Вернувшись на Землю, дважды избирался в исполнительные органы власти: в 2008-м стал главой Ростовского района Ярославской области, а в 2013-м - мэром Звездного городка.
Космонавты-депутаты были и есть. Космонавты-градоначальники до Токарева не встречались...
О навозе
- Что сложнее - летать в космос или управлять городом на Земле, Валерий Иванович?
- Ну, строго говоря, я возглавлял не город, а городок...
- Зато - Звездный.
- Это правда, он такой один...
Никогда не скрывал: мне проще подняться в небо на любом летательном аппарате, нежели руководить кем-то из кабинета.
- Википедия пишет, у вас на счету сорок четыре типа освоенных самолетов и вертолетов.
- Устаревшая информация. Уже пятьдесят шесть. Постоянно что-то добавляется. Из сравнительно нового - "Борей", так называемый ultralight, сверхлегкий самолет...
- Возрастные ограничения в авиации существуют? Все-таки 29 октября вам исполнилось 69 лет. Как говорится, не мальчик, но муж.
- Рамок никто не ставит. Главный критерий - здоровье.
Я же не занимаюсь коммерческими перевозками. Это по нормам ИКАО командир корабля, перевозящего пассажиров, должен быть не старше 65 лет. Потом его пересаживают в правое кресло для второго пилота.
- А у военных?
- И у летчиков-испытателей нет потолка, тоже все решают медкомиссия и твои физические кондиции.
Поймите, я ведь не просто сел в кабину и полетел. Есть четкие правила, регламентированный набор требований. Авиация - не шутки. В ней за ошибки платят жизнями.
- Подсчитывали когда-нибудь, сколько часов налетали?
- Давно бросил. Да и как считать? Космические полеты включать? Там речь не о часах, а о сутках...
С самолетами тоже арифметика разная. Скажем, в гражданской авиации налет ведут с момента запуска двигателя, а военные хронометрируют время от взлета и до посадки.
На самом деле, важно не количество часов, проведенных за штурвалом. Мы называем это не налетом, а, извините, навозом. Когда работает автопилот, экипаж, понятно, осуществляет радиосвязь, контролирует параметры полета, но не управляет лайнером, как это было бы в ручном режиме. Чувствуете разницу? На современных гражданских лайнерах стимулируют использование автопилота. А вот на маленьких самолетах, где гораздо меньше пилотажных и навигационных приборов, приходится летать на руках...
- Но военные ведь не применяют автопилот?
- Почему? Очень даже. Все бомбардировщики, транспортная авиация, а сейчас и истребители. Приборы называются иначе: САУ - системы автоматического управления, но суть та же. Не нужно держаться за ручку штурвала, можно выполнять запрограммированный полет.
Завершая ответ на вопрос, скажу, что, на мой взгляд, считать надо не часы в воздухе, а число взлетов и посадок. У меня случалось по десять - пятнадцать за день, когда проводил испытания палубной авиации.
О Звездном
- При этом настаиваете, что управлять городским хозяйством сложнее?
- Там - техника, тут - люди. А они разные. И многие проблемы не решить за срок полномочий мэра или главы района. Пока вникнешь, привлечешь какие-то финансы, аккумулируешь средства, начнешь делать, оказывается, твое время уже вышло.
Безусловно, кое-что удалось, хотя это был тяжелый период для Звездного, переход от военной системы к гражданскому управлению. Единое хозяйство разделили, инфраструктуру разрезали, часть отошла территориальным органам, другая - с котельной, водозабором - осталась за "Роскосмосом" ...
У всех свои интересы, заложниками же оказались люди. В Звездном лет тридцать не строили жилье, со времен Советского Союза. Представьте обеспеченность квартирами и очередь из желающих. И это на фоне недостатка финансирования и отсутствия собственных доходов...
- А если экскурсиями зарабатывать?
- Их организовать не так просто, каждую надо согласовывать с Москвой. Да и что показывать? Даже созданный по инициативе Юрия Гагарина музей, куда многие космонавты отдавали личные вещи, не оформлен юридически. Он же находился на территории войсковой части, и "Роскосмос" говорит, мол, это все его... Тяжбы не окончены до сих пор.
