Сергей Маковецкий рассказал о работе над образом Ивана Грозного

О работе над образами и жизни в эпоху пандемии - в интервью "Родине".

О защите

- Не сомневался, Сергей Васильевич, что увижу вас в маске. Раньше, наверное, прятались за темными очками, чтобы народ не бросался на улице? А сейчас коронавирус заставил всех скрыть лица.

- Вынужденный атрибут. Маска не доставляет мне удовольствия. С радостью выбросил бы ее и забыл, как дурной сон. Однако ношу из соображений безопасности и уважения к окружающим.

Хотя мне эта защита не помогла, в декабре переболел COVID-19 в легкой форме. Знаю и тех, кто натерпелся от этой заразы. Это ответ ковид-идиотам, рассказывающим, будто пандемия - глупость. Я не арестовывал бы их и не штрафовал, а сразу отправлял в красную зону ковидных госпиталей.

- На экскурсию.

- Можно даже без масок и халатов, раз не верят в существование вируса.

Начинаем с неприятной темы... Что же касается маскировки от поклонников, у меня никогда ее не было. Очки надел после фильма Вадима Абдрашитова "Пьеса для пассажира", где мой герой ходил со стеклами +8.

За время съемок привык к дополнительному аксессуару на лице. Очки стали чем-то обязательным.

- Продолжали носить с диоптриями?

- Сейчас уже зрение подсело, а раньше использовал простые стекляшки. Для форса - не ради того, чтобы скрываться от людей. Никогда не поднимал воротник плаща, не прятался под полями шляпы. Такая глупость и кокетство! Не нравится, что узнают? Ну, так иди и занимайся другой профессией.

Страшнее, когда работаешь, а люди проходят, словно мимо телеграфного столба.

Со мной, слава богу, подобного не случается.

- Но в гриме Грозного вряд ли опознавали?

- Да, и это было даже приятно! Помню, еще на съемках "Годунова" стоял, курил в павильончике, а мимо пробегал Владимир Стеклов. Автоматически кивнул мне: "Здравствуйте!" - и зашагал дальше. Окликаю: "Володя!" Он среагировал на знакомый голос и остановился. "Серый?! Не узнал!" И я тогда подумал: "Господи, как же хорошо, что согласился на эту роль". Не сразу понял, как я счастлив.

Когда позвали в "Годунова" сыграть Иоанна Васильевича, я ведь сомневался. Еще чуть-чуть, и отказался бы.

- Почему?

- То ли настроение было такое, то ли подумал: "Да какой я Грозный?" А может, испугался, представив, что каждый съемочный день придется гримироваться по два часа. Не знаю, что было, но находился на грани отказа.

Лена что-то посоветовала, жена. Она умеет: всегда тактично, вовремя и точно. Сказала: "Сережа, такая роль, надо попробовать". Зритель принял первый фильм, и, возможно, благодаря ему возникла идея рассказать непосредственно о Грозном - его детстве, юношестве, зрелых годах, словом, периоде, предшествовавшем появлению Бориса Годунова.

О роке

- Задавали себе вопрос, почему именно сейчас решили снимать картины о Грозном?

- Конечно, думал. И у меня возникли ассоциации с постановкой лермонтовского "Маскарада". Цепь роковых совпадений. Премьера была в Александринском театре перед Крымской войной 1853-1856 годов. А в моем родном Театре Вахтангова спектакль играли 21 июня 1941-го.

Мне об этом рассказала прелестная Алла Казанская, у которой я учился в Щукинском училище. В премьере "Маскарада" Алла Александровна сыграла Нину и сделала это так блестяще, что поклонники на руках отнесли ее домой. Она вспоминала: "Просыпаюсь в цветах. Позднее летнее утро, воскресенье. Мамочка говорит: "Аллочка, сейчас будет выступать Молотов". Я отвечаю: "Да бог с ним. У меня вечером спектакль..." И вдруг из радиоприемника: "Граждане и гражданки Советского Союза..."

