"Отнестись архисерьезно..."
В начале сентября 1920 г. председатель Совнаркома В.И. Ленин направил председателю Реввоенсовета Республики (РВСР) Л.Д. Троцкому несколько необычных шифротелеграмм. 9 сентября он сообщал:
"Переданное вам от Гусева предложение Яковлева, касающееся крымской армии, нахожу архиважным. Советую предложение принять и назначить особую проверку, а независимо от нее тотчас же изготовить обращение-манифест за подписью Вашей, Калинина, моей, главкома, Брусилова и ряда других бывших генералов с точными предложениями и гарантиями, равно с указанием на судьбу Восточной Галиции и на рост наглости поляков. Прошу Вашего скорейшего заключения, а лучше бы и Вашего проекта манифеста"1. Днем ранее Ленин направил Троцкому другую шифротелеграмму: "По-моему, надо отнестись архисерьезно ввиду всего положения и 1) тотчас запросить главкома; 2) поставить сегодня вечером в ЦК"2.
Крым в то время контролировали белые во главе с генералом бароном П.Н. Врангелем. О каком же предложении, касавшемся белой армии, шла речь в переписке вождя красных?
Можаровский, он же Яковлев
Эту историю член РВС Юго-Западного фронта С.И. Гусев, который и доложил обо всем Ленину, назвал "делом с псевдонимом". И вот почему. В начале сентября 1920 г. в штаб советского Юго-Западного фронта был доставлен перешедший от белых поручик Вадим Борисович Яковлев, в действительности оказавшийся штабс-капитаном Всеволодом Борисовичем Можаровским. Причина того, что он при переходе фронта назвался чужим именем, до сих пор неясна (Яковлев был сослуживцем Можаровского в РККА). Перебежчик сообщил, что в руководстве Русской армии генерала Врангеля действует тайная организация генштабистов, участники которой разочаровались в Белом движении, планируют свергнуть Врангеля и сдать всю армию красным.
Сам Можаровский ранее служил в Красной армии в Киеве, затем при оставлении города частями РККА в конце августа 1919 г. попал к белым, дослужился у них до штабс-капитана. Доверию деникинцев, видимо, способствовало сотрудничество Можаровского во время службы у красных с подполковником (впоследствии – полковником) Николаем Федоровичем Соколовским3 – важной фигурой в киевском белом подполье4. Вскоре и Соколовский перешел к белым.
Летом 1920 г. белые решили направить Можаровского для подпольной работы в Советскую Россию в качестве начальника саратовского центра (там у офицера жили родственники). Но главное задание он получил непосредственно от Соколовского – прибыть в политотдел 13-й красной армии (по сути, сдаться), рассказать о наличии у белых тайной оппозиционной офицерской организации и вступить в переговоры с красными о сдаче врангелевской армии.
Перебежчика доставили в Харьков, где он три недели прожил у начальника Особого отдела советского Юго-Западного фронта (эту должность занимал впоследствии одиозно известный организатор массового террора в Крыму чекист Е.Г. Евдокимов), посещал библиотеку и ждал решения по поводу своих сообщений.
Тайный союз белых генштабистов
По рассказам Можаровского в тайной организации состояли 30 генштабистов во главе с полковником Н.Ф. Соколовским, а также один-два человека в каждом штабе дивизии и корпуса. Офицеры якобы могли исполнять те или иные подрывные приказы и вести пропаганду на случай переворота в белой верхушке, организовывать диверсии и восстания в частях. Их общим желанием было поскорее завершить Гражданскую войну. Компромиссной фигурой для объединения разочаровавшихся белых с красными, по мнению Можаровского, мог стать находившийся в Советской России генерал А.А. Брусилов. Не случайно в белой печати, как утверждал Можаровский, было запрещено публиковать о нем дискредитирующие сведения5.
В подготовленном Можаровским для красных докладе "Общая обстановка в Крыму" говорилось о патриотических настроениях белых в связи с Советско-польской войной. Например, отмечалось, что врангелевцы радовались успехам Красной армии на польском фронте, считая, что поляки воюют не с большевиками, а с Россией6. В докладе содержались славословия в адрес большевиков, утверждалось, что по сравнению с РКП(б) в Гражданскую войну никто не смог так сорганизоваться. Можаровский отмечал, что только эта партия проводила идею великой и неделимой России, возможно, даже помимо своей программы и желания. Также он сообщил, что глава их тайной организации имел связь с большевистским подпольем в Керчи7.
Замысел белых оппозиционеров якобы заключался в том, чтобы, "не сходясь в отдельных пунктах программы и тактики, в интересах государства... сойтись в общем и честно пойти общей дорогой туда, куда влекут исторические законы и жизненные потребности страны"8.
