Достижения совсем иного рода. В год столетия СССР есть повод о некоторых из них вспомнить.
[1] "Книга - лучший подарок"
Помню из детства: в нашем доме стояла этажерка с книгами. Отец был простым рабочим, но знал: должна быть домашняя библиотека. Помню на полках серые томики собрания сочинений Тургенева, "Дон Кихота", "Повести" Пушкина, "Счастье" Павленко, "Ниссо" Павла Лукницкого, "Казаков" Толстого, "Фельетоны" Михаила Кольцова, "Как закалялась сталь" Островского...
Для советского дома обязательная деталь интерьера - библиотека. Книги любили. За книгами гонялись. И главное - книги читали. Человека, уткнувшегося в книгу, можно было увидеть в метро, в автобусе, на пляже, в очереди, в парке на скамейке, в парикмахерской...
Я был записан в три библиотеки - городскую, школьную и заводскую, где работал отец. Библиотеки были всюду - в школах, в институтах, на турбазах, на заводах, на рейсовых пароходах. Андрея Сахарова после окончания университета в 1942 году распределили на военный завод в Ульяновске. Он ехал туда на поезде и на каком-то вокзале пережидал пересадки, а чтобы скоротать время, взял в библиотеке книгу. То есть пассажиры могли брать книги в вокзальной библиотеке.
Изба-читальня, книгоноша - духом истории веет от этих слов. Читальные залы всегда полны. Помню, студентом сидел в Ленинке, еще в старом здании - доме Пашкова. Испытывал гордость.
Сейчас я живу в маленьком городке Чекалин. Что поражает в нашей городской библиотеке - зачитанность книг классиков. Уж казалось бы, Достоевский не для наших деревенских. А все его тома, включая полное собрание сочинений, - потрепаны, и крепко потрепаны, значит, не один десяток раз побывали в мозолистых руках. И зачитаны они в советские времена. Сейчас редко кто заглядывает в библиотеку.
Пик интереса к книге пришелся на 70-80-е годы прошлого века. Книг не хватало, в магазинах раскупали все. Книги стали своеобразной валютой - с помощью дефицитных изданий можно было заиметь некоторые блага. В дневнике литературного критика из Костромы Игоря Дедкова читаю: "Клеевицкий жаловался, что все дела теперь приходится устраивать с помощью книг и преподносить книги строителям, автотранспортникам, продавцам...". Именно тогда было предпринято уникальное издание - "Библиотека всемирной литературы". 200 томов. В них вошли 26 тысяч произведений 3235 писателей из 80 стран мира. Тираж - 600 миллионов экземпляров, а все равно БВЛ была в огромном дефиците. Помню объявления типа: "Продается БВЛ. Состояние томов идеальное. Цена 2000 рублей".
Огромная по тем временам сумма, "Жигули" стоили 5 тысяч.
Жаждали иметь собрания сочинений, за подписками стояли в очереди ночами. Помню, дикий ажиотаж за подписку на собрание сочинений Достоевского. Мне не досталось. И какие тиражи! Пушкин - почти 400 миллионов экземпляров. Толстой и того больше - 440 миллионов. Больше 100 миллионов тиражи сочинений Чехова, Горького, Тургенева, Гоголя, Лермонтова, Шолохова.
Где истоки любви к книге? Когда это началось? Основа заложена в первые годы советской власти. Идея издать библиотеку лучших произведений писателей всего мира - от античных времен до современности - зародилась у Горького. Он создал издательство "Всемирная литература". Была запущена серия "Народная библиотека", в которой вышло около 300 книг - произведения русских классиков. Выпускалась серия романов выдающихся зарубежных писателей. Научно-популярные издания выпускались в сериях: "Наука для всех", "Начатки знания", "Естественнонаучная библиотека".
Существовал лозунг "Книга - лучший подарок". Тогда по нему взгляд скользил бездумно, и только сегодня понимаешь, какой глубокий в нем заложен смысл. И он, смысл, остался там, в советском времени.
[2] "Грамотный, обучи неграмотного!"