Может, совпадение или судьба такая у пьесы: быть предвестником трагических событий.

Вот и с "Грозным". В нужное время и час что-то возникает из ниоткуда. Сейчас в мире все смутно, зыбко, вокруг беда, тревога. И не только из-за коронавируса.

В такой момент вспомнили об Иване IV... Как говорил еще один исторический персонаж по фамилии Ленин, вчера было рано, а завтра будет поздно...

- Эйзенштейн снимал своего "Грозного" во время Великой Отечественной войны, а первая серия вышла в прокат в январе 1945-го.

- Да, на съемках настаивал Сталин, торопил режиссера, хотел, чтобы картину поскорее увидел зритель. Видимо, имел какие-то свои резоны.

- А вы пересматривали классику перед тем, как браться за роль?

- Зачем? Не видел нужды. Но Николая Черкасова в гриме помню - его профиль с вытянутым носом.

О слезах

- Режиссер рассказывал, что Николай Константинович не мог остановиться и продолжал играть даже после команды "Стоп!".

- Видимо, Черкасов так работал. Честно говоря, это кажется мне избыточным и даже немного странным, но гораздо сильнее я удивляюсь, наблюдая за какой-нибудь молодой актрисой, которая только что рыдала на камеру, а через секунду уже радостно щебечет по телефону. Понимаю: ничего-то у тебя, подруга, внутри нет. Технические слезки. Мгновенно выключить чувства нельзя. Значит, девочка моя, ты не проживаешь, а имитируешь.

В финале спектакля "Дядя Ваня" я двигаюсь мелкими шажками к заднику, улыбаясь в зал гримасой счастья. А потом за сценой из меня вдруг выскакивают не наигранные слезы. Такое случалось неоднократно. Ничего из себя не выдавливаю, все происходит само собой. Этого ведь никто не видит.

Вот и на съемках "Грозного" была важная сцена у гроба Анастасии, любимой жены царя. Мой герой произносит очень искренние, идущие от сердца слова. Когда режиссер Алексей Андрианов сказал: "Спасибо, снято", я отошел в сторонку, чтобы побыть наедине. Эмоция сразу не утихает, она продолжает жить.

Как говорится, невидимые миру слезы...

- А мальчики кровавые не стояли в глазах? Пушкин, правда, относил эти слова к Годунову, и все же...

- Нет, кошмары меня, по счастью, не мучали, по ночам спал спокойно. Недавно кто-то спросил: "Сложно было работать над ролью?" Я честно ответил: нет. Не знаю, поймете ли мысль, но в процессе съемок возникло ощущение, будто Грозный... помогал мне. Словно очень захотел, чтобы о нем подробнее рассказали. Я чувствовал себя комфортно, даже кривой нос царя не мешал, был органичен. Ничего не приходилось искать перед зеркалом.

Об ответственности

- Но ведь Грозный - деспот, убийца.

- Назовите мне хотя бы одного добренького властителя, который добился бы чего-то дельного.

- Считаете, хорошими делами прославиться нельзя, обязательно надо умываться кровью?

- Нет, но любой правитель остается человеком, а значит, способен ошибаться.

Нашептали ему, оговорили кого-то, убедили в измене, попытке переворота и захвата власти. Государь поверил в клевету, разозлился, дал волю эмоциям, повелел рубить головы подозреваемым, не устроив предварительный "разбор полетов". Кто в такой ситуации виновен больше: шептуны и доносчики или тот, кто во имя спасения трона и державы проявил жесткость? На ком больше крови - на самодержце или исполнителях его команд? Для меня ответ очевиден: строже должен быть спрос с ретивых палачей. А трон добровольно никогда не уступают.

Вспомните сталинские репрессии. Вводилась разнарядка: будьте любезны, от каждой области найдите двадцать, тридцать, сорок врагов народа.