В интересах страны предлагалось сохранить врангелевскую армию, но с другим главнокомандующим. Предполагался переворот и арест Врангеля и 20–30 его ближайших соратников, подписание Врангелем отказа от власти с передачей ее другому лицу по выбору организации. Например, генералу П.Н. Шатилову, "которого можно купить"9. Все это выглядело довольно наивно. Однако интересно, что в деле о еще одной попытке переговоров с красными, относящейся к лету 1920 г., также фигурировал Шатилов10.
Тайная организация предлагала следующие условия для переговоров с СНК11:
1. Полная амнистия младшего и среднего командного состава. Судьба главарей оставалась на усмотрение советского правительства;
2. Предоставление возможности непримиримому элементу выехать с семьями за границу без права возвращения;
3. Ввод в Крым частей РККА только по вызову нового состава командования. Причины: возможность враждебных действий флота Антанты; самостоятельная защита Крыма бывшими белыми станет агитационным козырем, а ввод частей РККА может вызвать эксцессы; 2–3 недели потребуется для приведения крымской армии (бывшей Русской) в порядок;
4. Глава организации Соколовский назначается главкомом крымской армии;
5. Назначение в части комиссаров и политработников по соглашению с новым командным составом крымской армии;
6. Гражданская власть строится усилиями местных подпольных организаций РКП(б);
7. Денежные знаки белых имеют хождение на время по усмотрению советского правительства.
Такие предложения выглядели странно. Оставалось непонятным, насколько влиятельны были недовольные Врангелем и могли ли они на самом деле захватить власть? В качестве гарантии Можаровский предлагал выдать красным разведывательную сеть белых на советской территории, однако и здесь была странность – сделать это он мог, якобы только отправив сообщение в белый Крым, что добрался до Саратова, тогда бы из Крыма прислали явки.
Перебежчик требовал выпустить воззвание СНК и воззвание генерала А.А. Брусилова к белым, назначить в Крым советского представителя, который бы туда поехал вместе с самим Можаровским с письменными инструкциями и полномочиями и просил выдать 10 миллионов рублей николаевскими или думскими (деньгами выпуска Временного правительства). Все документы нужно было заготовить в миниатюрном виде (сфотографировать).
План ЦК и воззвание Брусилова
Высшее руководство Советской России серьезно отнеслось к показаниям перебежчика и взялось за обсуждение возможного ответа на предложение белых. В те недели успехи в Советско-польской войне для красных сменились неудачами, тяжелым было и положение на врангелевском фронте, в связи с чем Ленин ухватился за возможность ликвидировать белых, чтобы высвободить силы. Мысль о возможной сдаче в плен всей врангелевской армии настолько взволновала большевистского лидера, что он вновь и вновь возвращался к этому вопросу. Помимо уже упоминавшихся шифротелеграмм, 10 сентября он направил Троцкому по прямому проводу секретную записку в связи с отсутствием ответа на срочный запрос12, а 11-го передал выработанный С.И. Гусевым план дальнейших действий13. 12-го Троцкий одобрил план Гусева, 13-го стороны обсудили дальнейшие действия.
Во избежание провокации решено было назначить главкомом бывшей врангелевской армии не подозрительного Соколовского, остававшегося в Крыму, а находившегося в Москве под контролем властей бывшего генерала А.А. Брусилова. Лишь временно до прибытия Брусилова армией должен был командовать Соколовский.
По поручению Ленина Троцкий составил воззвание к офицерам армии Врангеля, которое в доработанном виде (возможно, при участии Ленина)14 12 сентября было опубликовано в газете "Правда". Документ подписали председатель ВЦИК М.И. Калинин, председатель СНК Ленин, председатель РВСР Троцкий, главком С.С. Каменев и председатель Особого совещания при главкоме Брусилов. Там были и такие строки:
"Не слишком ли ясно теперь для всех, что затягивание борьбы в Крыму, бесцельное само по себе, способно только усилить польских панов и помочь им держать в их кабале Восточную Галицию. Рабоче-Крестьянская Россия нуждается в труде, в хозяйственном и культурном возрождении. Оно может быть достигнуто лишь путем прекращения бессмысленной и бесполезной Гражданской войны... Полную амнистию мы гарантируем всем, переходящим на сторону Советской власти. Офицеры армии Врангеля, рабоче-крестьянская власть последний раз протягивает вам руку примирения"15.
Многие врангелевские офицеры, поверив авторитету и обещаниям Брусилова, остались в Крыму при занятии его красными осенью 1920 г. и были расстреляны. Впоследствии пожилой генерал утверждал, что на самом деле не подписывал воззвание, а был обманут и даже помышлял о самоубийстве, но как верующий не мог пойти на такой шаг.
