Когда вселился бандеровский дьявол
В наши дни уже не стоит ожидать значимых архивных находок, способных изменить картину событий, тщательно восстановленную польскими историками, прежде всего Гжегожем Мотыкой1. Украинские политики и историки, как и прежде, ожидаемо отрицают очевидные факты и стремятся "уравнять" жертвы геноцида бандеровцев и ответных акций польского подполья против украинцев Волыни2. При этом часто обходится стороной важнейший вопрос о причинах таких чудовищных зверств в регионе, в котором украинцы и поляки долгое время мирно проживали бок о бок.
Ведь даже современникам событий, пережившим это время на Волыни, было часто невозможно ответить, отчего украинские соседи вдруг взбесились и стали методично резать хорошо знакомых им польских односельчан. Эта коллизия нашла художественное отражение в фильме польского режиссера Войцеха Смажовского "Волынь" (2016). А в 1994 г. филолог Хелена Кшеменовская-Ловкис (1940-2021), пережившая те события трехлетней девочкой и приехавшая на Волынь спустя много лет, услышала от местной украинки:
"Вы знаете, какой это был порядочный и добрый мир? У нас не было таких богатых домов, как нынче, когда человек боится войти в комнату, чтобы не запачкать пол. Дома были бедные, часто без полов, только глина. Но это ничего страшного. Бросали на глину охапку соломы, и молодежь танцевала до утра, веселилась. А как пели! Никто не задумывался, что этот поляк, а та украинка. И мы отмечали вместе польские и украинские важные торжества. И женились. И дети у нас рождались - и польские, и украинские, и общие. А потом что натворили? Какой это дьявол вселился в наших? Зачем нужно было так ужасно убивать поляков?"3
Это совершенно верное отражение реальности: ведь еще к началу 1930-х гг. никаких радикальных украинских националистов на Волыни практически не было. До Первой мировой войны волынские земли находились в составе Российской империи, и никаких эксцессов между местными украинцами и поляками не наблюдалось.
Местные жители, кстати, себя украинцами и в середине 1910-х гг. не считали, что убедительно доказал недавно молодой российский историк Дмитрий Парфирьев. Когда в составе австро-венгерской армии на оккупированной Волыни появились украинские сечевые стрельцы, один из них, сотник Дмитрий Витовский, сокрушался:
"Чтобы кто-то назвал себя не то что украинцем, а хохлом, это была бы редкость, которой до сих пор не случалось". "Приехав в Ковель, Витовский оказался там чуть ли не единственным, кто считал себя украинцем... Первые школы на Волыни открылись в марте 1916 г. Сечевые стрельцы активно участвовали в их работе и даже преподавали там. Всего... открылось 50 начальных школ и 2 семиклассных. Детей учили украинскому правописанию, знакомили с литературой, разучивали песни, передавали им приветствия от учеников украинских школ Галиции"4.
Однако православные Волыни, то есть, по мнению сечевых стрельцов, украинцы учиться в украинской школе не хотели, а хотели они учиться на привычном русском или же на польском языках: "В крупнейшей из украинских школ на Волыни из 301 ученика было 35 православных, 7 римокатоликов и 259 иудеев"5. Переселившиеся из Восточной Галиции украинские учителя часто испытывали культурный шок: "Учительница школы в Ковеле И. Пеленская целенаправленно вела переписку с чиновниками на украинском языке. Когда часть ее учеников предпочла перейти в польскую школу, женщина покончила с собой"6.
Уродливые детища волынского эксперимента
Радикальные украинские националисты из Восточной Галиции отыскали почву для своей деятельности на Волыни в начале 1930-х гг., и случилось это во многом благодаря жесткой и дискриминационной национальной политике властей межвоенной Польши. В 1920-х гг. волынские земли, оказавшиеся после Рижского мира в одном государстве с недавними австро-венгерскими подданными, к пропаганде радикальных националистических идей были равнодушны. Все изменилось после того, как волынским воеводой в 1928 г. стал близкий к Пилсудскому молодой художник Генрик Юзевский (1892-1981). Родившийся на Андреевском спуске в Киеве современник Михаила Булгакова, учившийся в одно время с ним в 1-й киевской гимназии и университете Св. Владимира, он страстно мечтал о полонизации Украины.