Моя бабушка Аксинья Дементьевна, 1899 года рождения, писала с трудом. Помню ее письма, которые получал, когда был студентом факультета журналистики МГУ - четыре-пять строчек разбегающихся по странице букв. В школе она не училась, грамоту осваивала в ликбезе. Ликбез - популярнейшее слово в 1920-х годах. Сокращенно от "ликвидация безграмотности населения". Был принят декрет Совнаркома, который предписывал каждому советскому гражданину в возрасте от 8 до 50 лет учиться грамоте.
Запустили проект и столкнулись с проблемой - у всех малых народов страны письменность находилась на низкой ступени развития или вообще ее не было, а как учить читать-писать, если и азбуки нет?
За работу взялись лингвисты, языковеды, филологи. Создать письменность - совсем непростое дело, годы уходят на то, чтобы изучить и описать звуковой строй языков, исследовать диалекты, найти в русском языке аналоги слов для перевода с национального. В результате кропотливой работы определялась база письменного языка. Утвердили алфавиты, разработали орфографию. Была создана письменность для почти ста народов и народностей, даже для тех, которые насчитывали всего лишь несколько сотен человек, как, например, алеуты, ижорцы, вепсы. Начинается массовое издание национальных букварей и учебников, появились газеты, журналы, книги. Появились писатели, поэты, пишущие на родном языке, - их переводили на русский, они становились известными в масштабах Союза.
Создание письменности можно назвать подвигом в культурном языковом строительстве. Ничего подобного в Европе не было. Наоборот: носители большого языка подавляли языки других, как это, скажем, случилось в Ирландии - английский язык вытеснил местное наречие. А про колонии и говорить нечего - колонизаторам из Франции, Испании, Германии, Англии, Бельгии, Голландии и в голову не приходило развивать языки, скажем, бушменов или тутси, не говоря уж о создании письменности.
В Конституции СССР 1924 года были определены несколько равноправных языков делопроизводства: русский, украинский, белорусский, грузинский, армянский и тюркско-татарский (нынешний азербайджанский), как языки самых крупных народов, населявших в то время территорию Советского Союза.
Правда, сами себе создали сложности с графикой письма. Сначала выбрали для алфавитов латиницу. Кириллицу большевики считали признаком русского великодержавного шовинизма, потому выдвигались проекты перевести русское письмо на латинский алфавит, однако вовремя остановились, сообразили: такая реформа потребовала бы гигантских финансовых затрат, не говоря уже о том, что текст Пушкина, написанный латиницей, воспринимался бы дико и отталкивающе: "Ya vam pishu, chego ge bole..."
Начиная с середины 1930-х годов национальные языки переводят на кириллическую графику. А в 1938 году руководство ВКП(б) совместно с Совнаркомом СССР издали указ, по которому русский язык стал обязательным к изучению во всех субъектах Союза - национальных республиках, краях и областях.
Работа по созданию письменности продолжалась до 50-х годов.
[3] "Искусство принадлежит народу"
1978 год. Я приехал в командировку на Челябинский тракторный завод. И в Красном уголке цеха увидел человека с виолончелью. Оказалось, музыкант местной филармонии, его направили на ЧТЗ дать шефский концерт. Тогда это было обычное дело: посылать людей искусства приобщать к высокой культуре простых тружеников. Виолончелист честно сказал: отыграю минут пять - и свободен. Было утро, можно представить состояние работяг после семи часов тяжелого труда - до музыки ли им? Не тут-то было! Прослушали один опус. Похлопали. Он сыграл еще. Опять похлопали. И нет попытки разойтись. Народу даже прибавилось. Так что пришлось виолончелисту отыграть полный концерт.
Творческие люди тогда ездили выступать перед простыми людьми, быдлом, как сейчас любит говорить прогрессивная публика. В цехах, на полевых станах выступали симфонические оркестры в полном составе. Плисецкая танцевала Жизель на сцене заводского клуба в Серпухове, Галина Вишневская пела перед колхозниками Ленинградской области, Мстислав Ростропович провел месячное турне по городам и весям Сибири. Михаил Горбачев вспоминал о студенческом клубе МГУ: "Скромное приземистое здание стало для нас очагом подлинной культуры. Сюда приезжали знаменитые певцы и актеры - Лемешев, Козловский, Обухова, Яншин, Марецкая, Мордвинов. Цвет театральной Москвы. Сами актеры рассматривали свои выступления как обязанность прививать молодежи чувство прекрасного".