16 сентября был составлен приказ Троцкого N 242 о назначении Брусилова командующим бывшей армии Врангеля: "Председатель Особого совещания при главнокомандующем А.А. Брусилов назначается командующим всеми войсками, находящимися ныне под командой барона Врангеля с непосредственным подчинением А.А. Брусилова главнокомандующему"16. Занять соответствующий пост Брусилова убедил заместитель председателя РВСР Э.М. Склянский. Следующий приказ N 243 гласил, что "впредь до вступления А.А. Брусилова в исполнение обязанностей, временное командование указанными в приказе N 242 войсками возлагается на генштаба Соколовского"17.
В тот же день Брусилов подписал свой первый и последний приказ по врангелевской армии:
"Вступая в исполнение обязанностей командующего всеми вооруженными силами, состоящими в подчинении барона Врангеля, объявляю:
1. Командование возложено на меня центральной советской властью как выражение факта полного прекращения Гражданской войны со стороны бывших врангелевских войск, полного их примирения со всей Российской республикой и полного их подчинения советской власти и советскому командованию;
2. При соблюдении этого условия гарантируется полная амнистия всем участникам Гражданской войны против Советской России в составе бывших врангелевских войск;
3. Ответственность за безусловное выполнение моих приказов возлагаю на всех командиров частей и военных судов по принадлежности.
В отношении тех лиц командного состава и тех рядовых солдат и матросов, которые не пожелали бы подчиниться советской власти, предоставляется им право выбыть за границу, в противном случае они должны быть арестованы и преданы суду. Разбор этого вопроса и его решение предоставляется совести начальников частей и руководителей. Сурово ответят те, кто даст возможность явным и упорным врагам соединения с Советской Россией проникнуть в ее пределы, ибо такой шаг в корне противоречил бы той цели, во имя которой мне поручено командовать вами, то есть цели прекращения Гражданской войны.
В заключение долгом почитаю высказать нижеследующее: в течение долгой моей военной работы, которая протекала при разных государственных режимах, я исключительно имел в виду интересы России так, как я их понимал. И сейчас я буду почитать себя счастливым, если вступление мое в командование вами будет означать полное прекращение Гражданской войны в нашей дорогой Родине, что в свою очередь сразу послужит возвеличению мощи трудовой России, упрочению ее международного положения, росту ее экономической силы и культурного преуспеяния.
Да сгинет раздор и бесцельная преступная Гражданская война!
Да здравствует единение крымских войск с трудовой Россией!
Командующий всеми вооруженными силами, состоящими в подчинении барона Врангеля Брусилов"18.
Предполагалось, что Можаровский вернется в Крым с подлинниками воззваний и приказов Троцкого. Сам же Брусилов, как потом оказалось, вынашивал планы антибольшевистского переворота. В своих воспоминаниях он писал: "Я думал: армия Врангеля в моих руках плюс все те, кто предан мне внутри страны и в рядах Красной армии. Конечно, я поеду на юг с пентаграммой, а вернусь с крестом и свалю захватчиков и безумцев в лучшем случае.
Суди меня Бог и Россия"19.
Брусилов собрал единомышленников (бывшего генерала Г.Н. Хвощинского, своего знакомого В.П. Засецкого и других) и договорился с ними о координации действий. Однако чекисты пожилому генералу не доверяли и держали его под постоянным наблюдением, прослушивался даже его телефон. А работой с Можаровским и Брусиловым занимался один и тот же сотрудник Особого отдела ВЧК – Я.С. Агранов20. Однако в какой степени ВЧК была осведомлена об истинных намерениях Брусилова, неизвестно.
Провал операции
Казалось бы, все шло к скорой сдаче белых, но, несмотря на одобрение на самом высоком уровне, план сорвался. Брусилов вспоминал: "Мы все обдумали, распределили должности... И ждали день, другой, третий. Склянский ничего не давал знать. А гораздо позднее он сообщил мне..., что сведения были неверные, бунта никакого не было и что все таким образом распалось"21.
По-видимому, решающим обстоятельством стало обнаружение у Можаровского удостоверения ликвидированной белыми керченской подпольной организации РКП(б). Документ был заверен печатью, которую изъяла белая контрразведка22, следовательно, мог быть заготовлен только спецслужбами белых. Фальшивку 20 сентября разоблачил начальник Особого отдела Юго-Западного фронта Е.Г. Евдокимов, у которого Можаровский жил.
На вопросы об удостоверении Можаровский сообщал, что документ ему выдал Соколовский, чтобы можно было беспрепятственно добраться до штаба советского Юго-Западного фронта. Соколовский же получил удостоверение от красных подпольщиков, так как имел с ними связь. Однако все это выглядело сомнительно.
Если удостоверение было изготовлено белыми, то напрашивалось предположение, что все предложения Можаровского, как и рассказ о тайных белых оппозиционерах – часть операции белой разведки.
