2022 год проходит под знаком 350-летия со дня рождения Петра I. "Родина" продолжает рассказывать о новациях монарха-реформатора.
18 указов о европейском платье
Многое из цитаты подтверждается историческими фактами. К примеру, заявление Петра I, что он "не жестокосердствовал" при переодевании подданных в иное, европейское, платье. Как известно, первый указ о замене русского платья на европейское вышел в 1699 г., затем был повторен дважды в 1700 г., еще раз в 1701 г. и еще 14 раз в последующие годы.
Сначала костюм должен был походить "на манер венгерского", затем - на манер немецкого (причем в указе говорилось также и о ношении немецкой обуви и использовании немецких седел при верховой езде).
В указе 1701 г. сообщалось и о штрафах: "А буде кто с сего Его Величества Государя указу, станут носить платье и штаны и сапоги и башмаки и шапки Русские и Черкесские кафтаны и азямы и тулупы, также и на Русских седлах ездить: с тех людей в воротах целовальникам имать пошлина, с пеших по 13 алтын и 2 деньги, с конных по 2 рубли с человека; также и мастеровые люди станут делать и в рядах торговать: и тем людям за ослушание их, учинено будет жестокое наказание"2.
Но, как показало исследование Е.В. Акельева, угроза "жестокого наказания" за игнорирование данного нововведения не применялась на практике вовсе. Своими бесконечными указами о ношении европейского платья монарх только напоминал о необходимости сделать такой шаг3.
Непростое понятие "людскость"
Особый интерес в приведенных выше словах Петра вызывает оборот "приучаю к людскости", так как за этим кроется многогранная и интересная история.
Прежде всего скажем, что в древнерусских источниках вплоть до правления Петра I ученые не нашли данного термина. Во всяком случае, исследователи в "Словаре русского языка XI-XVII вв." обнаружили лишь слова "людской", "людство", "людцы", "людянин".
Что же именно подразумевалось под "людскостью" во времена преобразователя? Скорее всего, царь имел в виду приучение подданных к новому, светскому образу общественных отношений и участию в жизни своего города и страны. Он пытался привить подданным активную жизненную позицию через целый ряд призывов к "служению Отечеству", "общей всенародной пользе"4. Призыв к "людскости" должен стоять в этом же ряду.
Приобщение к "людскости" проходило через введение местного самоуправления в городах по западноевропейскому образцу, а также через массовые городские мероприятия разного рода: празднества по случаю побед в Северной войне с триумфальными шествиями и фейерверками; спуск новых кораблей на воду; отмечание Нового года 1 января, массовое катание по Неве в лодках, подаренных жителям Васильевского острова царем; массовые гулянья в Летнем саду, пропуском для которых являлась лишь чистая одежда; масленичные и новогодние карнавалы, шуточное празднование первого и последнего дня апреля, наконец, введение ассамблей.
Но, конечно же, викториальные торжества в честь побед в Северной войне, включавшие шествие победителей через триумфальные арки (число которых колебалось от трех до семи), а также "огненные потехи" - фейерверки, стали основной формой "приучения к людскости".
Викториальные торжества
Массовая праздничная культура создавалась Петром I как осмысленная пропаганда "людскости", нового европейского образа жизни.
Триумфальные шествия начались еще в сентябре 1697 года по случаю взятия Азова в 1696 г. С началом Северной войны эти празднества стали регулярными и проводились после каждой победы русского оружия. Одним из самых ярких и впечатляющих было триумфальное шествие после Полтавской победы. Шествие русских войск и плененных шведов через семь триумфальных арок состоялось 21 декабря 1709 г. Зрелище было одновременно и величественным, и итоговым, как бы ставящим точку в окончательной победе русского оружия.
Шествие начинал Семеновский полк, затем шли артиллеристы с пушками. За ними тянулись шведские офицеры, попавшие в плен под деревней Лесной. Затем - рота преображенцев и снова пленные шведы, вернее, остатки шведской армии, в том числе приближенные короля и его штаб (генерал-майоры Гамильтон, Штакельберг, Розе, Крузе, Крейц и Шлиппенбах; генерал Левенгаупт, фельдмаршал Реншильд и первый министр граф Пипер). Примечательно, что по указанию Петра I члены шведского штаба несли носилки, на которых в день Полтавской битвы лежал раненый Карл XII, незримое присутствие которого тем самым как бы подразумевалось. Сам Петр I в противовес пешим пленным шведским офицерам ехал верхом на прекрасной английской лошади, подаренной ему польским королем Августом. В руке он держал обнаженную шпагу, подаренную некогда тем же Августом королю шведскому и доставшуюся русскому царю в качестве трофея.