- Больше берите, счет шел на тысячи.

- Для примера говорю. В каком-нибудь маленьком селе, где населения всего ничего, умудрялись отыскать японских и германских шпионов в каждом втором дворе. План успешно выполняли. Рапортовали и просили разрешить дополнительно отправить в ГУЛАГ еще ни в чем не повинных земляков.

Эта тема все время свербит: зачем уж так выслуживаться-то?

Словом, для меня кровавее тот, кто исполняет указание. Вся эта опричнина, которой Иван Грозный дал власть, а потом сам ужаснулся. У нас в фильме он говорит: "Боже мой, каких людей к себе приблизил!" Не сразу, но признал ошибку, уничтожил банду Малюты Скуратова. Правда, кровь продолжала литься...

О стокгольмском синдроме

- И еще как!

- Тем не менее мне трудно рассуждать об этом царе исключительно в категориях "тиран-злодей". И Грозным-то его назвали случайно. Иоанна Васильевича крестили на мощах преподобного Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре. В ключевой момент разразилась страшная гроза, и кто-то сказал: "У-у-у, грозный!" Так прозвище и прилепилось...

Еще раз вернусь к эпизоду у гробницы Анастасии. Царь говорит: "Зверь лютый живет во мне, одолеть не могу. Об одном молю: чтобы не сделал Господь за мои грехи рабство страны моей". Понимал, каким обухом могли шарахнуть его проступки по будущему державы. И те, кто после Иоанна Васильевича правили на Руси, тоже об этом помнили.

- Уж не ищите ли вы аргументы, чтобы как-то оправдать Грозного? Похоже на стокгольмский синдром, когда заложник начинает любить своего захватчика.

- Слишком простое объяснение. Не нуждается царь в моей защите. Да и я не судья, не адвокат. Тем более не заложник.

О другом думаю. Впечатление, что в прежние века люди бережнее относились к собственной репутации, лучше сознавали меру личной ответственности. Помните картину Александра Прошкина "Черная вуаль"? Дама, совершившая тяжкое преступление, замаливая грехи, пошла в чумной барак, чтобы ухаживать за больными. По сути, она обрекала себя на смерть, но старалась отвести проклятье от семьи.

Вот и Иван Грозный в решающий момент не для себя милости у Всевышнего просил, а тревожился о судьбе Отчизны. За это, считаю, ему можно многое простить. Он истово молился, и это возымело действие, слова его были услышаны. И перед битвой при Молодях помазанник Божий взывал к Господу, сутками стоял на коленях...

О съемках

- Когда снимали "Грозного"?

- Начали в феврале прошлого года. В марте нас остановили из-за вспышки COVID-19. У меня даже майка есть, где на груди - портрет Иоанна Васильевича в медицинской маске. Прикольно. И печально...

В июне съемки возобновились. Катя Жукова, продюсер, горела проектом и добилась, чтобы разрешили чуть больше, чем было положено. Конечно, всех постоянно тестировали - не только актеров, но и массовку, операторов, осветителей. Гримеры и остальные люди на площадке работали в масках, никого лишнего не было. За этим строго следили.

Бесконечные тесты стоили денег, увеличивали затраты, но все решили, что здоровье дороже.

- Где нашли натуру?

- Прекрасные декорации построили в павильонах "Главкино" на подмосковной Новой Риге. Много вещей взяли из музейных запасников. Икону Спасителя привезли в буквальном смысле из кремлевских подвалов.

Что-то снимали на природе, на высоком и красивом берегу Москва-реки. Там рядом правительственные дачи, поэтому нас строго предупредили, в какую сторону лучше не смотреть. И пускали только по спискам.

Съемки завершились в начале октября. Сейчас же новые технологии, практически с колес можно смонтировать черновой вариант, чтобы режиссер увидел приблизительную сцену и сразу понял, что еще можно добавить.

О проектах

- Это был единственный ваш кинопроект в 2020-м?

