Десять веков назад, осенью 1018 года1, немцы впервые покинули Киев. То были саксонские рыцари, помогавшие Святополку Окаянному в его борьбе с Ярославом Мудрым и 14 августа вошедшие в столицу Руси.
Век назад, в декабре 1918-го, немецкие войска, проигравшие Первую мировую войну, второй раз ушли с Украины.
А третий раз они очистили Киев три четверти века назад.
6 ноября 1943 года.
Сталин против Жукова
Завершившаяся 23 августа 1943 года Курская битва переросла - как и планировали в Москве - в общее наступление Красной армии на юге: на Левобережной Украине, в Донбассе, в Северной Таврии.
Эти регионы - богатые хлебом, углем и людскими ресурсами - были нужны стране позарез. Ведь урожай 1943 года в СССР составил лишь 31% от урожая 1940го2. Прилично кормить удавалось лишь действующую армию. В тыловых частях, снабжаемых по пресловутой "второй норме", бойцы недоедали; а гражданские и вовсе голодали...
Котлы паровозов и ТЭЦ сплошь и рядом топили дровами, торфом.
Постепенно истощались и призывные контингенты.
Поэтому Верховный главнокомандующий И.В. Сталин отверг идею своего заместителя Г.К. Жукова. Не соблазнился тем обстоятельством, что линия фронта на юге словно громадным балконом нависла над немецкими войсками и удар от Харькова к Азовскому морю позволял окружить всю группу армий "Юг". Как показал Сталинград, ликвидация столь большого "котла" могла затянуться надолго.
Левобережную Украину и Донбасс надо было занять как можно быстрее. Тем более, что иначе враг успел бы построить прочную оборону на правом берегу Днепра. И форсирование третьей по величине реки Европы обернулось бы гекатомбами жертв.
Сталин двинул Красную армию по кратчайшему пути к Днепру, оттесняя врага фронтальными ударами.
Началась битва за Днепр.
Соседи на марше
26 августа Центральный фронт (генерал армии Константин Рокоссовский) устремился на юго-запад, вбивая клин между группами армий "Центр" и "Юг".
Параллельно ему на Левобережную Украину двинулись соседи слева - фронты Воронежский (генерал армии Николай Ватутин) и Степной (генерал армии Иван Конев).
1 сентября пошел, наконец, вперед, в Донбасс, и наступавший еще с 13 августа левый сосед Степного - Юго-Западный фронт (генерал армии Родион Малиновский).
И еще с 18 августа, прорвав, "Миус-фронт" - на речке Миус, у Азовского моря - в Донбасс и Северную Таврию продвигался Южный фронт (генерал-полковник Федор Толбухин).
- напишет Семен Кирсанов. Но дойти к 15 сентября до Нежина и станции Чаплино легко было лишь пером поэта.
Выжженная земля
"Все поступавшее пополнение тут же "перемалывалось" в боях на погибших и раненых"4 (бывший помначштаба стрелкового полка Александр Лебединцев).
"Все-таки нельзя не удивляться упорству немца. Вот уже 3й день бьем в одну точку - д. Михайловка и участок ж. д. полотна - и не можем выбить. От зари до зари долбим, и никакого эффекта"5 (начальник связи авиакорпуса Федор Смольников, дневник за 6 сентября).
Только 15 сентября Гитлер разрешил отвести группу армий "Юг" за Днепр, где вдоль правого берега еще с 11 августа возводились укрепления "Восточного вала".
Красная армия перешла к преследованию.
"Никогда столько не шагали. Идем и идем без остановки. [...] Ноги в кровь сбил. Портянки с лохмотьями кожи отрывал, а по колонне кричат: "Подъем!" Снова марш. Видел, как падали на ходу бойцы, кровь из носа, глаза закатываются. Санитары на телегу их тащат, дают стакан-полтора воды. А мы топаем, только о воде мечтаем"6 (бывший командир стрелкового отделения Федор Лапшин).
А немецкий солдат мечтал о "защите и безопасности за Днепром. Смысл всех тяжелых боев, которые велись за последние месяцы, он видел в том, чтобы переправиться через Днепр и там найти, наконец, покой"7 (бывший командир корпуса Николаус фон Форманн).