Как правило, викториальные торжества заканчивались фейерверками. Самыми мощными, масштабными и красочными были, конечно же, фейерверки в честь Полтавской победы и Ништадтского мира. Это были целые действа, продолжительные по времени и несшие большую просветительскую нагрузку, "театрумы", как их называли современники.
Если в 1703 г. первые победы России были показаны в фейерверке через образ двуглавого орла и Нептуна, плывущего по воде, то в 1709 г. была создана сложная и многоплановая декорация. Сначала сгорали два фитильных щита, на одном из которых был изображен Зевс, поражающий Фаэтона с надписью "От возношения низвержение", а на другом - "свейский лев", подвешенный за лапу над троном вниз головой, с надписью "Да знает правительствовати". Затем сгорали несколько сменяющих друг друга сюжетных картин: два столпа, увенчанных коронами (олицетворения Польши и России), которые пытался опрокинуть "свейский Лев" (олицетворение Швеции), но ему удалось сбросить лишь польский столп, а русский - лишь покачнуть. Затем в вышине появлялся Российский Орел, который начинал метать огненные стрелы-"перуны", зажегшие Льва, развалившегося на части. После этого первый столп (Польша) возвращался в прежнее положение.
Вся эта огненная интермедия пародировала шведскую медаль, выбитую Карлом XII в честь Альтранштадтского мира с Польшей, на которой был показан Лев, "потрясший" два столпа - Польшу и Россию - со словами на латыни "Потряс оба". Такую медаль Петр I не просто видел, а имел у себя, поэтому он переосмыслил весь этот сюжет после Полтавской победы с новой концовкой.
Совсем с иным намерением и настроением был создан фейерверк в честь Ништадтского мира 1721 г. Он состоял из двух больших сюжетов. Сначала был показан храм Януса с открытыми дверями и самим Янусом внутри храма с лавровым венком в правой руке и масличной ветвью - в левой. Позднее загорались две статуи с разных сторон от храма, они, как и Янус, горели голубым огнем и изображали двух рыцарей, но у одного на щите был изображен орел, а у другого - три короны (уже не лев!). Рыцари приблизились к отрытым дверям, и двери начали постепенно закрываться, а Швеция и Россия в образах рыцарей сошлись и подали друг другу руки.
Второй сюжет, загоревшийся после оглушительного и продолжительного салюта из Адмиралтейства и с галер на Неве, изображал фигуру Правосудия, попиравшего ногами двух фурий, с надписью "Всегда победит!". Затем слева зажегся щит, на котором корабль входил в гавань с горящей надписью "Finis coronat opus" ("Конец венчает дело"). Рядом со щитами белым искристым огнем блистали две пирамиды... Закончился фейерверк яркими разноцветными колесами, шарами, звездами и другими фигурами, горевшими на водной глади Невы.
Петровские ассамблеи
Еще одним видом приучения к "людскости" Петр Великий считал ассамблеи. В Европе в 1697-1698 гг. он сам неоднократно участвовал и наблюдал дружеские собрания горожан для обсуждения различных дел и отдыха. Поэтому в "Объявлении, каким образом ассамблеи отправлять надлежит" разъяснялось, что "покаместь в обычай не войдет", отправлять сие "вольное собрание... для забавы и дела" следует по строгим правилам и в обязательном порядке.
Самым поразительным в этих правилах было то, что хозяин дома мог вообще не присутствовать на ассамблее, проводимой в его доме. В задачу хозяина приема входило только очистить несколько комнат, приготовить свечи и прохладительные напитки, а также игры (кроме карт, которые оказались под запретом, потому что царь ненавидел игру в карты и считал ее бессмысленной). Гости вольны были "сидеть, ходить, играть, и в том никто другому прешкодить, или унимать, также церемонии делать вставанием, провожанием и прочим, отнюдь да не дерзает..."5. На ассамблею гостей созывали под барабанный бой. Начиная с 1714 г. ассамблеи стали входить в городскую жизнь новой столицы Санкт-Петербурга, а затем их начали внедрять в Москве и даже в монастырях (начиная с 1723 г.).
Сначала с "вольным собранием для дела и забавы" ничего не получалось. Как писал один из европейцев, "что мне не нравится в этих ассамблеях, так это, во-первых, то, что в комнате, где дамы и где танцуют, курят табак и играют в шашки, отчего бывают вонь и стукотня, вовсе неуместные при дамах и при музыке, и, во-вторых, то, что дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова. Когда не танцуют, все сидят, как немые, и только смотрят друг на друга"6. Но постепенно ассамблеи стали привычными в придворной среде, в особенности, когда в них участвовал сам Петр. Однако после смерти императора ассамблеи прекратились.
Спуск нового корабля на воду
Строя морской флот в невиданных доселе масштабах, Петр Великий придавал большое значение созданию каждого нового судна, стремился превратить в общественно значимое событие спуск построенных кораблей на воду.