У себя в воеводстве Юзевский устроил так называемый волынский эксперимент, ставший скромной копией советской украинизации. Он предполагал смягчение политики польских властей, прежде всего в языковом плане, по отношению к лояльным Польше украинцам7. Таковые с удовольствием посещали кабинет воеводы в Луцке, приносили с собой бутыли с отборным самогоном, теплая беседа сопровождалась громким совместным пением украинских песен. Послаблениями Юзевского в итоге сполна воспользовались украинцы нелояльные и радикальные, основавшие в 1929 г. в Вене Организацию украинских националистов во главе с Евгеном Коновальцем. Число их сторонников с начала 1930-х гг. стало расти на Волыни в геометрической прогрессии - молодежь в годы волынского эксперимента охотно впитывала привлекательные лозунги ОУН. Именно эти новые сторонники Коновальца, а позже Степана Бандеры и Романа Шухевича устроили в 1943-м геноцид поляков.
Волынский эксперимент, замышлявшийся как ответ Варшавы на советскую украинизацию, не просто провалился, во время гитлеровской оккупации он создал для местных поляков угрожающую ситуацию, которая неотвратимо начала реализовываться в феврале 1943-го уже через неделю после победы Красной армии в Сталинградской битве. Бандеровцы прекрасно знали о планах польской подпольной Армии Крайовой захватить власть на всей территории межвоенной Польши до прихода туда советских войск. Самым действенным средством для предотвращения такого сценария на Волыни ОУН и ее военное крыло - Украинская повстанческая армия (УПА) посчитали коллективный террор против поляков в формате тотальной этнической чистки.
"Кровавое воскресенье"
Бандеровцы очень внимательно следили за успехами Красной армии в переломном для исхода войны на советско-германском фронте 1943-м. Начав планомерно и методично резать и жечь волынских поляков после поражения Гитлера под Сталинградом (с февраля по начало июля 1943 г. было убито без малого 10 тысяч мирных жителей), они учинили невиданные ранее массовые зверства в июле при известии о начале Курской битвы. Надежды на гитлеровцев, еще в июне 1941-го решительно пресекших попытки ОУН провозгласить "независимое государство" во Львове, к тому времени уже растаяли. Служить и пособничать немцам многие из националистов продолжали, накопленный ими за время службы в полиции и частях СС кровавый опыт пригодился и теперь, но накануне неизбежного прихода Красной армии на Волынь уничтожать поляков им приходилось собственными силами.
Сил этих с лихвой хватило для того, чтобы 11 июля 1943 г. запомнилось полякам Владимир-Волынского, Ковельского и Гороховского районов Волынской области как "кровавое воскресенье". На рассвете более ста сел и деревень стали объектами кровавых и планомерных нападений. Уже в третьем часу ночи бандеровцы напали на деревню Гуров, из 480 жителей которой в живых остались чуть больше семидесяти.
Волынская резня - это отнюдь не метафора, украинские националисты резали, кололи, рубили безоружных крестьян всех возрастов, от младенцев до немощных стариков, не только огнестрельным оружием, но и обычными в сельском быту орудиями - топорами, ножами, косами, серпами, вилами, пилами. Сжигали живьем, живых разрывали на части лошадьми, трупами доверху забрасывали колодцы. Мотыка в интервью Польскому радио в июле 2019 г. пояснял: "Использование зверских методов должно было создать впечатление народного бунта, что это все украинские крестьяне пошли против поляков. Это должно было скрыть организованную геноцидную этническую чистку, совершенную ОУН и УПА, за фасадом народного бунта"8.
