Переезд Академии наук сопровождался обострением квартирных конфликтов, описанных Булгаковым

Жилье для ученых-переселенцев

Во второй половине 1930-х гг. было решено перевести несколько учреждений Академии наук (АН) СССР из Ленинграда в Москву¹. И хотя при переводе рекомендовалось не переселять лиц, на должностные позиции которых можно было найти кандидатуры в Москве, только в первой партии вместе с научными учреждениями Биологической, Геологической, Химической, Физико-математической ассоциации АН СССР, Всесоюзного института экспериментальной медицины в столицу переехали около 300 высококвалифицированных специалистов². В периодике справедливо отмечалось: "Среди академиков много людей весьма почтенного возраста, привыкших к усидчивой кабинетной работе, сросшихся со своими институтами, библиотекой в Ленинграде, они - давние "островитяне" - жильцы Васильевского острова... Не один из них колебался: стоит ли переезжать, да к чему это, да что из этого выйдет"³. Однако, решение было принято: "границы Васильевского острова уже давно стали тесны для Академии наук"⁴.

Разумеется, их вынужденный переезд должен был обеспечиваться с социально-экономической и бытовой точки зрения. Комиссия академика С.И. Вавилова, прорабатывавшая вопрос обеспечения переезда, определила общую потребность жилого фонда в 1200 квартир⁵.

Однако замысел был намного амбициознее простого обмена жилплощадью. Строительство архитектурного комплекса обновленной АН СССР стало важным вектором Генерального плана реконструкции Москвы (1935 г.)⁶. Под строительство был отведен участок во вновь отстраивающемся юго-западном районе. На берегу Москвы-реки, рядом с Парком культуры и отдыха, напротив планировавшегося Дворца Советов, должно было быть построено Главное здание АН СССР, библиотека, музеи (геологический и этнографический), институты отделения общественных наук. Участок напротив Нескучного сада предназначался для строительства жилых домов научных работников Технической группы. Участок на Большой Калужской улице (ныне - Ленинский проспект) отвели для строительства зданий Энергетического института, Института технической механики, Института физико-математической группы, Геофизического института.

Наиболее заселенным планировался участок по Калужскому шоссе, расположенный на южных склонах Воробьевых гор. Он был "здоровым и красивым", частично покрытым лесом. Там планировали разместить Химическую и Биологическую группы с экспериментальными помещениями, Ботанический сад, Зоологический и Ботанический музей, издательство, дома научных работников и аспирантов, гараж. Поскольку четвертый участок находился в необжитой части города, был поставлен вопрос об обеспечении коммунальных сетей⁷. К району должно было быть проведено строящееся в те годы метро - одна ветка около Крымского моста, а другая - около Воробьевых гор. План предусматривал оформление построек в единый архитектурный комплекс. Таким образом, Академия наук должна была расположиться в этом зеленом районе, "имея с одной стороны высокие берега Москвы-реки, покрытые сплошной зеленью, а с другой - просторы полей"⁸.

Двойные двери в кабинетах

Проект застройки жилого комплекса АН СССР в Москве предусматривал строительство комфортного жилья с обособленными квартирами. Архитектором А.В. Щусевым были проработаны типовые ячейки квартир - двухкомнатных (40 м²), трехкомнатных (60 м²), четырехкомнатных (80 м²), пятикомнатных (100 м²) и шестикомнатных (120 м²)⁹. Они должны были быть оборудованы центральным водяным отоплением, газом, вытяжной вентиляцией, иметь мусоропроводы, холодильники и кладовые, ванные комнаты с душем, горячее водоснабжение. Предусматривались высокие потолки (3,5 м), паркетные полы, в уборных, ванных и кухнях - метлахские плитки и панели. 10- и 6-этажные кирпичные здания должны были быть оборудованы лифтами. В комплексе были предусмотрены детский сад и ясли, столовая, механическая прачечная, почта и телеграф, амбулатория, клуб¹⁰. Проект создавал образ стабильности и достатка: в этом отношении он вполне вписывался в градостроительные тенденции середины 1930-х гг.¹¹.

Казалось бы, по тем временам - максимум комфорта. Однако этот план подвергся критике. В отзыве академика А.Е. Ферсмана, направленном в Управление строительства АН СССР 15 февраля 1936 г., отмечалось, что "планы неудовлетворительны, т.к. не отвечают современным требованиям культурного и хозяйственного быта". Ферсман приводил в пример проекты известных образцовых домов-квартир в Гамбурге, особенно останавливаясь на популярных в те годы проектах архитектора Э. Мая¹².

