Крестьянка Карепина в убийстве мужа - невиновна!

Общественный самосуд

Судебная реформа 1864 г. перенесла на российскую почву многое из европейского опыта судоустройства. В стране появился суд присяжных, об исконности и инородности которого встречались противоречивые оценки современников. Отечественный мыслитель Н.Я. Данилевский в выдающемся труде "Россия и Европа" рассуждал об этом институте в главе про страсть к заимствованиям, называемую им "европейничаньем", но при этом оговаривался, что в нем "есть начало по преимуществу славянское, сродное со славянским духом и характером"¹.

На территории Российской империи до 1909 г. суд присяжных отсутствовал за Уралом и в Центральной Азии, являясь достоянием исключительно жителей Европейской России.

С появлением присяжных заседателей государство делегировало часть власти обществу, такой суд зачастую называли "судом общественной совести". Доза данной таким способом россиянам свободы оказалась, судя по последующим правительственным мерам, слишком большой, и самодержавие стало смотреть на суд присяжных с недоверием. Влиятельнейший при Александре III обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев в записке императору от 4 ноября 1885 г. советовал от него вовсе "отделаться, дабы восстановить значение суда в России"².

Отечественные правоведы в целом положительно относились к данному институту, но и среди них находились недоброжелатели. Знаменитый юрист В.Я. Фукс называл его "общественным самосудом" и убеждал своих читателей, что он чужероден, а его введение в империи "не соответствовало ни умственным и нравственным, ни политическим и общественным условиям нашего быта"³.

Данайский дар

Путь суда присяжных до Сибири оказался усеян многочисленными препятствиями. Кроме общего предвзятого взгляда правительства на него, мешала еще специфика самого края, затруднявшая применение здесь не только этого, но и других судебных учреждений. Сказывались малолюдность, большие расстояния, неразвитость путей сообщения, наличие немалого числа ссыльных и инородцев, дефицит лиц, удовлетворявших требованиям, предъявляемым к заседателям.

Этот сложный путь депутат III Государственной думы от Сибири А.А. Скороходов описал так: "Суду присяжных, чтобы доехать от Петербурга до Томска, понадобилось сорок лет: вот сколько времени пришлось употребить ему, чтобы пройти через заставы и объехать тех Змеев Горынычей, которые и рыком рыкали, и пламенем жгли по дороге русских гражданских прав"⁴.

Впрочем, еще до 1864 г. некоторые сибирские бюрократы и общественные деятели высказывались в пользу распространения на провинцию института присяжных заседателей, а кто-то по этому поводу испытывал большое воодушевление. Насчет того, как приспособить "суд общественной совести" к краю, в столицу поступали отдельные предложения, заранее обреченные на неприятие правительством. Один чиновник, может, по наивности, рекомендовал для Сибири организовать учреждение присяжных более демократичным: "Было бы полезно не стеснять выбор присяжных заседателей условием владения каким-либо имуществом, ибо имущественные отношения, каковы бы они ни были, не могут иметь влияния на правдивость воззрения честного гражданина"⁵.

В 1867 г. в Петербурге трудилась комиссия, где между противниками и сторонниками введения института присяжных заседателей за Уралом разгорелась жаркая дискуссия. Первым думалось, что исполнение обязанностей присяжных из-за большой протяженности региона станет "чрезмерно тяжелой повинностью" для сибиряков. Вторые же не видели в расстояниях особой помехи⁶.

Судебная реформа 1864 г. добралась до далекой окраины в самом конце XIX в. В законе об этом преобразовании имелось досадное для сибиряков предписание, требовавшее проводить уголовные процессы в окружных судах "без участия присяжных заседателей"⁷. Чиновники объясняли это ограничение то "малой населенностью края" и многочисленностью "неблагонадежного ссыльного элемента"⁸, то особенностями "воззрений" местного населения "относительно значения и важности некоторых преступлений"⁹, а тогдашний министр юстиции Н.В. Муравьев рассуждал о "затруднительности" исполнения обязанностей присяжных для населения при больших расстояниях¹⁰.

Отсутствие "суда общественной совести" лишало сибирскую судебную систему полноценности и вызывало критику. "Правосудие без суда присяжных - это данайский дар, пока полученный Сибирью от центра", - писал известный томский адвокат Р.Л. Вейсман¹¹.

Великая реформа

Для западной части Сибири вопрос решился положительно при министре юстиции И.Г. Щегловитове. В 1908 г. он доказывал, что регион созрел для суда присяжных: "В последнее время условия, не благоприятствовавшие распространению на упомянутые окраины суда с участием общественного элемента, в значительной мере изменились"¹². Убеждение министра базировалось на собранных сведениях о быстром росте населения западносибирских губерний, расширении там сети учебных заведений, высокой степени благосостояния местных жителей и т.д.¹³

10 мая 1909 г. был принят закон о введении суда присяжных в Западной Сибири¹⁴. Открытие долгожданного нововведения "вся сибирская пресса единодушно приветствовала"¹⁵. О событии отзывались эпично, называя "великой реформой", знаменовавшей "наступление царства правды и справедливости"¹⁶. Обильно изливались верноподданнические чувства. 1 ноября на торжественном заседании Томского окружного суда губернатор Н.Л. Гондатти, судебные чиновники, адвокаты и присяжные заседатели отметили нововведение "горячими молитвами" "о даровании здравия и благоденствия обожаемому монарху"¹⁷.

