А до того, как "разгромили атаманов, разогнали воевод и на Тихом океане свой закончили поход", там существовала некая загадочная Дальневосточная республика.
Архиважная речь
Это была республика со столицей в Чите. Со своим учредительным собранием, правительством, валютой и даже армией. Со свободой слова - впрочем, газеты Москву не ругали но с местными большевиками очень даже собачились; в ДВР расцветала многопартийность. У республики была даже некая экономическая самостоятельность - хотя оборачивалось это лесными концессиями американцам и японцам. Последним и приглянулся Владивосток, слывший "вольным городом" под крылом Приморской земской управы. Хитрые японцы требовали срыть владивостокскую крепость до основания и пушки с берегов Отчизны убрать.
Но кто бы из россиян ни был у власти в Приморье, крепостью и статусом форпоста не поступились.
А через два года после провозглашения республики, в ноябре 1922 года, Владимир Ильич произнес золотые свои слова о "нашенском" Владивостоке. Архиважные для него слова. Вспомним: он был уже сильно болен, еще весной 1922-го не мог ни говорить, ни писать. Но к ноябрю пришел в норму - несколько даже неожиданно для самого себя, последний психологический штрих заметил наблюдательный Троцкий. Ленин сверлил его буравчиками глаз и говорил: "Лев, я даже говорить учился заново". Троцкий деликатно кивал: ай-ай.
Это был период сотрудничества вождей. "Дружили против" Сталина, который, чуя, что Ленину осталось недолго, повел тонкую (для "грубого провинциала") игру: ну, к примеру, не сообщил Троцкому сразу, что Ленина хватил удар. Выиграл день, обдумывая, как в случае чего не пустить к рулю Льва Давидовича. Тот тоже понимал, что у Ленина дела со здоровьем плохи, но... Но с Лениным Троцкий конкурировал, а Сталина просто презирал: ну не может "сын сапожника" "не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности".
В такой обстановке Ленину было крайне важно выступить на пленуме Моссовета. Самому. Показаться на людях живым, ярким, прежним. 20 ноября 1922 года он сел в любимый "Роллс-Ройс", доставшийся от царя-батюшки, и поехал предъявлять доказательства правильности своей линии.
Владивосток, только что присоединенный к советской России и догнавший революцию, пришелся как нельзя кстати.
Огарок старой России
"Мы продолжали тот курс, - сказал Ленин, - который был взят раньше, и... могу сказать вам по чистой совести, что продолжали его совершенно последовательно и с громадным успехом... Взятие Владивостока показало (ведь Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский)... всеобщее стремление к нам, к нашим завоеваниям. И здесь и там - РСФСР. Это стремление избавило нас и от врагов гражданских, и от врагов внешних, которые наступали на нас. Я говорю о Японии. Мы завоевали дипломатическую обстановку... признанную всем миром".
Аудитория Большого театра встретила Ленина с неподдельным энтузиазмом. Овация, по словам очевидцев, продолжалась "в течение троекратного исполнения "Интернационала". Искомая формулировка "Да здравствует вождь мировой революции!" звучала снова и снова. На Ленина это подействовало животворно, речь его стала "исключительно жизнерадостной, воодушевляющей и оптимистичной".
В этот же день за тысячи километров от Москвы, во Владивостоке, тихо догорал огарок старой России, которая отдала последние силы народившемуся у нее исполину - СССР.
Возвращаясь к себе юному, могу честно признаться, что не вполне понимал тогда, что это за Дальневосточная республика такая и зачем существовала на моей малой родине? Почему ее называли "буферной"?
До 60-х годов прошлого века о ней редко вспоминали. "Оттепель" аккуратно, по капельке, стала размывать стройное, но неправдивое здание послеоктябрьской истории страны. Ну, а в 90-е, когда Ельцин произнес "Берите суверенитета, сколько проглотите", имея в виду расползающиеся части Федерации, мой личный пазл насчет ДВР, удивительного ленинского проекта, окончательно сошелся. Не хватало у перевернувших страну большевиков ни сил, ни средств, ни кадров, чтобы удержать разом всю гигантскую страну, раздираемую обостренными кровавыми противоречиями. Наводненную интервентами и авантюристами. Голодную. Злую.
Дальний Восток они отложили "на потом".
Не разоряли. Не ломали через колено. Им хватило ума, изобретательности да, кстати, и денег, чтобы без железной хватки сохранять тут свое значительное влияние.
Но, может быть, главное - они не чувствовали в дальневосточниках ясной и прямой поддержки.
Правда вольных казаков
В эпоху великих потрясений Дальний Восток населяли в подавляющем большинстве казаки и переселенцы - люди, под крепостным правом не жившие. А значит, большевистский лозунг "Земля - крестьянам!" на них не действовал: они были крестьянами и у них была земля. Ну что им большевики?