Я учился в техникуме в небольшом городе Троицке той же Челябинской области. И нам бесплатно раздавали билеты на концерты областной филармонии. Соученики считали это скукой, а я почему-то ходил. И до сих пор помню выступления певцов, пианистов, рассказы ведущих. Помню исполнение арии Герцога из "Риголетто". И как-то само собой прорезалась у меня необходимость в классической музыке, она, необходимость, до сих пор во мне, сегодня любимая радиостанция - "Радио Орфей".
В СССР было всего четыре программы телевидения, и вот на главной - Первой - в самое удобное время, или как сейчас говорят, в прайм-тайм - в 7 часов вечера - стояло: "Час БСО". БСО - это Большой симфонический оркестр. Исполняли Чайковского, Шостаковича, Малера...
Сегодня в такое и не верится.
Был такой лозунг "Культуру - в массы!" Тогда это казалось примитивным идеологическим посылом, а сегодня думаешь: а неплохо бы возродить его. И культуру несли в самые отдаленные места страны. Властвовал кинематограф - свежий советский фильм можно было посмотреть всюду. И не только "Кавказскую пленницу", но и фильмы, которые, что называется, не для всех. До университета я работал монтажником на строительстве высоковольтных ЛЭП в Оренбургской области, квартировали мы в степном совхозе. И каждый вечер в клубе фильм. Однажды показывали "Земляничную поляну". Сейчас уж редко кто помнит эту картину Бергмана, ставшую классикой кинематографа. Да и тогда она считалась для избранных. Но вот показывали ее в глухом краю. И народ смотрел. Десятка два человек было в зале. И никто не ушел, досмотрели до конца.
[4] "В споре рождается истина!"
Горбачев в мемуарах пишет, как он в 1959 году был избран первым секретарем Ставропольского горкома комсомола: "Начал с того, что создал городской дискуссионный клуб... Тема первого диспута была достаточно безобидной: "Поговорим о вкусах". Но она затронула самые острые проблемы молодежной жизни... Первая дискуссия прошла удачно. Спорили живо, задиристо, порой не жалея голосовых связок. Помещение набивалось до отказа, сидели в проходах, на ступеньках".
Вот ведь парадокс: политическая система требовала идеологического единомыслия, а широко распространились дискуссии, споры, диспуты. Они возникли начиная с конца 1950-х годов, в пору так называемой "оттепели". Сегодня начинание горкома комсомола представляется наивным: ну собрались молодые поспорить, но в те времена просто собраться и поговорить на волнующую тему казалось прорывом в другую галактику. А уж темы какие наивные! Иногда даже кажутся детскими...
Дискуссию мог вызвать фильм, спектакль, книга. После выхода романа Дудинцева "Не хлебом единым" по всей стране просто цунами дискуссий. Художественные достоинства повести были мизерными, но она была сенсационно критична к социалистической действительности, и по общественной реакции ее можно сравнить только с "Одним днем Ивана Денисовича", вышедшим через несколько лет. Полемика развертывалась знойная, и полемисты заходили далеко за красные флажки. В Ленинградском университете дискуссия продолжалась два вечера по пять часов. Прошла дискуссия в Центральном доме литераторов. Улица, на которой расположен ЦДЛ, запружена, лишь малая часть желающих попала в зал, порядок поддерживала конная милиция. Зал забит до отказа. И такой остроты вспыхнула дискуссия, что книгу запретили.
А как всколыхнул общество фильм "Премия" по сценарию Александра Гельмана! Парадоксальный, но в то же время простой сюжет: бригада строителей отказывается от премии. Потому что не хочет терпеть бардак на стройплощадке. И такие страсти разгорелись на экране! А потом перекинулись в различные аудитории - спорили, спорили, спорили...
[5] "Твори, выдумывай, пробуй!"
Моя дочь Аня, десятиклассница, как-то приходит из школы и говорит: "У нас эксперимент. Я теперь завуч". Это 1990 год. В Аниной школе ученики старших классов стали учителями, завучами. Женя, подруга Ани, занимала кресло директора, и, кстати, через много лет станет настоящим директором школы.