- Нет, мне предложили сыграть... маньяка.

- Так и Грозный не чужд одержимости.

- Тут другое. Типаж похож на Лектера из "Молчания ягнят", есть небольшой парафраз, но история, конечно, другая. Предварительное название - "Менталистка". Иными словами, мастер психологических опытов.

- Полный метр?

- Восемь серий в первом сезоне и столько же планируется во втором. Заказчик, как и с "Грозным", канал "Россия-1". Но мы только начинаем.

Еще сделал пилот для ТНТ, посмотрим, будем ли работать вместе. Может получиться смешная история. Люблю комедии, хотя почему-то редко в них участвую.

Говорят, самое интересное кино сейчас на интернет-платформах. К стыду, ничего там не видел, хотя надо бы. Много раз слышал, что наиболее талантливые, необычные проекты с неожиданными темами сегодня именно там, а не на федеральных каналах, где продолжают снимать бесчисленные сериалы о бедных Золушках, которые бьются за трудное счастье и в итоге обязательно побеждают. Такого "мыла" пруд пруди. Прямо скулы воротит от зеленой тоски.

Еще не люблю смотреть современные сериалы про Великую Отечественную войну. Мне кажется, там много откровенной ерунды. Ее создатели, видимо, думают, что патриотическая тема является индульгенцией для любой халтуры.

О корнях

- А вы советский человек, Сергей Васильевич?

- Господи, какой же еще? Рожденный в Украине гражданин СССР.

- Сейчас в Киеве уже не модно это вспоминать.

- А я не гоняюсь за модой. У меня свои принципы и убеждения. А то, о чем вы говорите, товарищ Ленин называл детской болезнью "левизны". В желании забыть прошлое есть явный перебор.

- Вы были в родном городе после 2014-го?

- В позапрошлом году летал. Пришлось добираться через Минск, прямых рейсов с Москвой же нет. Прибыл, а меня не пускают. В киевском аэропорту Жуляны два часа продержали на границе. Мы долго говорили на украинской мове.

- Из-за чего тормознули-то?

- Тоже все время спрашивал: "Что вы хотите? Пытаете, будто я какой-то террорист".

Оказывается, у них была информация, будто пару лет назад я выступал в Крыму. По украинским законам это преступление. Я должен был запросить разрешение у Киева.

Показывали мне какие-то афиши.

Действительно, планировались гастроли в Симферополь со спектаклем "Бумажный брак", но я в них не участвовал, попросил отменить по единственной причине: чтобы потом без проблем приезжать на родину, навещать могилу мамы.

- Но проблемы все-таки возникли.

- Да, мне тыкали в нос афишей, отказывались верить на слово. В конце концов, мне все надоело, и я сказал: "Что вы душу мотаете? Вот паспорт, ставьте отметку, что я враг украинского народа!" И отошел в сторону. Вижу, идет человек с пистолетом. Думаю: ну, все, за мной.

А он вежливо так обратился: "Шановний Сергiю Васильовичу, проходьте, будь ласка". Дескать, добро пожаловать, уважаемый...

Пограничник потом извинился: у вас новый паспорт, мы должны были все проверить. Это наша работа.

О родине

- Вы ехали по личным делам?

- Именно. Мамочку проведать на Лесном кладбище. Не был на могилке сто лет.

Слава богу, есть мои друзья, которые ухаживают, следят за порядком. Съездят, а потом звонят мне: "Сереженька, были. Все хорошо, красиво".

- Мамы когда не стало?

- Она ушла 7 апреля 2001 года...

Раньше можно было сесть в самолет, и через полтора часа ты в Киеве. А сейчас эти границы, проверки... Мне обидно и больно. Я ведь никогда не сказал об Украине дурного слова. И не скажу. Это же моя Родина, я ее люблю. И верю, что отношения между нашими странами наладятся, так не может продолжаться бесконечно.

- А с Зеленским вы знакомы?

