Разве кто-нибудь имеет право садиться на территории противника? Достаточно какой-то ничтожной случайности - камера лопнет или мотор заглохнет на малом газу - и отважившийся на такое дело сам может остаться там, на чужой земле! Кто докажет тогда, что он не сдался добровольно в плен, не изменил Родине? Позор падет не только на него, но и на всю семью, на родственников. Допустим, кончится война, его обменяют как военнопленного. Кто же поверит ему, что он сел к врагу, движимый благородными намерениями?!3
В тот день мне посчастливилось увидеть Сергея Грицевца. Для нас, молодых истребителей, подробности той встречи были интересны и очень поучительны. Раньше мне не приходилось наблюдать как держит себя человек, вдруг оказавшийся в центре внимания целого фронта. Ни одним словом, ни одним жестом не выказывал он своего превосходства перед другими летчиками и был совершенно свободен от благосклонной, всегда унижающей других снисходительности. Немного смущенный повышенным к нему интересом, он охотно говорил о товарищах, и все видели, что делается это не из дешевого кокетства, а потому, во-первых, что он прекрасно их знает, и, во-вторых, потому, что говорить о них, уж коль выпал такой случай, доставляет ему удовольствие. Его суждения о людях были коротки и отличались меткостью. Отзываясь о ком-нибудь из летчиков, он любил подчеркнуть не столько его профессиональные, сколько человеческие качества: "Очень добр душой и не мямля", "Свободно входит в чужие беды, но принципиален..."
Когда же речь заходила о самом Грицевце, он будто отвечал на вопросы анкеты: "да", "нет", "был", "сделал"...
Среди нас находился корреспондент армейской газеты. Он спросил Грицевца:
- Что вы думали, когда садились в тылу японцев?
Грицевец ответил просто:
- Спасти человека.
- А если бы что-нибудь случилось с самолетом?
Летчик улыбнулся:
- Помирать вдвоем все легче, чем одному.
- Разве вам смерть не страшна, что вы так легко говорите о ней?
Выражение его лица переменилось.
- Только ненормальные люди смерти не боятся. Но есть совесть, она сильнее смерти"4.
1. Кондратьев В. Халхин-Гол: Война в воздухе. М.: "Техники - Молодежи", 2002. С. 42.2. Смирнов Б.А. Небо моей молодости. М.: Воениздат, 1990. С. 192.3. Свойский Ю.М. Военнопленные Халхин-Гола. История бойцов и командиров РККА, прошедших через японский плен. М., 2014. С. 119-120 (Гусаров), 132-133 (Красночуб), 134 (Кулак), 136-137 (Максимов), 152-153 (Филиппов). 24 мая лейтенант 70го истребительного авиаполка Дмитрий Гусаров, потеряв (по своей вине) ориентировку и сжегши горючее, сел далеко за Халхин-Голом на территории Маньчжоу-Го и 25-го был взят в плен. 27 сентября его вернули, и комиссия по опросу пленных предложила отдать его под суд за "сдачу боевого самолета в руки врага, за измену Родине". Правда, трибунал по одному пункту ст. 193 (предмет ее - служебные преступления) - за сдачу в плен - его оправдал, но дал 7 лет по другому пункту - за нарушение правил летной службы и непринятие мер к уничтожению самолета после посадки (это подвели под "бездействие власти"). Сбитых и плененных лейтенантов того же полка Павла Красночуба (26 июня) и Максима Кулака (сбит 1 сентября, пленен 3-го) комиссия под суд предложила не отдавать, но рекомендовала перевести во внутренний округ. Так и сделали. Точно так же сделали со старшим лейтенантом Николаем Максимовым из 56-го скоростного бомбардировочного (сбит и пленен 21 августа). Лейтенант Андрей Филиппов из 150-го скоростного бомбардировочного (сбит и пленен 23 августа) уволен из армии "как скомпрометировавший себя пребыванием в плену".4. Ворожейкин А.В. Истребители. М.: Воениздат, 1961. С. 67-68.
Три товарища
Капитан Грицевец получит звание майора, за время боев на Халхин-Голе станет самым результативным советским летчиком-истребителем, одержавшим 12 официально подтвержденных воздушных побед. За свой беспримерный подвиг будет первым в стране удостоен звания дважды Героя Советского Союза. Но так и не успеет получить свои Золотые Звезды.
16 сентября 1939 года он трагически погиб в авиационной катастрофе на аэродроме Болбасово Оршанского района Витебской области.
Майор Забалуев получит после Халхин-Гола звание полковника и Великую Отечественную войну встретит в должности командира истребительной авиационной дивизии. Отличится со своей дивизией в Витебско-Оршанской операции, в том числе в освобождении Болбасово, где упокоился прах его спасителя Грицевца. В 1941 году будет первый раз представлен к званию Героя Советского Союза, в 1943-м - второй раз. Получит высшее звание лишь в мае 1945 года - уже генерал-майором, командиром авиационного корпуса. После войны успешно окончит Академию Генерального штаба, будет командовать воздушной армией, в 1956 году уйдет в отставку. В 1971 году похоронен на Ваганьковском кладбище.
Лейтенант Полоз станет старшим лейтенантом и будет награжден орденом Ленина. Неоднократно отличится во время Великой Отечественной войны и станет Героем Советского Союза. В 1947 году в звании подполковника будет уволен из армии по состоянию здоровья и станет пилотом Гражданского воздушного флота. Его пассажирами были высокопоставленные партийные и хозяйственные работники. В 1962 году в состоянии аффекта на почве ревности совершит убийство генерала Фомичёва (начальника личной охраны Н.С. Хрущева) и его жены. Будет лишен звания Героя и приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение в мае 1963 года.