На подвиг Отчизна зовет
Российская судебная реформа 1864 года предполагала доступность судопроизводства для всех слоев населения независимо от территориальной удаленности. Но когда в конце XIX столетия преобразования докатились до Сибири, назначенным сюда мировым судьям предстояло оторваться от благ цивилизации и стать настоящими героями своего времени.
Именно так представлял их миссию министр юстиции Н.В. Муравьев. На открытии новых судебных учреждений восточной провинции 2 июля 1897 г. в Иркутске он говорил: "Правительство твердо надеется, что сибирские мировые судьи окажутся на высоте этого исключительного призвания и будут творить царское правосудие с честью, с усердием, скажу больше - с благоговением. В глуши, в одиночестве, среди суровой природы и чуждых людей, это будет своего рода подвигом, но пусть даже и так - сознательный подвиг и бескорыстная жертва возвышают и облагораживают того, кто способен на них"1!
Судейского героизма требовала не только сама сибирская обстановка. Правила 13 мая 1896 г., на основании которых проводилась судебная реформа, дополнительно возлагали на мировых судей обязанности следователей и нотариусов, а также предписывали им выезжать для разбирательства непосредственно на места2. Закон, заставивший совершать служебные поездки, несмотря на громадные расстояния региона и неразвитость путей сообщения, гарантировал сотрудникам мирового суда в Сибири работу с самыми захватывающими сюжетами.
Правосудие и вдаль, и вширь
Командировки стали серьезной нагрузкой для судей. Сибирский мировой судья, по сведениям одного из них, в среднем бывал в пути по 60 часов ежемесячно, проезжая при этом по 500-600 верст3. По 45 дней в год разъезжали судьи Тобольской губернии в 1905 г.4, а в Барнаульском уезде Томской губернии в 1906-1908 гг. им приходилось быть в поездках ежегодно до трех месяцев каждому, совершая до полусотни выездов5.
Везением для мирового судьи края считалось, если ему в заведование попадался небольшой по площади участок с удобным ландшафтом, населенный жителями компактно вдоль железной дороги, наезженных трактов или судоходных рек с регулярным пароходным сообщением. В таком случае командировки были недалекими и недолгими. Однако большинство судей, работающих в сибирской глубинке, могли только мечтать о таких условиях, и неслучайно вопрос о более справедливом разграничении подвластных им территорий всегда являлся болезненно острым.
Чрезмерная протяженность и конфигурация мировых участков делали неминуемыми долгие поездки. Так, в Забайкальской области административно-судебное деление имело заметную зависимость от контуров Байкала и горных хребтов. Уезды и районы, подчиненные мировым судьям, были вытянутыми с юго-запада на северо-восток. В результате длина отдельного судейского участка достигала 700 верст при относительно малой ширине[6]. В 1903-1904 гг. все трое мировых судьей Ялуторовского уезда Тобольской губернии Н.Н. Москаленко, А.М. Герцберг и А.И. Федорович жаловались на необходимость слишком много путешествовать по делам службы. Причем последний прямо указывал, что из-за вытянутости участка и месторасположения своей конторы посредине он часто попадал в ситуацию, когда одновременно требовался выезд в противоположные концы7.
Через горы, реки и долины
Еще накануне введения в Сибири мирового суда руководители разных уровней и ведомств пытались обсудить сложность судейской службы с географической и транспортной точек зрения. В прогнозах начальников, характеризующих будущие мировые участки, встречались характеристики "тяжелый", "трудный" или даже "убийственный". Заранее в некоторых районах мировые судьи обрекались путешествовать далеко и с большими лишениями. В гористом 1-м участке алтайского Кузнецкого уезда Томской губернии для судьи намечались поездки "до 400 верст, местами на лыжах или летом верхом"8.
Работавший там в первом десятилетии ХХ в. Г.И. Реченский жаловался "на неудобства его участка в географическом положении", которое вместе с иными природными обстоятельствами делало невозможным значительную часть года обеспечивать правосудие. Так, к 1911 г. судья уже пять лет не мог добраться для рассмотрения "дел по хищнической добыче золота" на прииски в системе реки Абакан - по природным условиям ехать можно было только в январе, когда он всегда бывал занят9. На Алтае судьи были вынуждены в поездках пересекать "быстрые реки" и горные хребты с "часто размывающимися тяжелыми и опасными перевалами"10.
Наличие трактов вроде бы сулило более благоприятные разъезды, однако надо понимать, что такое тракты в Сибири . Мировой судья 20-го участка Забайкальской области М.Ф. Чапас объяснял: "Тракты - не дороги в прямом смысле этого слова, а узенькие тропы, составляющие следы от конских копыт; езда по ним возможна только верховая и притом шагом, самое большое - ступью или переступью"11.
