Маршалу была оказана великая честь нести гроб с останками Неизвестного солдата - одного из тех, кто в ноябре 1941 года погиб на 41-м километре Ленинградского шоссе, заслонив собой Москву, - и выступить с речью на церемонии его захоронения у Кремлевской стены. Ведь это был его солдат - боец 16-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Константин Рокоссовский.
Правда Барклая-де-Толли
В 16-й армии бои за Москву называли "вторым Бородино". По воспоминаниям командовавшего Западным фронтом Георгия Жукова, в середине ноября немцы бросили против этой армии, которая, как он выразился, "дралась, как черт", около 560 танков. Положение было крайне тяжелым. В штаб армии летели угрожающие телефонограммы из штаба фронта:
"Военный совет фронта персонально товарищей Рокоссовского и Лобачева предупреждает и обязывает под угрозой предания суду военного трибунала удерживать район Истры".
"Если район Клина будет отдан врагу, вы будете арестованы и преданы суду военного трибунала".
Позже прадед писал:
"Всем памятны действия русских войск под командованием таких полководцев, как Барклай-де-Толли и Кутузов, в 1812 году. А ведь как один, так и другой тоже могли дать приказ войскам "стоять насмерть" (что особенно привилось у нас и чем стали хвастатъся некоторые полководцы!). Но этого они не сделали, и не потому, что сомневались в стойкости вверенных им войск. Нет, не потому. В людях они были уверены. Все дело в том, что они мудро учитывали неравенство сторон и понимали: умирать если и надо, то с толком".
Был уверен в людях и Рокоссовский. Когда в конце октября - после оставления Волоколамска - над командиром легендарной 316-й стрелковой дивизии генерал-майором Иваном Панфиловым, на бойцов которого пришелся главный удар фашистских войск, сгущались тучи, командарм взял его под защиту.
За это ему досталось отдельно.
Командование фронта провело расследование, в итоговом документе говорилось: "Военный совет фронта особо отмечает неудовлетворительное объяснение военного совета армии и проявленное при этом с Вашей стороны примиренческое отношение к нарушителям приказа".
Но в окопах считали иначе.
Окопная правда
В те дни на фронт приезжал военкор Александр Бек. Он много времени проводил в войсках 16-й армии. А в начале 1942 года написал очерк, в котором так охарактеризовал командующего:
"Можно было бы еще многое сказать о Рокоссовском. В армии передаются рассказы о его бесстрашии под огнем. Но ему свойственно и иное, быть может, высшее бесстрашие - бесстрашие ответственности. Немногословие - особенность его характера. Он, молчаливый и часто, казалось бы, незаметный, отвечал за все - за каждого подчиненного, за весь свой коллектив, за каждую операцию своей армии. Нелегко и, пожалуй, даже невозможно отыскать и назвать какое-либо достижение армии Рокоссовского, о котором можно было бы сказать: это сделал Рокоссовский, он один и никто больше.
Но он бесспорно достоин того, что армия, которой он командует, называется армией Рокоссовского".
3 декабря 1941 года он писал жене, моей прабабушке Юлии Петровне:
"У нас идут непрерывные жестокие бои. Деремся буквально за каждую пядь земли, поливая ее обильно вражеской кровью. Немцев бьем жестоко и чувствуем с каждым днем, как иссякают силы врага. Он уже начинает выдыхаться, ибо собранные им полчища наемных убийц и бандитов редеют и слабнут. Уже близок час, когда эта свора темных сил затрещит и покатится назад".
Прадед свято верил в будущую Победу. Военкора Павла Трояновского, приехавшего в штаб армии уговаривать Рокоссовского написать передовицу, пожурил, что у него нет карты Европы, отдал свою. И подписал на память: "Специальному корреспонденту "Красной звезды" Трояновскому П. И. Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Обязательно будем в Берлине! К. Рокоссовский. Подмосковье, 29 октября 1941 года".
Правда маршала
За несколько дней до захоронения Неизвестного солдата прадеду привезли из Главпура тезисы выступления. Он переписал их, расставив акценты в свойственной ему манере: никаких "я" - только "мы". И подчеркнул главное: уверенность в Победе, что спасло его и многих в дни тяжелейших и судьбоносных для нашей страны боев.
3 декабря 1966 года. Перенесение праха Неизвестного солдатаВ семейном архиве остались листки с итоговым текстом выступления маршала Рокоссовского. Его слова - напоминание всем нам:
Речь Константина Рокоссовского на открытии мемориала Могила неизвестного солдата"Здесь отныне покоится прах одного из тех, кто грудью своей заслонил Москву. Мы не знаем имени этого солдата, мы знаем, что он был верным сыном своей Родины и сражался за неё на фронтах Великой Отечественной войны. Как и миллионы других советских людей, он отдал за неё свою жизнь. Он был участником битвы, ставшей событием колоссального исторического значения не только для нашей страны, но и для народов всего мира. Все, кто защищал в 1941-м году Москву, верили в грядущую нашу победу.
В те трудные дни мы не знали, когда кончится война. Но что наша страна выйдет победителем из схватки с фашизмом - это мы твёрдо знали. Много, очень много солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов не дошли с нами до Берлина и Эльбы, но они всегда останутся в сердце народа, ибо их подвиг бессмертен".