- Когда-то встречались. Думаю, он помнит. У Володи... простите, Владимира Александровича, было прекрасное телешоу, к сожалению, забыл название, куда меня позвали в качестве гостя. Мы вместе провели диалог для зрителя. По-моему, оба остались довольны. Было легко, весело, непринужденно.

- О чем говорили?

- Разве через столько лет сохранишь в памяти? Шутили, пытались позабавить публику. Политики точно не касались. Такие темы не люблю. Хотя, разумеется, у меня есть взгляд на то, что происходит в стране и мире.

О героях

- Все же спрошу: Бандера для вас герой?

- Лично для меня - нет. Хотя мало знаю о нем, чтобы развернуто рассуждать.

Говорю же, что вырос в другое время, воспитывался на других примерах.

Помню, посмотрел фильм о разведчике Кузнецове и стал ходить по Крещатику с поднятым воротником, убегать от "хвоста". Знал, где у меня явка, тайники, излазил все подворотни.

Когда вышел "Щит и меч", я понял, что должен учить немецкий язык, чтобы знать его, как Йоганн Вайс.

- Правда?

- Честное слово! В моей родной 126-й школе с первого по четвертый классы нам преподавали английский: pen, pencil, box... И тут случилось чудо. 1 сентября я пришел в пятый класс, а нам объявляют, что теперь будет еще одна группа - немецкая. Кто хочет записаться? Я моментально поднял руку, а внутри зазвучала песня: "С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре..."

Это была искренняя романтика без примеси политики или идеологии. Все мальчишки играют в войнушку, пока не станут большими. Потом это постепенно куда-то улетучивается.

О Виктюке

- Вы много работали и дружили с Романом Виктюком, который провел большую часть жизни в Москве, но постоянно подчеркивал, что считает себя львовянином и сильно не любит "эту вашу совЬетскую власть".

- Надо знать Романа Григорьевича! Он был не только выдающимся театральным режиссером, но и мастером фарса, эпатажа. Послушали бы, что Виктюк кричал на репетициях: "Ну шо тут ты играешь? Мне нужна Шарлотта Грейс, а не пескоструйщица из Кислодрищенска. Другой персонаж. Другой!"

Это его манера. Да, он любил родной Львов и лежать захотел на Лычаковском кладбище рядом с мамой и папой. Но творил-то Роман Григорьевич в России, и мы могли наслаждаться его спектаклями.

- Вы общались в последние годы?

- Редко. Хотя незадолго до его смерти созвонились. Виктюк ответил, словно мы расстались накануне: "Деточка, привет". Я хотел уточнить фамилию автора пьесы, которую не мог вспомнить. Роман Григорьевич сказал: "Сыночка, набери меня в воскресенье. Жду твоего звоночка". А я банально забыл. Не позвонил ни в воскресенье, ни в понедельник. Во вторник его отвезли в больницу...

Все, больше Виктюка я не слышал. И увидел лишь на панихиде 19 ноября. В гробу...

Ничего нельзя откладывать в нашей жизни. То, что считаете важным, надо делать здесь и сейчас.

С Романом Григорьевичем у меня связано много светлых воспоминаний. Достаточно назвать спектакль "М.Баттерфляй". Это было волшебство, пример высочайшей культуры, где соединились драматургия, красота мизансцен, движения музыки, фантастический голос Эрика Курмангалиева, страсть, влюбленность...

Я впервые видел, как в зрительном зале на две с половиной тысячи мест может быть занят каждый квадратный сантиметр. Люди стояли вдоль стен в три ряда, в глубине открыли двери в холл, и в проеме тоже виднелись человеческие головы, кто-то пытался смотреть с такого расстояния... Когда на сцене звучал последний звук, на секунду повисала мертвая тишина, а потом начинались такие овации, что сейчас рассказываю, и у меня мурашки по телу...