А началось все с командировки журналиста Юрия Совцова, кстати, будущего редактора журнала "Родина", в Омск - это где-то конец 70-х годов. Мы работали в одном отделе "Комсомольской правды". Приехал он и рассказал удивительные вещи: на одном из заводов молодежь неделю управляла предприятием. Да, на неделю руководство взяло отпуск, а их места - начиная от генерального директора и заканчивая начальником смены - заняли молодые. Юра написал об этом эксперименте, публикация вызвала огромный интерес. Мало того - по всей стране принялись копировать этот эксперимент. На заводах, в институтах, в магазинах, даже в школах.
Взрыв экспериментов во всех сферах жизни пришелся на 1920-е годы. Тогда дров много наломали, начиная со "Сбросим Пушкина с корабля современности" и кончая разрушением церквей. Но в то же время родилось много нового, смелого, неожиданного в литературе, музыке, кинематографе. Эйзенштейн сделал прорыв с "Броненосцем Потемкиным" - таких приемов монтажа мир кинематографа не знал.
Впечатляющим был прорыв в архитектуре. Большевики связывали революцию в архитектуре с политическими и социальными переменами, потому архитекторы получили неслыханную волю. Плоды архитектурных экспериментов можно увидеть в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске, Баку, Магнитогорске. Архитекторы с помощью новых форм создавали среду и социальные ценности, которые должны обживать люди. Я на себе испытал эту экспериментальную среду. С первой женой жил в доме архитектора Моисея Гинзбурга на Гоголевском бульваре в Москве. Дом построен в 1930 году. Планировка квартир причудлива - комнаты на двух, а то и трех уровнях. Согласно веяниям тех времен, считалось, что быт - это устаревшее понятие, потому в квартирах не были предусмотрены кухни и ванные. Питаться предлагалось в столовой, которая располагалась на первом этаже, а мыться в общественных банях или душевых павильонах.
Ничего из затеи устроить быт на новых принципах общежития не получилось, жильцы сразу принялись отгораживать в квартирах пространство для кухонь, устраивать душ...
Новый разгул экспериментов возник в 1960-е годы. Особенно в экономике. Бригадный подряд, безнарядные звенья, щекинский метод, калужский вариант, орловская непрерывка, карповская система - кто сейчас помнит об этих и массе других экспериментов в экономике, а тогда о них писали газеты, исследовали ученые, снимали документальные фильмы. Я сам писал о бригадном подряде и калужском варианте организации труда и свято тогда верил, что стоит эти эксперименты распространить на каждое предприятие, на каждую стройплощадку, и экономика рванет вверх. Но к концу 70-х годов явно ощущалось, что экономика выдыхается заходит в тупик, и эти попытки не что иное, как подпорки. Сложившаяся система отторгала поиски новаторов.
В 1920-е годы начались и эксперименты в педагогике. Тогда возник феномен Антона Макаренко, но система придушила экспериментаторов. А в 60-70-е годы в школе начался поиск новых форм образования. В школьном отделе "Комсомольской правды" работал Симон Соловейчик. Он был первооткрывателем многих талантливых учителей, или, как тогда их называли, педагогов-новаторов. Мы зачитывались его очерками, я и сейчас помню имена - Евгений Ильин, Шалва Амонашвили, Софья Лысенкова, Михаил Щетинин, Виктор Шаталов. Соловейчик не только писал, но и собирал учителей-новаторов в редакции. Тогда родилось нечто вроде манифеста, который Симон назвал "Педагогикой сотрудничества". Он и сегодня современен.
[6] "Алло, мы ищем таланты!"
1 ноября 1933 года в газете "За коммунистическое просвещение" появилась статья под названием "Явление, встречающееся раз в столетие".
Рассказывалось о девятилетнем математике Коле Дмитриеве. Профессор МГУ Чистяков писал: "У ребенка чрезвычайно большой объем знаний. Он обладает громадной способностью соображения. Несомненно, мы имеем дело с исключительной одаренностью". А заметили одаренного мальчика из Тобола на школьной математической олимпиаде. В то время в стране как раз стали проводить олимпиады среди школьников - по математике, физике, химии. Коля Дмитриев был победителем математических олимпиад. Он потом станет одним из ведущих теоретиков в атомном проекте.