В "московском" варианте отсутствовали межквартирные террасы и общие холлы (в проектах Э. Мая связующую роль выполняли зимние сады), балконы, при кухнях не были предусмотрены хозяйственные кладовые, до минимума жилой площади (8,25 м²) следовало довести комнату домработницы, наконец, отсутствовали и мелкие, но важные детали - например, двойные двери в кабинете¹³. Отмечалось, что представленные проекты "домов для академиков" имели характерные черты "стандартных доходных домов", были "довольно скучные и однообразные". Собственно, в замечаниях присутствовали комментарии, озвученные в ходе градостроительных дискуссий тех лет¹⁴.

Комфорт нужен всем!

В Москве, где до войны "жилищный вопрос" стоял очень остро, новость о возведении комплекса зданий вызвала ряд ходатайств о предоставлении жилплощади. Так, пушкинист С.М. Бонди писал: "Я живу в комнате в 12 кв. метров вдвоем с женой-пианисткой. Мне негде поставить письменный стол, положить книги. В этой же комнате, где я работаю, моя жена занимается со своими учениками". Обращаясь в Президиум АН СССР с просьбой предоставить квартиру в "строящемся академическом доме", ученый апеллировал к юбилею смерти А.С. Пушкина и к своим обязательствам по поводу участия в издании сочинений поэта¹⁵.

Таких просьб было много: их удовлетворение способствовало "смешению" московских и ленинградских ученых. В ансамбле жилых домов на Большой Калужской получали отдельные квартиры как ленинградские, так и московские научные работники. Другая проблема заключалась в том, что каждое вновь возводимое здание оказывалось в центре внимания Моссовета и других ведомственных учреждений. Так, в доме на Большой Калужской, 13 (архитектор А.В. Щусев, он же - один из жильцов), предназначенном для академиков, еще в 1939 г. 23 квартиры были переданы Наркомату обороны¹⁶ (в числе жильцов - известные советские военачальники В.И. Чуйков, А.Ф. Хренов).

Вопреки установкам на завершение строительства в 1940 г., комплекс АН СССР до войны сдан не был. План генеральной реконструкции Москвы был таким размашистым, что не хватало материалов и рабочих рук. Как отмечалось в документации 1937 г., "переведенные из Ленинграда десятки семей научных работников в течение ряда лет лишены жилплощади, ютятся в летних помещениях, в углах, лабораториях..."¹⁷. Срывы сроков породили спешку в строительстве, его невысокое качество, порой здания сдавались с недоделками - лишь бы заселить ожидающих жильцов¹⁸. Завершение строительства академического комплекса было перенесено на 1941 г.

Квартирный вопрос в военные годы

Сумятицу в решение жилищного вопроса для научных работников внесла Великая Отечественная война, остановившая и реализацию Генплана реконструкции Москвы. В период эвакуации Академии оставленные здания оказались распределены по иному назначению. Так, 14 квартир элитного дома на Большой Калужской, 13, были заняты заводом "Красный пролетарий". Значительная площадь в "стандартных" домах по Калужскому шоссе, 71, оказалась изъята 3-м Московским авторемонтным заводом, Дорогомиловским химическим заводом. Расположилось в комплексе и Управление коменданта Москвы¹⁹. Тяжелое положение с жилплощадью вынудило АН СССР ограничить контингент реэвакуируемых и пойти на временное уплотнение квартир научных сотрудников. Ситуация была вопиющей. Часть академиков не имели жилплощади, жили в гостиницах или у знакомых²⁰. Не был обеспечен жильем и ряд старших и младших научных сотрудников, не говоря уже о техническом персонале и аспирантах.

Эта ситуация инициировала обращение Президиума АН в СНК СССР (на имя В.М. Молотова и А.Я Вышинского) 21 августа 1943 г. Ситуация оказалась безвыходной: в письме за подписью председателя исполкома Моссовета отмечалось: "Выполнить полностью постановление Правительства о предоставлении квартир Академии наук Московский совет бессилен, так как свободных квартир в Москве нет"²¹. Обещали предоставлять комнаты по мере их освобождения. Однако свои результаты обращение Президиума принесло: работникам заводов и управлению коменданта города было указано освободить жилплощадь, принадлежавшую до эвакуации АН СССР. В план на 1944 г. были включены суммы на возобновление законсервированного строительства²².

Кооператив нам поможет!

Послевоенное время внесло существенные коррективы и в принятые решения, и в проекты. В 1950-е гг. развернулась программа жилищного строительства, благодаря которой столичный академический архитектурный ансамбль сложился в его классическом виде.

Очень активно возрождалась жилищно-строительная кооперация (ее первый опыт пришелся на годы первых пятилеток, потом она была свернута в 1937 г., причем до 1958 г. ЖСК создавались на основании специальных решений правительства). В числе вновь образованных кооперативов были ЖСК "Работники Академии наук СССР", ЖСК Главной редакции Большой советской энциклопедии (БСЭ), ЖСК "ВИМС" (для научных работников Всесоюзного института минерального сырья Министерства геологии), ЖСК "Советский ученый" (для ученых-медиков), ЖСК "Энергетик" (для работников Энергетического института), наконец, ЖСК "Советский историк"²³. Наиболее известные построенные в те годы здания в "научном ландшафте" Москвы - академические дома на ул. Дм. Ульянова, 4 (ЖСК "Работники Академии Наук СССР"), ул. Вавилова, 48 (ЖСК "ВИМС" и ЖСК "Большая Советская Энциклопедия").