Колчак? С точки зрения потомков свободных дальневосточных колонистов, приехавших сюда за лучшей долей с Украины и из центральной России, адмирал с его "царским прижимом" тоже был неприемлем. Дальневосточный народ жил вольготно, в скрыне ружьишко, в амбаре зернишко. ДВР торговал с Китаем. Вел переговоры с немцами о добыче полезных ископаемых...
Имей большевики возможность сразу после 1917-го послать сюда железные дивизии, советизация натолкнулась бы на квалифицированное, жесткое и осмысленное сопротивление.
Вместо дивизий большевики прислали сюда военным министром Василия Константиновича Блюхера, который оказался хитроумнее всех японцев вместе взятых. Он не спешил. Он смог построить народную армию ДВР, поставив во главе партизанских отрядов белых кадровых офицеров, военспецов, мотивировав их идеей служения России в рядах большевиков - но против оккупантов. Он дипломатично тянул время, не вступая в прямое противоборство с японцами, он не чурался вести с ними переговоры, в том числе и тайные - что ему в свое время припомнит, и еще как припомнит, Сталин.
В 1960-е годы, когда архивы приоткрылись, появилась книга Юлиана Семенова "Пароль не нужен". А потом и фильм по ней, где тема "своей правды" участников трагических событий - белых, красных, казаков, офицеров, партизан, интеллигентов, промышленников - впервые прозвучала очень явственно.
Аромат Серебряного века
Снимали кино во Владивостоке. Это было событие в жизни города. Если надо - перекрывали движение. Мостили дороги резиновыми булыжниками. Людей отпускали с работы участвовать в массовках. По улице ходил живой Родион Нахапетов. И Ариадна Шенгелая, которую потом заменили другой актрисой, но в эпизодах, где со спины, оставили. В нашем закрытом, предельно советском военно-морском городе появились странные вывески, которые абсолютно преобразили его дома и улицы. Тут возникли кабаре "Би-ба-бо". "Товарищество братьев Бриннер" (родня тому самому Юлу из "Великолепной семерки"). "Магазин Кунста и Альберса". Пахнуло чем-то полузабытым. Полузапретным. Серебряным веком. Все вдруг вспомнили, что в "Би-ба-бо" сиживал Давид Бурлюк. А в картинной галерее особым расположением стала пользоваться скромная, но прелестная работа Марка Шагала.
В местных издания стали упоминаться государственные деятели ДВР: одного из них, твердокаменного, похожего на медведя большевика Федора Петрова сыграл в фильме "Пароль не нужен" наш дальневосточный Евгений Шальников, ведущий актер Приморского краевого театра имени Горького. Про другого большевика, бывшего премьера ДВР Абрама Краснощекова, вдруг стало известно, что он отбил у Маяковского Лилю Брик. И это, между прочим, было почти правдой. Как и то, что он был тот еще авантюрист: как-то слабовато боролся, к примеру, с китайскими курильнями опиума. Терпел меньшевиков в правительстве. А когда республика вошла благополучно в состав РСФСР, Краснощеков, будучи другом Троцкого, но выполнявший завет Бухарина "Обогащайтесь!", немедленно проворовался, история с Брик подвела его под "аморалку", а 1937-й поставил на биографии кровавую точку.
Но это все будет позже. А в начале 1920-х годов Советская Россия набирала мощь.
Буфер? А нужен ли ей теперь буфер?
Крест вождя
В 1921 году, в мае, произошли события, которые резко ускорили финал ДВР. Во Владивостоке произошел белогвардейский переворот. И белые дали слабину, которую рано или поздно дают любые коллаборационисты: они попросили японцев не уходить. Пообещали, образно выражаясь, срыть крепость Владивосток. Форпост Отчизны. И тут свою позитивную роль сыграли США - нам как-то даже трудно в это поверить, но в те годы в Америке были вполне сильны настроения невмешательства в дела Советской России в целом и ДВР в частности.
Президент США Уоррен Гардинг инициировал конференцию по мирному развитию событий в Азиатско-Тихоокеанском регионе! И на нее поехала делегация ДВР. Правда, она там работала, скорее, в кулуарах, но вполне продуктивно: американцы не хотели допустить усиления японцев - и ДВР сумела получить из этого прямую выгоду. Японцы подумали, прикинули, что к чему - и ушли.
Красная армия разбила белых. Белые бежали в Харбин. ДВР растворилась в Советской России.
... В 1980-е годы на владивостокской сопке Крестовой, красивой, вдающейся в море, собрались поставить высоченный памятник Ленину. И выбить на постаменте слова про "город нашенский", которые знал здесь каждый школьник. На Дальзаводе в цеху N 14 даже изготовили макет, чтоб проверить, как Ильич будет смотреться со стороны моря и с горбатых городских улочек. Однако дело Ленина шло к закату, начиналась перестройка. Макет ночью расколотили кувалдами. Вместо Ленина поставили памятный камень - мол, когда-нибудь поставим и вождя. Да так и не поставили.
А после энтузиасты снабдили камень крестом, парадоксально спутав Историю. Как это часто случается в наших бескрайних реалиях от Москвы до Владивостока.