А проблемы ЖКХ? Ремонты не проводились с девяностых годов прошлого века. Давно все копилось. Вот и пришлось начинать с дорог, тепла, водоснабжения. Меня выбрали под осенне-зимний период, решал самое неотложное, а потом уже думал о создании комфортной среды...
- Хлопотное вам хозяйство досталось, Валерий Иванович.
- О чем и толкую! Острые вопросы, с которыми столкнулся, можно бесконечно перечислять...
- А вы когда в Звездном прописались?
- В 1994 году получил жилье от Минобороны. В тот момент я был космонавтом-испытателем, готовился к полету на челноке "Буран". Потом программу закрыли, но трехкомнатную квартиру в панельном доме нам все же дали. Заселились вчетвером: мы с женой и двое детей - Оля и Ваня.
Там я и живу до сих пор.
О мечте
- Вы ведь родом из Капустина Яра?
- Да, так судьба распорядилась, что появился на свет в военном городке первого в СССР ракетного полигона. Правда, прожил там совсем недолго, два с половиной года.
Мой отец был офицером, служил в инженерно-саперном батальоне. Едва исполнилось восемнадцать лет, его призвали в армию. В феврале 1944-го попал на фронт, успел повоевать на Воронежском, получил медаль "За отвагу", другие награды. После войны служил в Капустином Яру, ушел в отставку старшим лейтенантом, угодив в середине пятидесятых годов под хрущевское сокращение.
Ну мы и уехали в Ярославскую область, где жила бабушка по маминой линии.
А на малую родину я вернулся, став уже летчиком первого класса и заместителем командира эскадрильи. Хотел летать на всех типах самолетов, а такая возможность есть только у испытателей. Для этого надо было поступить в центр подготовки в Ахтубинске, который находится в пятидесяти километрах от Капустина Яра...
- Небо - ваш собственный выбор?
- С детства мечтал стать военным летчиком. Книжки об этом читал, фильмы смотрел. Чкалов, Кожедуб, Покрышкин - вот герои, на которых равнялся. Помню, в третьем классе заявил маме, что вырасту и буду летать...
- Как она отреагировала?
- Поддерживала... В военное училище брали после окончания средней школы, а у нас в селе была лишь восьмилетка, поэтому доучивался уже в Ростове Великом, уехал к бабушке. Жили мы в части покосившейся избушки, по сути, небольшой пристройке из комнаты и кухни. Я спал на диване под образами. Бабушка была глубоко верующим человеком, царствие ей небесное...
В школу пошел в шесть лет и, как легко сосчитать, десять классов окончил в шестнадцать. В училища принимали с семнадцати, но в военкомате, куда пришел, никто не обратил внимания на это обстоятельство. Я хотел попасть именно в летное истребительное училище, поначалу направляли в инженерно-техническое в Ачинске, и я проявил настойчивость... Прошел строгую медкомиссию, на которой многих отсеяли, и поехал в Армавир. До Ярославля провожала мама, а там уже сел в поезд с другими ребятами и - вперед.
На месте выяснилось, что руководство Минобороны решило сформировать еще одно истребительное училище летчиков и штурманов в Ставрополе. Тех, кто сдал экзамены и прошел конкурсный отбор, построили на плацу и... разделили пополам.
Я оказался в той половине, которую погрузили на тягачи и отправили по новому адресу. Мы создавали училище, что называется, с нуля. И вагоны разгружали, и быт обустраивали. Нормально!
После окончания учебы меня откомандировали к месту службы - в истребительный авиаполк в Оренбургской области. Аэродром находился на сто километров южнее Орска у границы с Казахстаном.
Летал на Су-9, потом на МиГ-23. Быстро стал летчиком-истребителем первого класса, замкомэска. Молодой, перспективный... Уже подготовили представление на командира эскадрильи. Казалось бы, карьера прекрасно складывалась, но я хотел осваивать новую технику. Выше, дальше, быстрее! А меня не отпускали. Командира полка понять можно: зачем ему терять боевой штык?
Пришлось пойти на хитрость...
О семье
- Какую?
- Взял отпуск, но поехал не куда-то к морю, а в Ахтубинск, где находился ГЛИЦ - летно-испытательный центр Минобороны имени Чкалова.