Не спасало и регулярное пароходное сообщение. Когда мировой судья-следователь из села Демьянского Тобольской губернии перемещался в северные углы подвластной территории для расследования преступлений, первую часть пути он проделывал на крупном речном судне, а затем пересаживался в известный издревле каюк и плыл на нем еще сотни верст12. Из переписки того же демьянского судьи известно, что пароходы мало помогали деятельности, поскольку имели остановки только на крупных пристанях, и в теплое время года путешествовать доводилось при абсолютно непроезжих сухопутных дорогах чаще всего на лодках13.
В дальневосточных областях во время судейских командировок виды транспорта бывали весьма разнообразными. Судья из поселка Корсаковского на Сахалине перемещался "морем на пароходах", притом нередко "случайных", зимой же - либо вообще лишался возможности передвигаться, либо осуществлял срочные поездки "на собаках по льду замерзающего у берегов Татарского залива". В районе Якутска чиновники путешествовали на лодках по рекам, верхом по таежным тропам, иногда - гужевыми повозками по редким наезженным трактам. В баргузинской тайге, где "колесные дороги" отсутствовали, в теплый сезон сотрудники юстиции ездили верхом, а с "ноября по апрель при снеговой зиме в зимних экипажах" по руслу рек. Большинство мировых судей Амурской области обычно пользовались в своих разъездах почтовым трактом, "по которому весной и осенью во время распутицы сообщение происходило исключительно вьюком, зимой же на санях и колесах по берегу и льду реки Амур"14.
Дорожные приключения
Во время командировок мировые судьи должны были проводить судебные заседания, процедуры по расследованию преступлений или совершать нотариальные акты. Сибирская глубинка сильно нуждалась в таком чиновнике, но зачастую результативность его поездок стремилась к нулю. Не раз случались неудачные 500-верстные командировки мирового судьи 2-го участка Томского уезда в Нарым на севере Томской губернии: опаздывал пароход, чиновник приезжал позже намеченных для заседаний сроков, а нужные для производства лица уже разъезжались или, наоборот, не могли вовремя прибыть из-за погодных условий15.
Подобная ситуация наблюдалась на юге Енисейской губернии. На границе с Китаем в оторванной от цивилизации местности располагалось крупное село Усинское, которое за сотни верст по бездорожью раз в год посещал мировой судья из Минусинска. Зачастую обвиняемые, узнав о его приезде, удалялись заблаговременно в тайгу "на промысел", и в таком случае чиновнику ничего не оставалось, как расклеивать на двери запертых домов повестки о вызове в суд. Бывало же судья исхитрялся и заранее рассылал повестки, но сам по дороге попадал под снегопад в горах или дожди, делавшие дороги непроезжими, и не мог добраться. Вызванные истцы и обвиняемые, не дождавшись слуги Фемиды, покидали Усинск, каковой оставался без правосудия до следующего года16.
Организация работы станций на сухопутных трактах оставляла желать лучшего. Обычным делом было не получить лошадей для продолжения пути, на что неоднократно указывали мировые судьи Минусинского уезда. Иногда все имевшиеся станционные лошади предоставлялись чиновникам других ведомств, а потому приходилось ждать освобождения необходимого экипажа или нанимать частных извозчиков17.
И вообще, неожиданности могли случиться на каждом шагу. В июне 1908 г. мировой судья Кузнецкого уезда назначил к разбирательству 35 дел в отдаленном селе Яминском, ни одно из которых не было решено: просто-напросто ливни в горах сделали полноводными и бурными таежные реки, потоки которых снесли все мосты, и чиновнику пришлось повернуть обратно с полпути. По сравнению с ним еще больше не повезло однажды Н.С. Титову - мировому судье 4-го участка Змеиногорского уезда Томской губернии. 4 ноября 1907 г. он по службе направился в село Ново-Георгиевское, прихватив с собой почти 70 дел. Незадачливый работник зашел на час в один из домов по личному вопросу, оставив без присмотра повозку, а когда вернулся, ее уже не было. Это было настоящей катастрофой, поскольку утраченные документы пришлось восстанавливать в течение целого года18.
Служебные соблазны
Полукочевая судейская жизнь корректировала сознание служащих, позволяя в командировках проявлять слабости и допускать вольности. В 1901 г. одна из волостей Тарского уезда Тобольской губернии стала объектом особенного внимания жандармов и самого губернатора. Волостной писарь Н.А. Успенский организовывал пьянки для регулярно приезжавших мировых судей, оказывая на них влияние и извлекая выгоду для себя. "Застольные" сессии суда проходили на квартире предприимчивого сельского плута, который, как следовало из вполне подтвердившихся анонимных доносов, занимал отнюдь не второстепенное место в судопроизводстве, даже "объявляя наказания"19.