Сохранились многочисленные ходатайства в Совет министров СССР коллективов научных работников различных учреждений с просьбой разрешить организацию жилищно-строительных кооперативов. Отмечалась "острая нужда" в жилплощади, участие в важных научных проектах (например, в письме научных сотрудников Института истории АН СССР указывалась работа над фундаментальными многотомниками "История СССР", "Всемирная история", "История Москвы", "История Ленинграда", "История Великой Отечественной войны Советского Союза"²⁴, в ходатайстве научных работников БСЭ - "задача подготовить на высоком идейном уровне и выпустить в течение 6 лет второе издание БСЭ"²⁵). Именно в этот период случился переход от элитного к более широкому строительству.

В ходатайстве Института истории АН СССР отмечалось: "академики и члены-корреспонденты, благодаря заботам партии и правительства, уже обеспечены жилищной площадью и им созданы самые благоприятные условия для работы. Хуже обстоит дело с наиболее многочисленным контингентом научных сотрудников - докторами и кандидатами наук. ...В особенно неблагоприятных условиях находятся наши молодые специалисты, вынужденные снимать частным порядком углы, комнаты и часто не имеющие возможности создать собственную семью из-за отсутствия квартир"²⁶.

После разрешения на строительство вновь образованный кооператив получал ссуду в размере 70% стоимости стройки со сроком погашения в течение 15 лет после ее окончания. Мосгорисполком был обязан отвести земельный участок под застройку и выполнить проектно-сметные работы; Госснаб СССР - предусмотреть в годовых планах выделение материалов и оборудования. Само строительство переходило в ведение ведомственных министерств. Однако в условиях массовой послевоенной застройки в Москве (высотные дома, Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, переселение граждан из сносимых и аварийных домов) министерства не всегда с охотой принимали на себя дополнительные обязательства.

Именно в этот период образованное в 1935 г. при АН СССР для развития ее материальной базы небольшое Управление строительством, занимавшееся возведением академгородка на юго-западе Москвы, выросло в мощную разветвленную организацию Центракадемстрой, выполняющую весь спектр строительных и монтажных работ и сформировавшую классический академический облик столицы.

* Статья подготовлена при поддержке гранта РНФ N 20-78-1009.

• _{1. Постановление СНК СССР от 14 июня 1934 г. // Собрание законов СССР. 1934. N 22. Ст. 175.}
• _{2. Есаков В.Д. Переезд Академии наук в Москву // Москва научная. М., 1997. С. 464.}
• _{3. Первое заседание президиума Академии в Москве // Правда. 1934. 27 июня;}
• _{4. Академия переводится в мировой центр революционной мысли // Правда. 1934. 27 июня.}
• _{5. Архив РАН (АРАН). Ф. 387. Оп. 1. Д. 23. Л. 9.}
• _{6. Москва реконструируется. Альбом диаграмм, топосхем и фотографий по реконструкции гор. Москвы. М., 1938.}
• _{7. АРАН. Ф. 387. Оп. 2. Д. 3. Л. 3.}
• _{8. Первое заседание президиума Академии в Москве // Правда. 1934. 27 июня.}
• _{9. АРАН. Ф. 387. Оп. 2. Д. 2. Л. 1.}
• _{10. АРАН. Ф. 387. Оп. 2. Д. 23. Л. 9.}
• _{11. Селиванова А. Постконструктивизм: власть и архитектура в 1930-е годы в СССР. М., 2018. С. 21-22, 66.}
• _{12. Конышева Е.В. Европейские архитекторы в советской градостроительстве эпохи первых пятилеток. М., 2017. С. 34-83.}
• _{13. АРАН. Ф. 387. Оп. 2. Д. 2.}
• _{14. Наши задачи // Академия архитектуры. 1934. N 1-2. С. 4.}
• _{15. АРАН. Ф. 2. Оп. 1. Д. 185. Л. 7.}
• _{16. ГА РФ. Р-5446. Оп. 44. Д. 1136. Л. 10об.}
• _{17. АРАН. Ф. 2. Оп.1. Д.120. Л. 6-8.}
• _{18. Там же. Л. 4-4об.}
• _{19. Там же.}
• _{20. Там же. Л. 10.}
• _{21. Там же. Л. 23.}
• _{22. Там же Л. 24.}
• _{23. ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 86. Д. 3000. Л. 10-11, 21-22; 37-45, 54, 75, 78, 81-84.}
• _{24. Там же. Л. 21-22.}
• _{25. Там же. Л. 10-11.}
• _{26. Там же. Л. 21-22.}