По Советскому Союзу было много таких же молодых пилотов, как я, мечтавших стать испытателями. Это же "сливки", элита летного состава, именно там можно достичь пика совершенствования, проверяя в воздухе разные типы самолетов.
В Ахтубинск рвались тысячи, а попадали туда избранные.
У меня же на руках не было даже направления. Я ведь не получил в части согласия и разрешения...
Приехал, познакомился с местными летчиками, стал думать, как попасть на территорию полигона. Это режимный объект, через проходную без пропуска никто не пустит. Мало ли, какой-то капитан из-под Орска...
Надо понимать, что в восьмидесятые годы военная авиация в СССР находилась на подъеме. Мы догнали американцев, ни в чем им не уступали. Уже прошли испытания Су-17, Су-24, Су-25, МиГ-25, на подходе было новое, четвертое поколение многоцелевых истребителей - Су-27 и МиГ-29...
Опускаю лишние подробности. В итоге я добился своего, попав на собеседование в ГЛИЦ, хотя конкурс был огромный - шесть летчиков-испытателей на место. И это среди официально вызванных в Ахтубинск, многие соискатели отсеивались еще на этапе подачи документов. Говорю же, конкуренция высочайшая!
Я справился с задачей, меня зачислили в центр и приказом из Москвы откомандировали в Ахтубинск.
- А что ваш командир полка?
- Куда ему было деваться, если вышел приказ о моем переводе за подписями двух главкомов - Военно-воздушных сил и Войск противовоздушной обороны?
- Это какой год?
- Поступил я в 1981-м, выпуск был в следующем. Мне тогда исполнилось тридцать лет.
- Уже обзавелись семьей?
- Ирина, жена, родом из Ростова. Мы учились в одной школе, правда, она почти на три года младше. Познакомились на ее выпускном вечере. Я приехал из Ставрополя, зашел в школу и встретил... судьбу.
Расписались через несколько лет, когда уже был старшим лейтенантом, служил на Южном Урале. Ира работала экскурсоводом в краеведческом музее Ростова Великого.
Старшая дочка Оля - тоже ростовчанка, а сын Ваня появился на свет в Крыму, куда меня направили после окончания с отличием учебы в Ахтубинске. Честно говоря, рассчитывал остаться в центре подготовки, там было много интересной работы, но из Феодосии приехал генерал Колков и сказал, что ему нужны сильные летчики для испытаний палубной авиации в интересах Военно-морского флота.
На вооружении тогда стояли базировавшиеся на тяжелых авианесущих крейсерах штурмовики Як-38, мы же, по сути, с нуля начали испытывать самолеты трамплинного взлета и аэрофинишерной посадки МиГ-29К и Су-27К.
- Получается, вас переманили?
- Согласия никто не спрашивал, это правда. Поставили перед фактом.
Так я попал в поселок Кировское, что километрах в тридцати от Феодосии.
Там в 1987 году сын и родился.
О катапультировании
- Случались у вас ситуации, что называется, с риском для жизни?
- Куда без них?
Як-38 - весьма аварийный самолет. Пожалуй, другого такого не было в истории отечественной авиации. Он тяжело давался летчикам для переучивания. Много народу погибло на нем. Да и с точки зрения боевых характеристик машина спорная...
- А у вас что произошло?
- Катапультировался...
Ждете подробного рассказа? Не самые приятные воспоминания, говоря откровенно.
В общем, я экстренно покинул самолет на малой высоте. Як-38 перевернулся и врезался в землю.
- Сколько у вас оставалось времени на принятие решения?
- Спасла электромеханическая система катапультирования - СКЭМ. Секундой ранее успел включить ее, щелкнул тумблером, и... Не раз случалось, когда у летчика не было даже мгновения, чтобы среагировать. На кресле К-36 находятся две ручки-держки, их нужно сжать, потянуть на себя, тогда и произойдет выстрел катапульты.
А при отрицательной перегрузке, когда тебя крутит из стороны в сторону, зачастую хватаешься не за то. Так погиб подполковник Белокопытов. Буквально рядом с аэродромом. Он дернул что-то, думая про держку, но захватил не ее, а жгут батареи питания. Тот на ощупь похож на ручку. Белокопытов потянул на себя, а потом времени на исправление ошибки не было. Малая высота, полторы секунды до столкновения с землей... Вот и всё.