И бои - пусть уже только с заслонами и засадами - не прекращались! "[...] Мы бились не за взятие города или района, а за то, чтобы избежать катастрофы. Это знал и чувствовал каждый"8 (бывший пехотинец Ги Сайер).
"Однажды я увидел сразу десять или одиннадцать сгоревших "тридцатьчетверок". Жуткое зрелище. Почти все трупы, лежавшие рядом, сильно обгорели. А уж что осталось от тех, кто были внутри, лучше не рассказывать. Головешки, комки угля"9 (бывший полковой разведчик Иван Мельников).
"Немца, ненавистного немца гоним, но еще не в хвост и гриву - он отходит в порядке, все увозит"10 (Федор Смольников, дневник за 29 сентября).
Согласно директивам руководителей вермахта и СС, Левобережную Украину и Донбасс превращали в "выжженную землю" - с разрушенной застройкой, с вывороченными специальной машиной шпалами, увезенными рельсами, отравленными колодцами, угнанным населением...
"Город [Сталино, ныне Донецк. - Авт.] в пламени пожаров: немцы, отступая, подожгли сотни зданий в центральной части города. Вдоль улиц, освещенных пламенем пожаров, стоят сотни людей, они сердечно приветствуют нас. Особенно запомнился седобородый старик, непрерывно крестившийся и отбивавший земные поклоны освободителям"11 (бывший командир огневого взвода Исаак Кобылянский).
"Странное это чувство - неожиданно оказаться одному в покинутой местности. Воют собаки и кошки, потому что они подыхают от голода, бродят наседки с цыплятами. Курочек и петушков мы всех перерезали. Их было даже слишком много. [...]
Гражданское население может взять с собой только крохи своего имущества. Им и так забиты все дороги. Часть населения прячется в кукурузе, они не хотят уходить. [...] Страдания гражданского населения очень велики. Далеко вокруг слышны стоны женщин и плач детей. Они плачут и одновременно поют монотонно жалобные песни"12 (начальник полкового обоза Карл Фридрих Бранд, дневник за 8 - 9 сентября).
Потому "фрица" и преследовали "быстро, останавливаясь на короткие ночевки и дневные привалы по пятнадцать-двадцать минут. У бойцов разваливались ботинки. Подвязывали подошвы проволокой. Несмотря на то что шел конец сентября, было по-южному тепло, почти жарко. Бойцы шли мокрые от пота, некоторые падали от усталости. В то же время ночи стояли холодные, ночевать было негде. Практически все поселки и отдельные дома сжигались немцами при отступлении. Поверьте, что при температуре плюс 6 - 8 градусов, да еще на голой земле, спать почти невозможно"13 (Иван Мельников).
Форсирование Днепра
Мосты через Днепр враг взорвал, и последние "гансы" переправлялись на правый берег на подручных средствах. Такие же средства - рыбачьи лодки, плоты из бревен, бочек, створок ворот, дверей - пришлось использовать и тем советским частям, что 21 - 25 сентября первыми вышли к Днепру. Ведь понтонные парки отстали...
Это потом уже соорудили понтонные мосты, пешеходные мостки, паромные переправы... "Скорость, с которой русские переправляли через Днепр свои собственные силы, удивила нас"14 (бывший командир корпуса Эрхард Раус).
Так появились советские плацдармы на правом берегу Днепра - у Лютежа, у Великого Букрина и другие. При этом главные усилия сосредоточивали на киевском направлении, а брать Киев намечали ударом с Букринского плацдарма (примерно 75 километров юго-восточнее "матери городов русских").
Чтобы помочь войскам, которые будут наступать оттуда, в ночь на 25 сентября в тыл врага выбросили 3ю воздушно-десантную бригаду и часть 5-й.
"Как сейчас вижу лица ребят из моего самолета, за секунду до третьего "зуммера" на прыжок. Решимость была на этих лицах, готовность к бою"15 (бывший радист Матвей Лихтерман).
Но выучка экипажей Ли-2 ("дугласов") оказалась удручающей. Часть десанта сбросили в расположение своих войск, часть - в Днепр, а часть - в район, буквально набитый немецкими войсками...
"До этого мне порядком пришлось хлебнуть военного лиха: был дважды ранен, воевал в Сталинграде, но такого - падать навстречу сверкающим трассам пуль, сквозь пламя горящих в небе парашютов товарищей - такого еще не испытывал"16 (бывший командир взвода связи Григорий Чухрай).