Перед спуском служился благодарственный молебен в храме. Затем народ, собравшийся на берегу Невы, наблюдал сход корабля со стапелей в воду под звуки пушечного салюта. На борту нового корабля царь принимал почетных гостей, а на берегу все желающие пили вино из огромных бочек.
Сохранилось несколько описаний этого праздника. Немецкий резидент Х.Ф. Вебер указывал, что наблюдал невиданное двадцатитысячное стечение народа, смотревшего на спуск корабля и приветствовавшего его громкими криками. Он же подчеркивал, что царь разрешал взойти на борт всем желающим, сколько вмещал корабль. На угощение гостей во время подобных торжеств казна отпускала огромные по тому времени суммы денег - 1000 рублей7.
Французский посланник Жак Кампредон в донесении министру иностранных дел Франции Ф.Г. Дюбуа от 11 марта 1721 г. сообщал о своем участии в торжестве по случаю спуска на воду 86-пушечного корабля "Фридемакер", состоявшемся 5 марта 1721 г., следующее: спуск проходил под двадцать пушечных выстрелов, все приглашенные взошли на корабль, где в двух каютах были накрыты рыбные столы по случаю поста, царица с дамами располагались в первой кормовой каюте, царь как вице-адмирал - во второй каюте.
Еще один праздник подобного рода описал Ф.В. Берхгольц, присутствовавший в 1721 г. при спуске военного судна "Пантелеймон-Виктория", построенного в честь Гренгамской победы. Торжество началось с освящения корабля новгородским архиепископом Феодосием Яновским, любимцем Петра Великого. Когда сбивали мостки, на которых крепилось судно, то царь лично сделал первый удар. Кроме пушечной пальбы в Петропавловской крепости и Адмиралтействе весь процесс сопровождался звуками литавр и труб. Когда корабль стал на якорь на середине Невы, царь поплыл в шлюпке к кораблю и первым поднялся на его борт, потом он начал встречать гостей8.
1 апреля по-петровски
Празднование Нового года и гулянья в Летнем саду были самыми незатейливыми общественными мероприятиями, поскольку от участников требовалось только надеть чистую одежду или украсить свой дом ветками елок и фонарями.
А вот особой, пародийной и шутливой, формой воспитания "людскости" было отмечание первого и последнего дня апреля. Любовь Петра к пародии общеизвестна, с юности он увлекался пародийными сборищами "Всешутейшего собора". Дни так называемого первого и последнего апреля "веселия ради" отмечались... имитацией пожара. Непосвященные жители Санкт-Петербурга бывали разбужены ночью звоном колоколов, боем барабанов и трещотками ночных сторожей. Далеко не сразу они понимали, что зарево пожара было создано специально, так как монарха страшно забавляли толпы горожан, спешивших на этот фальшивый пожар.
Один из таких обманных пожаров описал в своем дневнике 30 апреля 1723 г. Ф.В. Берхгольц:
"После полуночи мы увидели позади императорского сада большое пламя и в то же время услышали колокольный звон, бой барабанов и усердную трескотню, производимую на улицах трещотками ночных сторожей. Почти весь город пришел в движение, и вдруг оказалось, что огонь этот развели нарочно, чтоб подшутить над многими тысячами жителей по случаю последнего дня апреля. Когда они сбежались на мнимый пожар, вокруг огня уже расставлены были часовые, которым велено было говорить всем, что это последнее апреля. Но так как никто не хотел показать другим, что попался на удочку, то толпы спешили за толпами, желая взглянуть на опустошительное действие огня. Все это немало потешало императора. Он, говорят, ежегодно об эту пору придумывает что-нибудь подобное"9.
1. Майков Л.Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. Приложение к LXVII тому Записок Императорской Академии наук. N 6. СПб., 1891. С. 21.
2. Цит. по: Кирсанова Р.М. Русский костюм и быт XVIII - XIX веков. М., 2002. С. 14.
3. Акельев Е.В. Из истории введения брадобрития и "немецкого" костюма в петровской России // Quaestio Rossica. 2013. N 1. С. 96.
4. Подробнее см.: Черная Л.А. От идеи "служения государю" к идее "служения Отечеству" // Общественная мысль. Исследования и публикации. М., 1989. Вып.1. С. 20-31.
5. Цит. по: Комисаренко С.С. Культурные традиции русского общества. СПб., 2003. С. 125.
6. Там же. С. 138.
7. Вебер Х.Ф. Записки // Русский архив. 1872. N 6. С. 1613.
8. Берхгольц Ф.В. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденый им в России в царствование Петра Великого. М., 1857. Ч.1. С. 75.
9. Там же. С. 263.