- А если самолет развернуло кабиной вниз, как катапультироваться?
- Запас высоты нужен. Но и система сделана по-умному. Если угол крена быстро увеличивается, тангаж превышает допустимый, тебя выстреливает принудительно, не дожидаясь, пока сам потянешь за ручку...
- У вас так и было?
- Именно! Система сработала автоматически. Катапультировала через не отброшенный фонарь.
- Головой его вышибали?
- Есть специально предусмотренный конструкцией заголовник. Там два мощных шипа, они и разбивают. Система спеленывает летчика, подтягивает руки-ноги, чтобы тот не переломал кости при выстреле. От удара ведь и ботинки с часами слетают...
Срабатывают ограничители и фиксируют пилота. Синяки, конечно, остаются, но это мелочи, издержки.
О времени
- У вас обошлось без травм, Валерий Иванович?
- Получил сдвиг позвоночника, поскольку не успел принять изготовочную позу.
- Госпиталь?
- Обязательно. К счастью, позвонок съехал не сразу. Все-таки я тренированный, прошел комиссию...
А потом чувствую: спина-то болит. Ведь при катапультировании в момент вывода из кабины перегрузка достигает двадцати единиц.
- А на какую высоту выстреливает катапульта?
- Ее называют необходимой для срабатывания парашюта. В моем случае - сто пятьдесят метров. Система учитывает угловую скорость и крен. Меня выбросило по наклонной, реактивный двигатель сработал. Я продолжал спускаться, а самолет уже горел на земле. Вернее, до раскрытия парашюта увидел, что Як-38 взорвался...
- Дурацкий вопрос: что испытываешь в такой момент?
- В самолете интуитивно почувствовал: происходит что-то не то...
Словно замедление времени. Потом прокручивал в голове и думал, как же я успел за секунду включить тумблер СКЭМ? Следом - выстреливание, светофильтр закрывает лицо, я еще на пороховом ускорителе, а внизу уже пылает упавший самолет...
Такая рапидная картинка. Как в кино... Рассказываю гораздо дольше, чем все происходило в жизни.
Стресс! Самолет не слушался команд, техника не реагировала, я потянул ручку, а дальше без вариантов: либо система сработает, либо ты на этом заканчиваешь жизненный путь.
- Испугаться успели?
- Нет, но мысленно произнес слово, которое не будем сейчас повторять.
- Догадываюсь, какое.
- Вот именно...
О присяге
- А потом? Как опять садиться в этот злополучный Як-38?
- Летать - моя работа. Я прошел медкомиссию и вернулся в небо. Желание подниматься в воздух никуда не пропало. В испытатели я ведь рвался сознательно, понимал, что риск является частью профессии. Вот если повторно катапультируешься, тогда могут спросить: не пора ли тебе поменять занятие, дружище?
А первый раз - это для опыта.
- Спину вылечили?
- До сих пор держу мышечный тонус. Это необходимо. В Ахтубинске был хороший хирург, он говорил: Валера, никто тебе не поможет, никакие лекарства и таблетки. Главное - мышцы, чтобы спина работала без нарушения функции. У меня пятый поясничный позвонок съехал с места. Это называется спондилолистез.
- В 1988-м вы решили пойти в космонавты. Чего вам не хватало?
- Да вроде все шло хорошо. Оперился, приобрел опыт, летная карьера складывалась удачно. И тут объявили набор в космическую программу. Мне тоже предложили: мол, давай, если хочешь. Подходишь и по возрасту, и по остальным характеристикам.
Ну я и подал рапорт. Прошел медкомиссию, сдал тесты, приступил к занятиям в Звездном городке в ЦПК имени Гагарина.
Общекосмическую подготовку завершил весной 1991-го, 5 апреля того же года стал космонавтом-испытателем, но тут в одночасье развалилась страна...
Крым, в котором продолжал служить, остался в составе Украины. И сразу понеслось: принимайте присягу на верность Незалежной, озолотим вас, генеральские погоны каждому выдадим, зарплату будем в долларах платить... Соловьями заливались!
Хорошо помню эпизод. Я только-только прилетел в командировку в Жуковский. Вдруг звонит командир моей части, такой же полковник и летчик-испытатель, как я. Говорит: мы провели офицерское собрание и решили перейти на сторону Украины. Будем летать и жить, как раньше. Спрашивает: ты с нами? Соглашайся!