"В небе сразу появились десятки горящих факелов. Так погибали, не успев принять бой на земле, наши товарищи... Мы видели всё... Как падали два подбитых "Дугласа", из которых еще не успели прыгнуть бойцы. Ребята сыпались из самолетов и падали камнем вниз, не имея возможности раскрыть парашют. [...] Все пространство вокруг нас было в белых пятнах парашютов. И трупы, трупы, трупы: убитые, сгоревшие, разбившиеся десантники... А через час началась тотальная облава..."17 (Матвей Лихтерман).
Букрин
Накапливание сил на Букринском плацдарме требовало времени. А враг бросил туда большие силы танков и особенно - авиации.
"[...] Километрах в 60 - 70 от линии фронта мы увидели черное облако. Фашисты газовали, видно, когда летели"18 (бывший летчик-истребитель Сергей Горелов).
"Судьба мне подарила счастье - я избежал бомбежки КП немецкой авиацией силой до 250 самолетов. Майора Кравцова разорвало пополам у пояса, другого порвало в мелкие клочья и смешало с землей... В момент налета я въезжал в 206 сд [стрелковую дивизию. - Авт.] и наблюдал это страшное зрелище. Видимо, еще не время умирать"19 (начальник штаба корпуса Алексей Чичин, запись в дневнике).
"Земля буквально содрогалась. Зарево разрывов покрыло равномерно всю занимаемую войсками площадь на плацдарме. [...] Впереди КНП [командно-наблюдательный пункт. - Авт.] танконедоступный овраг, откуда были слышны две команды: "форвертс" ["вперед" - Авт.] и "фойер" ["огонь". - Авт.]. Но вражеская пехота тоже не лезла под пулеметный огонь"20 (Александр Лебединцев).
Однако и советские попытки наступать с Букринского плацдарма пресекались - умело управляемым артогнем и танковыми контратаками.
"Атака русской пехоты представляет собой страшное зрелище: на вас надвигаются длинные серые цепи дико кричащих солдат [...] И снова волна за волной русская пехота упрямо бросалась в атаку, но каждый раз откатывалась назад, понеся огромные потери"21 (бывший начштаба корпуса Фридрих Вильгельм фон Меллентин).
Лютеж
Тем не менее советское командование было уже не тем, что в 41-м и 42-м.
Сталин и Жуков стали гибче. Они поменяли первоначальный план, решив нанести удар с Лютежского плацдарма (примерно 15 километров севернее Киева). А штаб Ватутина (с 30 октября его фронт назывался 1-м Украинским) сумел всего за неделю перебросить с Букринского на Лютежский целую танковую армию и массу тяжелой артиллерии. Армию надо было дважды переправить через Днепр и один раз через Десну, а длина колонны только одного артиллерийского корпуса прорыва достигала 70 километров...
При этом масштабы переброски удалось скрыть от врага!
3 ноября 38-я армия (генерал-полковник Кирилл Москаленко) нанесла удар с Лютежского плацдарма, в обход Киева с северо-запада.
Артиллерийский кулак был собран такой, что оборона врага рухнула за сутки.
"Герман вытащил из сумки словарик, судорожно рылся в нем, пока не нашел нужное слово и несколько раз повторил его с отчаянным выражением в глазах:
- Ужис! Ужис! Понимаешь? У-жис!
Из всего потока слов я уловил общий смысл: что Франция или Африка - курорт по сравнению с сегодняшним боем. Русские бьют "катюшами". Грохот и землетрясение с утра - это были в основном "катюши". [...] Немецкие части смяты, разгромлены. Лес горит, земля горит. Им самим непонятно, как они остались живы"22 (будущий писатель, а тогда 14-летний киевлянин Анатолий Кузнецов).
"Я не знаю, как передать чувство возбуждения, почти восторг, когда скачешь галопом, догоняя полк или эскадрон, по только что освобожденной территории. [...] Через поле, по дорогам и без дорог, несутся всадники, брички, артиллерийские упряжки, взревывают на подъемах груженые студебекеры. И движение это - не какое-нибудь беспорядочное, вкривь и вкось, а целеустремленное: вперед, вперед на запад! [...]