Имитация крестьянского восстания в реальности была тщательно спланированной акцией убийства мирных жителей. Бандеровцы обычно приходили ночью, втихаря. Нападали двумя группами: первая только убивала и бросала трупы либо в домах, либо в колодцах. Вторая группа грабила имущество убитых и поджигала дома. Пытали, насиловали, а затем добивали соседей, родственников, знакомых: к полякам многие из жертв относились только потому, что исповедовали католическую веру, фамилии у многих были неотличимы от украинских - например, чудом выжившая и оставившая пронзительные воспоминания о резне Стефания Савицкая имела девичью фамилию Мацегонюк. Немногие настоящие поляки, в том числе так называемые военные осадники, ветераны польско-советской войны, переселенные на Волынь и получившие здесь земли в 1920-х гг., в большинстве своем были уже высланы до войны в отдаленные районы СССР как кулаки и враги советской власти.
Навечно в памяти народной
И спустя 80 лет волынская трагедия пеплом стучит в сердцах миллионов поляков. Жуткие рассказы о зверствах украинских националистов долгими послевоенными десятилетиями сохранялись в семьях. Открывшаяся с 1990-х гг. беспощадная правда позволяет добавить к масштабной картине немецких, финских, хорватских и прочих чудовищных зверств Второй мировой войны и зверства украинские, геноцид волынских поляков.
Вот что рассказывала Стефания Савицкая из Любомльского района Волынской области о нападении бандеровцев на ее родную деревню Куты. В воскресенье, 30 августа 1943 г., в половине второго ночи в дом со страшным грохотом постучали. Жуткие вести о зверствах украинских бандитов до местных жителей доходили, но отец Стефании Ян Мацегонюк не верил, что придут именно сюда: "А за что? Ведь и мы, и наши деды вместе уживались. И женились, и кумовьями были. Это невозможное". Когда невозможное стало неизбежным, хозяин дома спрятался на чердаке, его не нашли, открывшую дверь мать Стефании Марию ударили обухом топора в лоб, к счастью, не задели мозг. 16-летняя сестра Кася умоляла бандитов пощадить ее и получила в ответ удар острием топора и разрубленный череп. Стефанию тоже ударили обухом. Мать сумела прийти в себя и вынести из дома младшую дочь до того, как его спалила вторая группа бандеровцев, они спрятались в поле проса. Нападавшие искали выживших, голоса бандеровцев, призывавшие добить, раздавались совсем рядом, но беда прошла стороной. Выжил и отец, спрыгнувший с чердака горящего дома и затаившийся в огороде. На следующий день Стефания с матерью сумели добраться до больницы в Любомле, где им оказали помощь9. И таких драматических волынских историй в источниках многие сотни.
Обречены на забвение
Массовые преступления бандеровцев стали известны и советской стороне из донесений органов безопасности, показания откровенно давали и арестованные националисты10. Но почему же в эпоху СССР и ПНР волынская резня оставалась запретной для историков и печати темой? Ведь ни советская сторона, ни пришедшие с 1944 г. к власти польские коммунисты к волынскому кровавому конфликту совершенно не причастны. Показательно, что в Польше при всем разгуле русофобии в 2023 г. в публикациях к 80-летию трагедии больше не упоминается фантастическая версия о якобы причастности НКВД и лично Павла Судоплатова к резне, выдвинутая в 2010-х гг. рядом проукраинских польских публицистов11.
Обречь на забвение эти чудовищные злодеяния советские власти не в последнюю очередь побудило неприкрытое украинофильство Н.С. Хрущева. Помимо рокового крымского подарка УССР в 1954 г., и издание Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. "Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны в 1941-1945 гг." произошло по инициативе Хрущева. Палачи Волыни также оказались в числе десятков тысяч амнистированных, чьи кровавые деяния негласно велено было забыть во имя "мира и согласия на Советской Украине".
Власти ПНР могли себе позволить только косвенные намеки на волынскую резню. 27 июня 1978 г. в космос на советском корабле отправился первый и единственный по сей день поляк Мирослав Гермашевский (1941-2022). В марте 1943 г. его семья подверглась нападению бандеровцев под руководством Ивана Литвинчука ("Дубового") в Липниках Ровенской области. 19 человек из семьи Гермашевских стали жертвами волынской резни, в том числе дед и отец Мирослава, а сам полуторагодовалый мальчик избежал смерти лишь чудом. Власти ПНР во главе с Эдвардом Гереком совсем не случайно отобрали именно такого кандидата в космонавты, это был сигнал родственникам жертв: обо всем помним, но пока ничего большего сделать не можем.