Ну я и ответил: "Белены объелся, Вить, совсем сдурел, что ли? Предлагаешь Родине изменить?! Да пошел ты!.."
В общем, разговор не сложился...
- Это был командир полка?
- Да, из Кировского.
Я закончил дела в Подмосковье, вернулся в Крым и узнал, что управление из Феодосии, оказывается, тоже успело в полном составе присягнуть киевским властям.
Многие тогда переметнулись. Тех же, кто отказался служить Украине, сняли со всех видов довольствия, отстранили от полетов. Из нашей части в Россию уехали четверо офицеров - Саня Раевский, царствие ему небесное, Слава Петруша из истребительной эскадрильи, Геннадий Паршин из транспортной и я. Погрузились в мои "жигули" и укатили в Ахтубинск.
О выборе
- Что жена вам сказала?
- Я объяснил ей: присягу дают раз в жизни. Тут не может быть вариантов и компромиссов. Ира ответила: "Твое решение". Не скрою, с бытовой точки зрения шаг был не самым простым: маленький сын, дочь учится в местной школе, служебная двухкомнатная квартира. Да и Ахтубинск - не Феодосия...
Наверное, так происходило и в Гражданскую войну: одни срывали царские погоны и уходили к красным, другие шли в белое движение... Если бы офицерское собрание в Кировском проголосовало, что нет, присяге не изменяем, полк остается российским, думаю, так и произошло бы. Но командирам пообещали какие-то блага, и они быстренько клюнули на наживку...
- Сулили-то что?
- Кто-то получил украинского генерала...
Самое неприятное, что Россия простила чистейшее предательство. После выхода в запас они вернулись сюда, получают нашу пенсию. Как-то неправильно это...
- Полк остался тогда в Кировском?
- И личный состав, и самолеты. В Кировском находился единственный опытный образец палубного истребителя Су-27К. Меня сразу отстранили от полетов, опасаясь, как бы не перегнал его в Россию. Потом украинцы продали самолет в Китай. Те получили технологию, на основании которой делали свою палубную авиацию. На Су-27К стоял самый современный на тот момент двигатель...
Считаю, нашей стране был нанесен колоссальный ущерб.
- А по вашей карьере отъезд из Крыма ударил?
- В Ахтубинске я пришел на должность старшего летчика-испытателя. Формально ничего не потерял, но понимал, что можно было избежать перехода моих коллег под чужие знамена.
К примеру, в Гвардейском под Симферополем стоял истребительный авиаполк. Командир не пустил украинских эмиссаров на территорию, закрыв периметр комендантским взводом. Потом провел офицерское собрание. Спросил: "Кто готов изменить Родине, выйти из строя". Несколько человек шагнули. "Сдать личное оружие и документы. Марш за проходную! Больше вы здесь не служите. Свободны!"
И полк остался российским, ушел под Черноморский флот.
Понимаете, и в Кировском выход был...
О мотивации
- В Ахтубинске вам дали жилье?
- Пришлось жить в служебной гостинице. Три года. Ну, ничего страшного.
- Вчетвером?
- Ирина с детьми уехала к родне в Ростов. Оле и Ване надо было учиться, ходить в школу, а квартира в Ахтубинске не предвиделась. Поэтому так и встречались - урывками. Когда летел в командировку в Москву, обязательно старался навестить семью.
А в 1994-м нам уже выделили жилье в Звездном...
- Но через два года вашу космическую группу при центре имени Чкалова расформировали...
- Да, приказом главкома. Сначала перестали финансировать программу по "Бурану", но еще оставались другие авиационно-космические проекты, к которым мы, собственно, и готовились. А параллельно продолжали летать на новых самолетах, находясь в штате центра. Моя должность называлась длинно - командир группы космонавтов-испытателей, старший летчик-испытатель.
В конце 1996-го собрал группу и говорю: "Вот приказ, нас сокращают. Надо выбирать, каждый решает сам".
- А какая альтернатива?