Это повторялось в Москве, Санкт-Петербурге, Риге, Германии... В Колумбии по просьбе президента страны мы отыграли дополнительные четыре спектакля. Выходишь из театра, а люди стоят и ждут, чтобы проводить артистов аплодисментами. Мы пробирались сквозь строй, как во сне.

Вот как такое было возможно?

О потерях

- Нет ощущения, что уходят монстры, глыбы?

- Есть. В конце 2020 года возникло чувство страшного великого исхода. Сначала Фаустас Латенас, чья музыка, по сути, была полноценным персонажем в спектаклях Театра Вахтангова, еще одним главным героем со своей партитурой и линией.

Потом ушел Михаил Жванецкий... Его можно сравнить с Салтыковым-Щедриным и Чеховым.

- Вы были знакомы?

- Виделись несколько раз, созванивались. Он приходил к нам в театр. Не так часто, как хотелось бы. Михал Михалыч приглашал меня на свои концерты. Но, видит Бог, каждый раз в этот день случались или гастроли, или мои съемки в другом городе...

Следом с нами простился Армен Джигарханян. Однажды он похвалил меня коротко, но так, что я запомнил: "Какой ты замечательный мальчик".

Затем проводили Виктюка. Потерю не передать словами. От Романа Григорьевича исходила энергия, страсть. Это его гениальная фраза, которую он кричал на репетиции: "Нет, не страдайте, выхаркивайте из себя боль на сцене, выхаркивайте!"

Накануне прощания с Романом Григорьевичем узнал, что не стало Сергея Бархина, театрального художника, гениально придумавшего с Камой Гинкасом декорации для "Черного монаха". Мы играли его в МТЮЗе. Вместо колосьев пшеницы поставили в ряд павлиньи перья. Из зала они смотрелись фантастически, возникало ощущение, будто перед тобой чьи-то глаза... Бархин был гением!

Валентин Гафт долго и тяжело болел, но его уход все равно больно ранил...

Неправда, что незаменимых нет. Они есть!

О подвигах

- А место для подвига в сегодняшней жизни осталось?

- Когда в мирное время говорят о героизме, в королевстве что-то неладно. Поздно рассуждать об усилении медицины, если пандемия у порога. Раньше следовало готовиться. Чтобы прекрасным врачам и медсестрам не пришлось своими жизнями расплачиваться за чужие ошибки.

Хороший доктор не лечит болезнь, он видит симптомы и старается упредить развитие хвори. Это и называется профессионализмом.

Да, нельзя не восхищаться выдержкой и хладнокровием летчика, посадившего аварийный самолет на кукурузном поле...

- ...Дамира Юсупова.

- Да, Дамира! Человек не растерялся в критической ситуации, автоматически, на интуиции принял верное решение, сделал то, чему его учили. И второй пилот сработал как надо. Молодцы, потрясающие профи!

Хотя и элемент чуда исключать нельзя. На том поле находился какой-то бетонный колодец, самолет прополз на брюхе рядышком, но не напоролся. Летчик наверняка не видел препятствие. Пару метров в сторону, и трагедии было бы не избежать.

Господь незримо участвовал в операции, протянув в нужный момент руку помощи. Он всегда поддерживает того, кто заслуживает. Всевышний оценил невероятное старание экипажа, умение, желание спасти пассажиров и себя...

Для меня подвиг сродни самопожертвованию. Среди моих друзей много врачей. Часть из них переболела ковидом, некоторые до сих пор плохо себя чувствуют. Звоню товарищу: "Как ты?" Отвечает: "Уже лучше, собираюсь на смену". Спрашиваю: "Когда отдохнешь?" Он говорит: "Сережа, меня ждут пятнадцать пациентов. Я выкарабкался, встал на ноги, теперь иду их поднимать".

- По-вашему, тут есть материал для кино?

- Безусловно. Но важно все снять честно, без фальши и пафоса. Боюсь, может не получиться.