Население радостно встречает нас. В батарее много украинцев, и украинские слова можно слышать нередко. Но во время этого победного марша чуть не весь личный состав батареи переходит на украинскую "мову", безжалостно коверкая при этом русские слова (почти как в пьесе Булгакова: "Я думоваю")23 (бывший радист Алексей Родин).
Киев наш!
"Ночь освещалась пожарами, и, чем дальше уходили мы от западной окраины Киева, тем выше поднималось над ним почти неподвижное зарево. Гитлеровские факельщики спешили сжечь город"24 (бывший командир танковой бригады Василий Архипов).
Еще в конце октября киевлянам "было объявлено: город Киев эвакуируется в Германию, города больше не будет. Это было до ужаса похоже на шествие евреев в 1941 году. Шли массы людей - с ревущими детьми, со стариками и больными, перехваченные веревкой узлы, обшарпанные фанерные чемоданы, кошелки, ящики с инструментами... Какая-то бабка несла венок лука, перекинутый через шею. Грудных детей везли по нескольку в коляске, больных несли на закорках"25 (Анатолий Кузнецов)...
Воспоминания киевского подростка Толика Кузнецова о последних днях оккупации сложно цитировать. Их надо прочитать целиком...
6 ноября 1943 года, чтобы не угодить в "котел", немцы оставили Киев.
ВЗОРВАННЫЕ ИКОНЫ, КНИГИ, НОТЫ
Перед тем, как оставить Киев, немцы разрушили:
Успенский собор Киево-Печерской лавры
городскую публичную библиотеку
консерваторию
здание Академии наук Украинской ССР
университет
зоологический музей
электростанцию
водопроводное хозяйство
все мосты
все путепроводы
большинство медицинских учреждений
140 школ
940 зданий государственных и общественных организаций
свыше 800 предприятий
лучшие кинотеатры и клубы
P.S.
"Через Куреневку в город входили главные части наступавшей армии. [...]
Были они запачканные, закопченные, уставшие, потрясающе родные, знакомые, потрясающе те же самые, что уходили в 1941 году. Шли они не в ногу, мешковатые, с прозаически звякающими котелками. Некоторые, очевидно, вдребезги разбив ноги, шли босиком, неся ботинки перекинутыми через плечо и тяжко ступая красными ногами по земле, уже застывшей от ноябрьских заморозков"26 (Анатолий Кузнецов).
1. Карпов А.Ю. Ярослав Мудрый. М., 2001. С. 155.2. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945. Т. 6. М., 1965. С. 67.3. Кирсанов С. Попутная песня // Кирсанов С. Избранное. М., 1949. С. 160-161.4. Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Отцы-командиры. М., 2004. С. 159.5. Смольников Ф. Воюем! Дневник фронтовика. Письма с фронта. М., 2000. С. 182-183.6. Першанин В. "Мы пол-Европы по-пластунски пропахали..." М., 2010. С. 121-122.7. Vormann N., von. Tscherkassy. Heidelberg, 1954. S. 11.8. Сайер Г. Последний солдат Третьего рейха. М., 2002. С. 259.9. Першанин В. Указ. соч. С. 412.10. Смольников Ф. Указ. соч. С. 187-188.\11. Кобылянский И.Г. Прямой наводкой по врагу. М., 2005. С. 128.12. Дневник немецкого офицера // Военно-исторический журнал. 1991. N 8. С. 22.13. Першанин В. Указ. соч. С. 416.14. Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. М., 2005. С. 366.15. Драбкин А.В. На войне как на войне. М., 2012. С. 475.16. Цит. по: Федяев О.М. Днепровский десант // Военно-исторический журнал. 1994. N 8. С. 33.17. Драбкин А.В. На войне как на войне. С. 470.18. Драбкин А.В. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941 - 1942. М., 2007. С. 352.19. Цит. по: Шлыков А. Однажды в Бреслау // Вокруг света. 2002. N 5. С. 138.20. Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Указ. соч. С. 303-304.21. Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. Смоленск, 1999. С. 362-363.22. Кузнецов А.В. Бабий Яр. Роман-документ. М., 1967. С. 266-267.23. Родин А. "Волга! Волга! Я - Ока!" // Знамя. 1984. N 2. С. 145.24. Архипов В.С. Время танковых атак. М., 1981. С. 146.25. Кузнецов А. Указ. соч. С. 240-241.26. Там же. С. 284.