- Остаться летчиками-испытателями в ГЛИЦе либо перейти в Центр подготовки космонавтов и уже там готовиться к полетам на "Союзе". А мы-то все полковники, люди в возрасте, в районе сорока лет - плюс-минус... Ведь что такое переход? Снова садиться за парту, начинать, по сути, с нуля, становиться кандидатом, претендентом - с жесткой медкомиссией, экзаменами и прочими испытаниями...
Словом, мужики подумали и отказались, остались на летно-испытательной работе. Кто-то вообще ушел в гражданскую авиацию.
А я решил идти до конца. Единственный из нашей пятерки.
- Почему? Ваша мотивация?
- Ну, я ведь хотел стать космонавтом, но программу закрыли, страна развалилась... Да, вина не моя, тем не менее не реализовался-то я. Посчитал, что надо попробовать, пока остается шанс.
- Что в этот раз сказала вам жена?
- Честно говоря, ругала. Летчиком-испытателем я получал больше денег, чем в ЦПК имени Гагарина. Пришел туда полковником, но на должность с фиксированным окладом и без доплат за полеты. Потерял процентов тридцать-сорок.
Кроме того, в Чкаловском у меня были и коммерческие рейсы. Это отдельная песня! К нам на аэродром пришел американский Gulfstream. Как сейчас сказали бы, бизнес-джет, а тогда - первый и единственный частный реактивный самолет в России. Его купила "Сибнефть". Gulfstream требовалось как бы проверить в наших условиях. На самом деле это были не испытания, а перевозки руководства компании.
Мы летали в Ноябрьск, Омск, что гарантировало дополнительный заработок. Основную зарплату тогда часто задерживали, здесь же платили сразу. Полет выполнил и получил свое...
- В валюте?
- Рублями, рублями. По нормативу...
- И долго вы так летали?
- Пару лет. Вот моя Ирина и расстроилась, когда перешел в Центр подготовки космонавтов, где было не до коммерческих полетов...
Об Америке
- Опять пошли в ученики.
- Ну да, погнался за журавлем в небе. Никто ведь не давал гарантию, что полечу в космос. ЦПК тогда командовал Климук, он не хотел меня брать. Дескать, старый. Я дождался, когда Петр уйдет в отпуск, пришел к его заму по летной подготовке Юрию Глазкову, говорю: "Это мой последний шанс пройти в космонавты". Тот согласился: "Ладно, если медкомиссия пропустит, поговорим".
Я и врачей прошел, и экзамены сдал хорошо. После этого деваться было некуда, только зачислять меня в отряд. Это случилось в 1997-м. А уже через два года я полетел на американском шаттле Discovery.
В экипаж меня ввели за шесть месяцев до старта вместо другого космонавта - Юрия Маленченко. Сказали: "Успеешь подготовиться - полетишь. А если нет, ну, извини". Я постарался...
- Английский язык знали?
- Всю жизнь учил немецкий. English осваивал уже в Америке. С утра до ночи ходил с наушниками. Слушал, запоминал...
И постепенно заговорил, потом успешно сдал экзамены.
- Где готовились к полету?
- В Хьюстоне. Johnson Space Center.
Ощущал постоянный цейтнот, понимал: бежать надо резво, чтобы догнать других и не отстать. Не давал себе продыху, не мог ударить лицом в грязь, все-таки не мальчик, полковник ВВС, летчик-испытатель. Не имел права подвести коллег и свою страну.
- Вы были единственным русским в экипаже?
- Да, кроме меня еще гражданка Канады и пять американских астронавтов.
- Чем запомнился полет?
- Подготовка шла интенсивная, было важно влиться в команду. Кажется, мне удалось. Еще до старта показал свои умения, когда стал активно летать на их самолетах Т-38...
- Что за машина?
- Многоцелевой истребитель F-5Е, только со снятым вооружением. В NASA его используют для тренировок. Я без проблем сдал зачеты, сел за штурвал. Среди астронавтов были опытные летчики, пришедшие из Navy и Air Force. Мы быстро нашли общий язык...
Как-то предлагают: а покажи-ка нам характеристики сваливания. Отвечаю: сейчас. Они посмотрели и... пригласили вместе пиво попить. Я понял, что по профессиональным качествам вошел в этот коллектив, меня признали за равного.
О власти
- Поддерживаете отношения с экипажем?