О прозе

- Но у вас же была роль, связанная с катастрофой и трудным выбором. В фильме "72 метра" Владимира Хотиненко.

- Да, ребята-подводники, решая, кого из экипажа отправить наверх, прекрасно поняли: это может быть единственный человек на борту лодки, который не обременен военной формой. Мой герой Черненко говорит морякам: "Любите меня или нет, но защищать будете, потому что у вас на плечах погоны".

И это правда. Давший присягу обязан стоять на защите и Родины, и ее граждан. Но, повторяю, я не люблю героизм в мирное время.

Знаете, на съемках фильма "72 метра" мы общались с подводниками. Запомнил, что многие называли лодку кормилицей. Как-то смотрел по телевидению программу о командирах атомных подводных крейсеров - американском и российском. Контраст в быту дикий - жилье, машина, зарплата... И сравнение, к сожалению, не в нашу пользу.

Я видел молоденьких лейтенантов, которые только закончили училище и пришли на Северный флот, чтобы служить стране. А она, Отчизна, пользовалась этим восторгом, патриотическим подъемом.

Офицеры приходили с горящими глазами, готовые свернуть горы, но через какое-то время огонек гас. Появлялись семья, дети. И вдруг выяснялось, что жить негде, надо снимать квартиру, зарплата небольшая, жена не может устроиться на работу...

Несколько лет так мыкались, а потом самая верная и любящая начинала пилить: "Ну сколько можно?! Уходи с этой службы. Найди работу хоть каким-нибудь охранником. Будешь получать больше, чем сейчас, товарищ капитан второго ранга..."

Проза жизни.

О порушенных планах

- А вы как выживаете сейчас, Сергей Васильевич?

- Ну, мне грех жаловаться. Слава богу, есть работа - съемки, театр...

- Трудно играть перед непривычно пустым залом?

- Выхожу на сцену и вижу людей. Для меня в этот момент количество не имеет значения. Благодарен каждому зрителю. На поклонах всегда аплодирую. За то, что пришли и весь спектакль просидели в масках. Зал в финале так кричит "браво", что забываешь, сколько человек смогли увидеть тебя в этот вечер.

- Много гастролей отменили в этом году?

- Все. Летом планировался грандиозный тур. В конце мая должны были улететь в Сеул, отыграть там три спектакля "Дядя Ваня". Потом четыре "Евгения Онегина" в Шанхае и столько же - в Пекине. Затем - Сиань. Я так мечтал увидеть знаменитую терракотовую армию Шихуанди...

На сентябрь были намечены полноценные гастроли в Лондоне. Недели на три. Там и "Дядя Ваня", и "Онегин", и "Маскарад", и "Ветер шумит в тополях" - спектакли Римаса Туминаса. Тоже отменилось, как и поездки в Прибалтику, Челябинск, Уфу, Улан-Удэ...

Насколько знаю, весной за месяц Театр Вахтангова терял по сто миллионов рублей. Но у нас четыре сцены, лишь благодаря им мы выжили. Не ходили, как екатеринбургский театр Николая Коляды, с шапкой по миру, не побирались. Все-таки федеральный статус. Была подушка безопасности, которую сами создали.

Но паскудство в том, что есть ретивые чиновники, которые буквально по головам считают зрителей на спектаклях. Если людей в зале чуть больше разрешенной квоты, выставляют штраф. Ощущение, будто ты на поверке. Первый, второй, третий... Седьмой лишний!

- Вы гастроли прошлого года с концами отменили или перенесли на 2021-й?

- Лондон переехал куда-то в неопределенное будущее, а Китай очень нас ждет, там сошли с ума на "Евгении Онегине". Несколько лет назад мы уже сыграли одиннадцать спектаклей в огромных залах при абсолютных аншлагах. Китайцы изумительно смотрели. Шли титры на английском языке и иероглифы. Зал реагировал, будто понимал русскую речь. Я говорил фразу, и все смеялись. Удивительный эффект!