А с 1990-х гг. Волынь превратилась в один из главных очагов постоянного конфликта в польско-украинских отношениях. Весной 2015 г. дело дошло даже до поражения тогдашнего польского президента Бронислава Коморовского "на волынской почве". 9 апреля, за месяц до президентских выборов, он впервые в истории выступал в Верховной раде, с пафосом говорил о нерушимой дружбе и коварной России, целовался с Порошенко. И в тот же день, едва за Коморовским закрылась дверь, Рада приняла антипольский по своей сути закон "О правовом статусе и уважении памяти борцов за независимость Украины в двадцатом столетии", вводящий ответственность за "неуважительное отношение к борцам за независимость" в том числе для иностранцев12. Поляки возмутились, рейтинги Коморовского стремительно полетели вниз, и он в итоге проиграл выборы Анджею Дуде.
И сегодня все остается по-прежнему. Польский сейм 22 июля 2016 г. объявил 11 июля, кульминацию волынской резни, Днем памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами в отношении граждан межвоенной Польши. Украине и ее властям этот закон решительно не понравился. Путей к примирению с тех пор так и не отыскали: по словам польского политолога, "для поляков это незаживающая рана. Бандера остается героем Украины, и это не плод российской пропаганды. Поляки всегда ожидали от Киева какого-то покаяния, публичного признания преступлений бандеровцев. Но украинцы так и не покаялись"13.
Официальные же власти в Варшаве с не свойственной им деликатностью все ждут от Киева "покаяния". А стало быть, "позорное молчание" обречено продолжаться.
- 1. Помимо вышедшей в 2011 г. и переведенной у нас в 2014-м монографии стоит отметить ее продолжение 2016 г. "Волынь-43: геноцидная чистка: факты, аналогии, историческая политика", где по итогам работы Мотыки в архивах Сербии и Хорватии содержатся убедительные доказательства того, что бандеровцы и хорватские усташи контактировали между собой и проводили политику геноцида соответственно поляков и сербов, руководствуясь похожими планами действий. - Мотыка Г. От Волынской резни до операции "Висла". Польско-украинский конфликт 1943-1947. М., 2014; Motyka G. Wolyn43: ludobojcza czystka: fakty, analogie, polityka historyczna. Krakow, 2016.
- 2. Архивные подсчеты показывают, что от рук поляков на Волыни погибло не более 3 тыс. украинцев. - Мотыка Г. Указ. соч. С. 275.
- 3. Подробнее см. Krzemionowska-Lowkis H. Powroty na Wolyn Janow Lubelski, 2005.
- 4. Парфирьев Д.С. От лоялизма к сепаратизму: трансформация украинского движения в Цислейтании (1914-1918 гг.). Дис. канд. ист. наук. М., 2021. С. 153-154.
- 5. Там же. С. 155.
- 6. Там же.
- 7. Подробнее см.: Snyder T. Tajna wojna. Henryk Jozewski i polskosowiecka rozgrywka o Ukraine. Krakow, 2008.
- 8. Мы можем вести речь о политико-историческом споре вокруг Волынской резни. Польский профессор истории Гжегож Мотыка об антипольской акции ОУН-УПА на Волыни // https://polskieradio.pl/397/7835/artykul/2339746. 2019. 11 lipca.
- 9. http://wolyn1943.wspolnotapolska.org.pl/relacje-swiadkow/i-na-nich-przyszla-kolej-stefania-sawicka-z-d-macegoniuk.
- 10. См.: Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. Т. 1: 1939-1943. М., 2012.
- 11. См. Борисёнок Ю. Над костями шумят ветерки... // Родина. 2013. N 5. С. 26-31.
- 12. Бабич Д. Волынская резня 1943-1944 годов: что нужно напомнить полякам // https://interaffairs.ru/news/show/13104. 2015. 6 мая.
- 13. Дроздова А. Поляки взяли Киев в свою кампанию. Партия Ярослава Качиньского нацелилась на антиукраинский электорат // https://www.kommersant.ru/doc/6149328. 2023. 10 августа.