- Со всеми, с кем летал, но особенно - с Уильямом Макартуром. Фактически мы сто девяносто суток провели вдвоем на орбите. Это была моя вторая экспедиция на МКС. Она получилась напряженной, сложной, хотя и вполне успешной. Справились со всеми задачами, в открытый космос выходили...
- Вам Звезду Героя России когда дали?
- В 2000 году.
- Получается, после первого полета.
- Представление писали еще на палубного летчика. Наградили по совокупности - за космос и испытания авиационной техники.
- Сложно было переучиваться на "Союз"?
- Подготовка, экзамены - все по полной программе. Получать плохие оценки я не мог. Стыдно. Вот и старался сдавать все на отлично, а это требовало времени, определенного напряжения.
- Теперь-то уже жена не ворчала?
- Ну, она была в Америке на старте, ее пригласили вместе с Ваней, сыном. Потом встречала меня после возвращения на Землю. В Штатах это дело хорошо организовано.
Ирина согласилась, что - да, не зря я так бился.
- Простила, значит, вам Gulfstream.
- То, что поменял его на Discovery...
На самом деле, я быстро полетел на МКС, некоторые гораздо дольше ждут очереди. С момента отбора и начала общекосмической подготовки в 1988-м до первого старта в 1999-м прошло одиннадцать лет...
- Вы оставались в отряде космонавтов, когда решили стать главой Ростовского района. Из каких побуждений?
- Не собирался баллотироваться, люди уговорили. Иначе мог победить иеговист. За ним стояли деньги, разные интересы. Он реально имел шансы выиграть. Разве это нормально? Нельзя отдавать малую родину на поругание!
В Ростове с XIV века были свои архиепископы, потом - митрополиты, до сих пор сохранилось множество красивейших православных храмов... И тут вдруг какой-то сектант лезет во власть!
В районе меня знали, я постоянно приезжал в Ростов к маме, в 2005, кажется, году меня даже сделали почетным гражданином города...
Словом, попросили: ты только выборы выиграй, а дальше как-нибудь сами управимся. Но я так не умею. Надо выполнять обязанности, если взялся за гуж. Тем более Ростовский район - самый крупный в Ярославской области. И по площади, и по численности населения.
В 2011-м истек срок моих полномочий, я сдал мандат, больше не баллотировался и вернулся в Звездный. Думал, на этом мой поход во власть закончился.
Но вскоре опять возник разговор на ту же тему: Валера, у тебя есть опыт, выручай. Обратились Алексей Леонов, царствие ему небесное, Валентина Терешкова, другие ветераны.
Пытался объяснить, что снова собрался в космос, уже и медкомиссию прошел... Нет, уперлись: нужна твоя помощь. Как отказать уважаемым людям?
В 2013-м еще раз выиграл выборы, набрав более 65 процентов голосов.
Правда, заранее попросил сохранить мою должность в ЦПК, только с таким условием согласился участвовать в избирательной кампании. Мне пообещали, но потом ставку быстренько сократили...
О Севере
- С тех пор больше не летали, Валерий Иванович?
- В космос - нет, а на самолетах не прекращал, даже работая в администрации Звездного.
В 2018 году, оставаясь мэром, совершил арктический перелет по Северному полярному кругу на двух самолетах-амфибиях Ла-8 и "Борее". Был замысел большого экваториального перелета и экспедиции в Антарктиду к 200-летию открытия континента. Но тут ключевой вопрос - финансирование, деньги, которые ни у кого под ногами не валяются. Да и пандемия, конечно, смешала планы.
А северный маршрут пройти удалось. Намечались переговоры президента Путина с руководителями ряда арктических государств, и к этому событию мы решили приурочить встречу с соотечественниками во всех приполярных странах. И заодно проверить новые маленькие самолеты в условиях Крайнего Севера.
В нашей команде были космонавт Олег Атьков, француз, представитель фонда Антуана де Сент-Экзюпери, еще два профессиональных пилота. Всего семь человек.
Стартовали 3 июля с аэродрома Красный Яр в Саратовской области, домой вернулись 14 августа. За сорок три дня пролетели почти двадцать одну тысячу километров, побывали на Аляске, в Канаде, Гренландии, Исландии, Фарерских островах, Норвегии, Швеции, Финляндии...
- Мощно!