За ликованием наступили будни. Первые заседания "суда общественной совести" состоялись в Томске 16 ноября 1909 г., в Тобольске - 19 декабря¹⁸. До наступления нового года с участием присяжных заседателей было осуждено 52 и оправдано 30 подсудимых¹⁹. Эти данные говорили о заметной склонности нового для края суда к оправдательным вердиктам, что больше всего в институте присяжных заседателей и не нравилось правительству.

Дело Евдокии Карепиной

Оправдание случилось в сибирском суде присяжных на первом же процессе. В Томске рассматривалось дело крестьянки Евдокии Прокопьевны Карепиной, обвинявшейся в убийстве мужа Дмитрия. За этим разбирательством 16 ноября 1909 г. внимательно следила местная общественность и пресса²⁰.

На заседании выяснились обстоятельства дела. Дмитрий обыкновенно утром уходил из дома, а вечером, возвращаясь навеселе, избивал жену. 15 июля 1908 г. очередная семейная ссора завершилась трагедией. По словам подсудимой, в тот день муж снова вернулся пьяным после целого дня отсутствия. Жена выказала недовольство его образом жизни, на что супруг ответил рукоприкладством, избив жену и детей. Евдокия в суде сказала, что побои в свою сторону она еще могла стерпеть, но избиение ребятишек снести была уже не в силах. Желая их защитить, крестьянка взяла топор и нанесла несколько ударов мужу по голове.

Результаты судебно-медицинской экспертизы подтвердили достоверность слов Евдокии - эксперты подтвердили наличие у убитого серьезных проблем с алкоголем. В ходе осмотра места преступления в углу квартиры был обнаружен окровавленный топор.

Из показаний свидетелей вырисовывалась картина скверной семейной жизни супругов Карепиных. Евдокию характеризовали как "хорошую работящую женщину" и мученицу, на протяжении многих лет переносившую побои пьющего мужа-тирана. Защитниками выступали известные томские поверенные П.В. Вологодский (будущий председатель Совета министров правительства адмирала А.В. Колчака) и М.Р. Бейлин. Первый прямо обратился к присяжным заседателям: "Я жду от вас для Карепиной оправдательного приговора".

Во время выступления адвокатов Евдокия разрыдалась и не воспользовалась своим последним словом. Судьба крестьянки оказалась в руках присяжных. После недолгого совещания "суд общественной совести" вынес вердикт: невиновна! Публика встретила приговор аплодисментами. На следующий день те же присяжные заседатели снова вынесли оправдательный вердикт - снисхождения удостоилась жена священника, обвинявшаяся в краже²¹.

Трагическое положение

Оправдания на первой десятидневной сессии Томского окружного суда оказались по нраву не только общественности, но и представителям власти. Председатель суда граф М.А. Подгоричани-Петрович по окончании обратился к заседателям от народа с благодарностью за их понимание происходящего в судебном процессе. "И этим самым вы бесповоротно решили в благоприятном смысле вопрос, созрела ли Сибирь для суда присяжных", - бодро констатировал судья²².

Возможно, первые оправдательные вердикты в Томске частично выносились под воздействием появившегося чувства свободы после долгого ожидания суда присяжных. Осуждение же подсудимых мало бы отличало "суд общественной совести" от судопроизводства чиновников, и не для того он, в представлениях народа, предназначался.

Впрочем, случай Карепиной сам по себе вызывал чувство сострадания, подталкивающее к гуманности. У Евдокии просто отсутствовал выбор. По словам Бейлина, "присяжные поняли, что не злая воля владела рукой несчастной женщины", а "тяжелые обстоятельства жизни победили добро в душе измученного человека и дали волю злу. Решительно перешагнув через формальные препоны - они оправдали не преступление, о, нет, а того совершившего, который оказался в безнадежном трагическом положении жертвы насилия"²³.

Почти завершенный проект

Суд присяжных быстро стал приметной составляющей жизни Западной Сибири. Газетные судебные хроники пестрели репортажами из залов, где "присяжничали" сибиряки. Их большинство составляли не очень обеспеченные крестьяне, потому участие в судебных сессиях нередко превращалось в приключение. Например, после сессии 7-16 января 1911 г. в Томске у заседателей не осталось денег на дорогу домой²⁴. Бывало, некоторые "шествовали по шпалам за десятки, а иногда за сотни верст с котомками за плечами, переживая массу мытарств и невзгод, прежде чем выполнить возложенную на них миссию"²⁵.