Летом 1908 г. на имя председателя Томского окружного суда поступило прошение от учителя села Усть-Сосновского Кузнецкого уезда М.В. Смитровича, жаловавшегося на местного мирового судью С.Н. Николаева. Проситель утверждал, что чиновник "обольстил" его шестнадцатилетнюю дочь Лидию и прихватил ее с собой в служебный вояж по окрестным деревням. По данному поводу проводилось расследование, в целом подтвердившее представленные в жалобе факты. Действительно, судья сожительствовал с девушкой, имея притом законную жену и детей в Томске, правда, с полного согласия молодой сибирячки. Однако в глазах местного общества, "глубоко возмущенного поступком мирового судьи" (так записано в материалах расследования), юрист-сердцеед потерял уважение. По службе к нему претензий не нашлось, поэтому решением судебной власти его перевели на аналогичную должность в Змеиногорский уезд20.
В конце XIX в. мировых судей встречали в сибирском захолустье как порой единственных представителей интеллигенции, способных к просвещению невежественных масс21. В условиях же разраставшегося революционного процесса просветительство могло приобрести неугодный самодержавию характер. Судебные чиновники края неоднократно замечались на стороне противников царизма и участвовали в его дискредитации, делая это и на выездах. Так, мировой судья Канского уезда Енисейской губернии Н.С. Васильев являлся одним из организаторов митинга на каком-то переселенческом участке, где, по донесению местного пристава, политически неискушенному населению в антиправительственном духе толковали Манифест 17 октября 1905 г., призывали "не платить податей, не исполнять натуральных повинностей и не признавать законных властей"22.
Идея соединить несколько функций в руках мировых судей и заставить их постоянно добираться в самые далекие поселения потерпела фиаско23 и лишь добавила в деятельность чиновников элементы приключений и авантюризма. Правосудие в Сибири разбрасывалось своими лучшими качествами на дорогах, топилось в таежных реках и тратилось на безрассудства.
1. Муравьев Н.В. Из прошлой деятельности. СПб., 1900. Т. 2. С. 415.
2. Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3-е. Т. 16. N 12932.
3. Анучин В.Н. Пасынки Фемиды // Сибирские вопросы. 1909. N 49-50. С. 28.
4. Государственный архив в г. Тобольске (ГАТ). Ф. 158. Оп. 2. Д. 155. Л. 47-48.
5. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 10. Оп. 1. Д. 63. Л. 32-32 об.
6. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 245. Оп. 1. Д. 27. Л. 96-98.
7. ГАТ. Ф. 152. Оп. 37. Д. 869. Л. 31 об.-32, 50-51.
8. ГАИО. Ф. 246. Оп. 6. Д. 3. Л. 4-13.
9. Государственный исторический архив Омской области. Ф. 25. Оп. 1. Д. 242. Д. 12-13 об.
10. ГАТО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 63. Л. 67 об.
11. РГИА. Ф. 1405. Оп. 542. Д. 255. Л. 9 об.
12. Квитка М. По рекам Западной Сибири (из впечатлений поверхностного туриста) // Дорожник по Сибири и Азиатской России. 1900. N 2. С. 39-40.
13. ГАТ. Ф. 152. Оп. 37. Д. 869. Л. 97-98 об.
14. Крестьянников Е.А. Правосудие через расстояния: негативная практика деятельности мировых судей в дореволюционной Сибири // Quaestio Rossica. Т. 7. 2019. N 1. С. 104-105.
15. ГАТО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 67. Л. 16; Д. 133. Л. 10.
16. Государственный архив Красноярского края (ГАКК). Ф. 42. Оп. 1. Д. 152. Л. 75.
17. Там же. Ф. 595. Оп. 32. Д. 316. Л. 6-6 об.; Оп. 33. Д. 1900. Л. 1-2, 4-6.
18. ГАТО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 73. Л. 6-6 oб., 26-26 oб.; Д. 133. Л. 7-7 об.
19. ГАТ. Ф. 479. Оп. 2. Д. 74. Л. 4-11.
20. ГАТО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 134. Л. 1, 6-8
21. См., например: Обзор общественной жизни Сибири // Енисей. 1897. 24 сентября.
22. ГАКК. Ф. 827. Оп. 1. Д. 572. Л. 5-6, 21.
23. Krest iannikov E.A. Realizatsiia Idei Sud i-Sledovatelia v Mirovoi Iustitsii Dorevoliutsionnoi Sibiri // Cahiers du Monde russe. Vol. 58. 2017. No. 4. P. 555-588; Krestiannikov E.A. Along the Routes of Justice: Judicial Circuit Riding in Western Siberia during the Late Imperial Period // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2019. Vol. 20. No. 2. Р. 315-344.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований и правительства Тюменской области в рамках научного проекта N 20-49-720019.