Надеюсь, коронавирусная напасть отступит, придумают правильное лекарство или изобретут на сто процентов безопасную вакцину, и мы опять начнем без страха заразиться ездить, общаться, встречаться...

О детях

- Зато пандемия больше времени оставила на родню.

- Из соображений безопасности и сохранения социальной дистанции с сыном Денисом и внуками мы с Леной не стали чаще видеться, но созваниваемся регулярно. Ребята умные, красивые, талантливые. Ванечке уже двадцать лет, занимается техническим дизайном. Я ничего в этом не понимаю, но, говорят, профессия хорошая.

Аглае шестнадцать. Она прекрасно рисует. Изумительно!

- Не ворчите на внуков?

- Боже упаси. Завидую им. Насколько они образованы, подкованы, раскрепощены. Во всем легко ориентируются, новое усваивают в секунду. Это я лентяйничаю. Ваня говорит: "Деда, все просто, айфон сам все сделает, ты только выбирай нужный ответ". Вот я и нажимаю на кнопку "Установить позже". Внук ругается: "Деда, пока будешь откладывать, жизнь пройдет".

Нет, растет прекрасное поколение, любуюсь, глядя на него. Об одном молю: чтобы с ним не поступили, как с предыдущим.

- То есть?

- Дениса и его ровесников, которым сейчас около сорока лет, называли офисным планктоном. Они пытались строить карьеру, как-то устроиться в жизни. А потом оказалось, что они здесь не нужны. И многие умные ребята уехали. Теперь пробуют пробиться где-то там, но не дома.

- А сын?

- Он любит родителей. И по-прежнему привязан к родине. У него даже мысли не было куда-то уезжать. Но мне обидно, что такое талантливое поколение не пришлось ко двору.

Об импровизации

- Что-то далеко мы с вами, Сергей Васильевич, ушли от Иоанна Васильевича...

- Только кажется. Разговор-то кружит вокруг одного - прошлого и настоящего нашей страны.

- Знаете, как говорят: в России за десятилетие меняется все, за пятьсот лет - ничего.

- Фраза красивая, но все-таки с натяжкой. Жизнь не стоит на месте. И Москва стала другой. Современные дорожные развязки, новые станции метро, МЦК, комфортные электрички, выделенные полосы для общественного транспорта... Что греха-то таить? Жить стало удобнее. Нельзя все хаять и мазать черной краской.

Но это столица. А глубинка по-прежнему зачастую прозябает и нищенствует. Словно две разных страны. А хочется, чтобы была одна. Богатая, успешная и красивая.

Хотя, наверное, не моего ума дело рассуждать на такие темы. Я должен играть - на экране и на сцене. За последние годы были "Тихий Дон", "Жизнь и судьба", "Годунов", "Грозный". Не каждый день такие проекты предлагают. Надо работать. Хотя я так и не научился сниматься в том, что не нравится. Если соглашусь ради денег или еще какого-то расчета, потом буду мучиться, роль переписывать, ночами не спать. Дискомфорт меня раздражает, хочу получать удовольствие.

- Имеете право.

- Надеюсь, заслужил...

Иногда люблю похулиганить. В спектакле "Мнимый больной" мой герой произносит фразу: "Вовсе я не добрый, могу быть очень злым, если захочу". А недавно я взял и слегка переиначил: "Вовсе не добрый, могу быть очень грозным, если захочу".

Маленькая шалость, привет зрителям, смотревшим премьеру фильма про Иоанна Васильевича. В подобных ситуациях всегда оцениваю реакцию зала: заметили сигнал или нет? Если публика никак не отзывается, не стану использовать эту фразу. Люблю импровизации, но они должны быть уместны.

Убежден, ни за что в жизни не стоит цепляться.

- Кроме самой жизни?

- Лучше постараться прожить ее с пользой для других и удовольствием для себя, чтобы заслужить в конце крики "браво" и "бис"...