В 1910-1914 гг. с участием присяжных заседателей в окружных судах провинции рассматривалось уже три четверти дел, ими были вынесены вердикты в отношении более 15 тысяч лиц, из каковых 32% являлись оправдательными. Без присяжных заседателей суды края оправдали лишь 25% подсудимых²⁶. Заметных нареканий со стороны общественности или чиновничества в адрес этого судебного института не замечалось.

Неоднократно ставился вопрос о его распространении на Восточную Сибирь, но в имперский период он так и не был решен. Антибольшевистские правительства времен Гражданской войны вспомнили об этом. Постановление 10 января 1919 г. предусматривало введение суда присяжных повсеместно вплоть до Тихого океана, за исключением Камчатской области, а также Березовского и Сургутского уездов Тобольской губернии²⁷.

Но момент оказался совершенно неподходящим для привлечения населения к правосудию. Оно находилось под прессом насилия военного времени, и, по словам читинского прокурора, в условиях ограниченности "гарантий личной безопасности" от людей едва ли можно было ожидать "свободного волеизъявления"²⁸.

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда N 23-18-00268, проект "Юстиция в системе обеспечения безопасности и процессах интеграции периферийных регионов Российской империи (XVIII - начало XX в.)", https://rscf.ru/project/23-18-00268/, реализуемый на базе Тюменского государственного университета.

• ^{1. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 2008. С. 334.}
• ^{2. К.П. Победоносцев и его корреспонденты. М.; Пг., 1923. Т. 1. С. 511.}
• ^{3. Фукс В.Я. Суд присяжных // Русский вестник. 1885. N 2. С. 658; N 3. С. 44.}
• ^{4. Речи сибирских депутатов в Государственной думе // Сибирские вопросы. 1910. N 2. С. 53.}
• ^{5. Замечания о применении к Сибири основных положений преобразования судебной части в России. СПб., 1863. С. 110.}
• ^{6. Арефьев Н. В Сибири // Северный вестник. 1896. N 1. С. 50.}
• ^{7. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собрание третье. Т. 16. N 12932. Ст. 71.}
• ^{8. РГИА. Ф. 1405. Оп. 542. Д. 245. Л. 14 об.}
• ^{9. Государственный архив в г. Тобольске (ГАТ). Ф. 152. Оп. 37. Д. 875. Л. 129 об.}
• ^{10. Всеподданнейший отчет министра юстиции за 1896 г. [СПб., 1897]. С. 6.}
• ^{11. Вейсман Р.Л. Яркие недостатки сибирского суда // Сибирские вопросы. 1908. N 3-4. С. 46.}
• ^{12. Всеподданнейший отчет министра юстиции за 1908 г. СПб., 1909. С. 6.}
• ^{13. РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 1053. Л. 31 об.-32об.}
• ^{14. ПСЗРИ. Собрание третье. Т. 29. N 31862.}
• ^{15. Севостьянов В. О присяжных заседателях // Сибирская жизнь. 1909. 14 ноября.}
• ^{16. ГАТ. Ф. 158. Оп. 2. Д. 264. Л. 1-32.}
• ^{17. Торжественное открытие института присяжных заседателей // Сибирская жизнь. 1909. 3 ноября.}
• ^{18. Власть в Сибири: XVI - начало ХХ в. Новосибирск, 2005. С. 333.}
• ^{19. Сборник статистических сведений Министерства юстиции за 1909 г. СПб., 1911. Вып. 25. С. 138.}
• ^{20. Дело Карепиной // Сибирская жизнь. 1909. 18 ноября; Судебная хроника // Сибирские отголоски. 1909. 18 ноября; 19 ноября; 20 ноября.}
• ^{21. Томская жизнь // Сибирские отголоски. 1909. 18 ноября.}
• ^{22. Л.К. Очерки сибирской жизни // Сибирские вопросы. 1909. N 49-50. С. 39.}
• ^{23. Бейлин М. Присяжные первого призыва. Впечатления // Сибирская жизнь. 1909. 24 ноября.}
• ^{24. Томская хроника // Сибирская жизнь. 1911. 18 января.}
• ^{25. О вознаграждении присяжным заседателям // Утро Сибири. 1912. 6 января.}
• ^{26. Сборник статистических сведений Министерства юстиции. СПб., 1912. Вып. 26. С. 138; То же. СПб., 1912. Вып. 27. С. 138; То же. СПб., 1913. Вып. 28. С. 138; То же. Пг., 1915. Вып. 29. С. 138; То же. Пг., 1916. Вып. 30. С. 146.}
• ^{27. Совет министров Российского правительства: журналы заседаний (18 ноября 1918 - 3 января 1920 г.). Сборник документов / Сост. и науч. ред. В.И. Шишкин. Новосибирск, 2016. Т. 1. С. 202, 204-205.}
• ^{28. Государственный архив Иркутской области. Ф. 245. Оп. 4. Д. 44. Л. 46 об.-47.}