Уже 24 сентября перебежчика арестовали. Ввиду важности его перевели в Москву, во Внутреннюю тюрьму Особого отдела ВЧК. Белые офицеры, направившие его в советские штабы, так ничего и не узнали.
Тщетно Можаровский пытался добиться своего – заверял, что организация на самом деле существовала, предлагал в заложники свою семью23, сетовал, что "каждый бесплодно потерянный день несет за собой лишние жертвы и оттягивает время"24. Все было напрасно – большевики ему больше не верили. Пока тянулось следствие, белые были вынуждены оставить Крым, и вопрос о переговорах сошел с повестки сам собой.
Что это было?
Итак, вся эта история могла действительно быть операцией белой разведки. Казалось бы, фальшивое удостоверение Можаровского – неоспоримая улика. Были и косвенные подтверждения. Например, массовых сдач генштабистов Русской армии Врангеля красным осенью 1920 г. или массового их возвращения затем из эмиграции не произошло. Даже сам "разочарованный" Соколовский эмигрировал тогда из России. В деле Можаровского не содержатся имена и тех 30 генштабистов, которые якобы состояли в организации (упоминался лишь полковник П.Е. Дорман, причем без внятного указания на причастность к организации).
И все же оппозиционеры в белом командовании могли быть. Известно, к примеру, что полковник П.Е. Дорман находился в оппозиции к генералам Врангелю и Шатилову. Спустя несколько лет, в 1922 г., существование организации в своих показаниях подтвердил вернувшийся в Советскую Россию Соколовский25. Поэтому нельзя исключать, что в конце Гражданской войны, когда поражение белых стало уже очевидным, часть белой военной элиты решила перестраховаться и обеспечить себе безопасный переход в советский лагерь, сдав врангелевскую армию красным.
Впрочем, истинная подоплека этой истории, видимо, так и останется загадкой.
Судьба перебежчика
В январе 1921 г. Можаровский вышел на свободу, но был завербован чекистами и стал секретным сотрудником. Агент, однако, повел себя неадекватно – предлагал другому агенту ограбить свою супругу, в 1922 г. симулировал последнюю стадию чахотки, для чего приносил целые стаканы зараженной крови, занимался вымогательством. Кураторы из ВЧК – ГПУ – ОГПУ считали его способным на грабеж и убийство.
Хуже всего, с их точки зрения, было то, что Можаровский обладал богатой фантазией и многое выдумывал26. В частности, сообщал вымышленные сведения по различным делам об антисоветских организациях. В конце концов агент потерял доверие: он слишком много знал о методах работы органов госбезопасности и, будучи морфинистом, мог выдать такие сведения иностранной разведке27. Это предопределило его участь – в феврале 1924 г. Можаровский был арестован в Москве, обвинен в провоцировании органов ОГПУ, а уже в марте решением Коллегии ОГПУ расстрелян, унеся с собой в могилу тайну переговоров 1920 года.
- 1. The Trotsky Papers 1917–1922. Hague; Paris, 1971. Vol. 2. P. 282–284.
- 2. Ibid. P. 282.
- 3. РГВА. Ф. 7. Оп. 8. Д. 321. Л. 19об.
- 4. Подробнее см.: Донесения белых агентов в Красной армии. 1919 г. / публ. А.В. Ганина // Вопросы истории. 2012. N 6. С. 3–20.
- 5. ЦА ФСБ. Д. Р-49369. Л. 50.
- 6. Там же. Л. 26об.
- 7. Там же. Л. 31об.
- 8. Там же. Л. 29.
- 9. Там же.
- 10. ЦА ФСБ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 670.
- 11. ЦА ФСБ. Д. Р-49369. Л. 29об.–30.
- 12. The Trotsky Papers 1917–1922. Hague; Paris, 1971. Vol. 2. P. 288.
- 13. Ibid. P. 290.
- 14. Исходный текст см.: Ibid. P. 286–288.
- 15. ЦА ФСБ. Д. Р-49369. Л. 86.
- 16. Там же. Л. 83.
- 17. Там же. Л. 82; Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1970. Т. 51. С. 277, 452. Приставка "Генштаба" перед фамилией употреблялась в РККА в условиях упразднения прежних чинов для обозначения выпускников Николаевской академии Генерального штаба (Императорской Николаевской военной академии).
- 18. ЦА ФСБ. Д. Р-49369. Л. 84
- 19. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2004. С. 284.
- 20. Зданович А.А. Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК – ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934). М., 2008. С. 340.
- 21. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2004. С. 284.
- 22. ЦА ФСБ. Д. Р-49369. Л. 46.
- 23. Там же. Л. 53.
- 24. Там же. Л. 52об.
- 25. ЦА ФСБ. Д. Р-28574. Л. 26–26об.
- 26. ЦА ФСБ. Д. Р-49369. Л. 14.
- 27. Там же. Л. 12, 15–16.