- Напомню, "Борей" относится к классу самолетов ultralight. Его вес... 380 килограммов. С экипажем и топливом - еще плюс триста.
- Ветром не сдувало?
- Так и было! Летели очень низко, в основном - метров триста над землей, что называется, с огибанием рельефа местности. Болтало постоянно. Кабинка маленькая, узкие сиденья...
Двухмоторные Ла-8 потяжелее, дальность полета побольше, это все-таки восьмиместные амфибии. Они шли для обеспечения и поддержки.
- Мишек видели? Белых.
- В тот раз - нет. По медведям специально летаю в последние три года, веду авиаучет в интересах Росприроднадзора и Минприроды. Вместе с учеными Института океанологии обследуем нашу часть Северного Ледовитого океана, изучая популяцию белых медведей и их кормовую базу - тюленей, моржей, белух...
- Расскажите подробнее.
- Каждой весной отправляемся в экспедицию. В 2021-м она продолжалась с 10 мая по 6 июня. Я летел на Л-410, который специально подготовили для аэрофотосъемок - блистеры, вырезы под теплопеленгатор...
- Много медведей в кадр попало?
- Прилично. Все упитанные, видно, что не оголодали.
В прошлом году на амфибии Ла-8 обследовали Печорское и Карское моря, южную часть Новой Земли, Обскую губу. В 2021-м пошли дальше на восток - море Лаптевых, Восточно-Сибирские острова, Великая Сибирская полынья... Там находится медвежий родильный дом. Белые медведицы идут туда рожать. Роют в снегу глубокие берлоги, залегают в них.
Медвежата обычно вылезают на свет божий во второй половине мая, когда им исполняется месяца полтора. Там же на берегу мамы учат охотиться на тюленей. Медведицы воспитывают детеныша до двух лет, после чего тот становится самостоятельным.
Самцов все это время рядом быть не должно, они представляют угрозу для малышей.
В природе все мудро придумано...
О Гагарине
- Семья легко отпускает вас в подобные экспедиции, Валерий Иванович?
- Вы, наверное, уже поняли: спорить со мной бесполезно. Послушаю, а потом сделаю по-своему. Продолжу летать, пока здоровье позволяет.
Этот авиаучет медведей - волонтерская программа, абсолютно не денежная тема. Искали пилота, который может летать на малых высотах и в северных широтах. Там же свои нюансы и проблемы. Не каждый самолет подойдет, не всякий летчик. Нашли меня. Я согласился...
- Какие-то новые типы самолетов и сейчас присматриваете?
- Обязательно! Не все освоены. Действительно, хочу еще полетать, есть заветные желания...
Огорчает, что престиж профессии космонавта в нашей стране снизился. В отличие, скажем, от Америки, Европы или Китая, где тайконавтов ценят высоко.
Так должно быть и у нас, но этому вряд ли помогут искусственные меры, какие-то пиар-акции. Много езжу по России, встречаюсь с детьми. Есть те, кто интересуется космосом, но больше таких, кто даже не смотрит в эту сторону.
- Раз уж коснулись темы... В 2021-м году вышел фильм "Чернобыль". Наш, российский. Его главный герой говорит: "Думаешь, Юра Гагарин не боялся? Да нам не показали, как он в скафандре обоссался!"
- Невозможно комментировать! Не знаю, чего тут больше - зависти или мерзости. Такие фразы направлены на дискредитацию сделанного шестьдесят лет назад...
Не встречался с Юрием Алексеевичем, но много общался с теми, кто входил в первый отряд космонавтов. С Леоновым, Шаталовым, Горбатко, Филипченко... Сейчас вот только Волынов остался.
Все предельно уважительно отзывались о Гагарине. Конечно, он был нормальным человеком и не мог не думать о риске перед первым космическим полетом, но при этом не выдал волнения, выполнил ответственную задачу, как и подобает военному летчику. Обрушившаяся слава не изменила Гагарина, он по-прежнему хотел летать и добился своего. Это достойно уважения. Хотя мог бы почивать на лаврах, заседать в президиумах, стать каким-нибудь чинушей.
Не хочется об этом говорить. Словно оправдываешься за что-то...
Каждый выбирает свою дорогу. И я иду тем путем, который определил для себя.