В 1930-е годы был расцвет интеллектуального движения учащейся молодежи - этого требовала индустриализация, становление науки. Олимпиада школьников - нечто вроде соревнований. Начало им положил блестящий ученый Борис Делоне из Ленинградского университета. На олимпиадах выявляли талантливых ребят, которые потом становились студентами лучших вузов. Олимпиады стали постоянными, их проводили университеты и пединституты совместно с органами народного образования. Идея школьной олимпиады объединила научных работников, преподавателей вузов, аспирантов, студентов, которые стремились выявить одаренных учеников, помочь их становлению.
Школьное олимпийское движение ширилось, вышло за пределы Москвы и Ленинграда, стало всесоюзным. Кроме математики и физики - базовых предметов, стали проводиться олимпиады по химии, биологии, географии, иностранным языкам. В 1947 году прошла первая школьная астрономическая олимпиада. Победитель - десятиклассник Игорь Зоткин - был награжден дипломом и биноклем. Он стал известным астрономом, исследователем проблемы Тунгусского метеорита. А в 1965 году в Москве была проведена первая олимпиада по лингвистике - этого потребовало время, появились ЭВМ, а с ними возникла потребность связать математику и языкознание...
Этот общественный феномен был замечен и поддержан государством. Проведение олимпиад полностью финансировалось из бюджета. Призеры получали награды, и главная среди них - путевки в знаменитый детский лагерь "Артек".
[7] "Слава советской науке!"
После успешного испытания атомного заряда в 1949 году участников проекта наградили - звезды Героя Социалистического Труда, ордена, медали, Сталинские премии. Для особо отличившихся - квартиры, дачи с полной обстановкой, автомобили, право на бесплатный проезд любым транспортом, денежные премии. Дети могли без экзаменов поступать в любой вуз страны.
Но успешное испытание атомной бомбы отразилось не только на участниках проекта. В том же году повысили на 20 процентов оклады людей, имеющих высшее и среднее специальное образование, - инженеров, техников, ученых, врачей, учителей. Подняли значимость ученых степеней и званий. Зарплата профессора, доктора наук поднялась с 1600 до 5000 рублей, доцента, кандидата наук - с 1200 до 3200 рублей. Академик имел ежемесячную добавку в 5000 рублей. Зарплата ректора вуза увеличилась с 2500 до 8000 рублей. В научно-исследовательских институтах ученая степень кандидата наук стала добавлять к должностному окладу 1000 рублей, а доктора наук - 2500 рублей.
Для сравнения: средняя зарплата в стране в то время - 700 рублей, ставка министра - 5000 рублей, секретаря обкома партии - 1500 рублей.
Ученые в СССР того времени являлись обеспеченной и, что очень важно, наиболее уважаемой частью советского общества. Все знали академиков Ивана Павлова, Николая Зелинского, Игоря Курчатова, Генриха Графтио, Бориса Патона, Отто Шмидта, Владимира Обручева, Милицу Нечкину... О них писали газеты и журналы, про них снимали фильмы и выпускали книги. Их слово было авторитетным. Тогда занятие наукой, а в особенности физикой было престижным. На физические факультеты университетов - огромные конкурсы.
Ученый становится значимым героем в кинематографе, в литературе. Много споров вызвал фильм Михаила Ромма "Девять дней одного года", потом сняли картину "Иду на грозу", экранизацию романа Даниила Гранина. Главные герои - физики.
Прокатилась бурная дискуссия о "физиках" и "лириках". Начало ей положили стихотворные строки поэта Бориса Слуцкого:
- Что-то физики в почете.
- Что-то лирики в загоне.
- Дело не в сухом расчете,
- дело в мировом законе.
А уж когда запустили первый спутник, когда Гагарин слетал в космос, тогда наступила наукомания - не только на физфаки огромные конкурсы, но в любой значимый технический вуз.
P.S. Только семь уникальных достижений Советского Союза. А можно привести еще два десятка. И, конечно, у каждого из них было свое "но". Да, искусство принадлежало народу, но сколько же художникам приходилось терпеть от идеологического диктата. Да, много экспериментировали в разных сферах, но судьба экспериментатора нередко была тяжелой. Из песни слова не выкинешь.
Но тем более ничего нельзя выкидывать - из Истории.