"Грамота датирована 27 мая 1792 года, подписана Людовиком XVI и заверена министром Ш.-Ф. Дюмурье и мэром Парижа Ж. Петионом, - пишет исследователь. - Документ представляет собой печатный бланк с вписанными вручную данными, касающимися П.П. Дубровского, канцелярским курсивом второй половины XVIII века, рукой дежурного секретаря".
В работе приведен точный перевод французского текста грамоты: "Нация, закон, король. Всем служащим, гражданским и военным, уполномоченным поддерживать и соблюдать публичный порядок в разных департаментах королевства, и всем, кто состоит в их подчинении. Мы приказываем и повелеваем вам обеспечить свободный проезд господину Дубровскому, возвращающемуся в Россию, вместе с господином Новиковым, поверенным в делах русского двора во Франции, и не чинить ему при этом никаких препятствий. Настоящий паспорт действителен 15 дней".
Этот документ характеризует не только обстановку, сложившуюся в те годы, но и дает ответ на вопрос о том, как реагировало на нее российское руководство. "События Французской революции в 1792 году развивались настолько стремительно, с эскалацией политической нестабильности и возрастающей угрозой безопасности русской миссии в Париже, что Екатерина II в середине апреля приняла решение заморозить русско-французские отношения и отозвать оставшихся во Франции дипломатов", - пишет Владимир Шишкин.
Так, 22 апреля глава русской дипломатии Остерман отправил письмо временному поверенному при французском дворе Новикову с приказом о немедленном отъезде из Франции "пристойным образом" под предлогом поправки здоровья.
С собою ему предписывалось взять "секретный и прочий министерский архив наш, и переводчика Дубровского". Новиков получил этот приказ в середине мая 1792 года и тут же приступил к его исполнению. Новиков и Дубровский сразу же обратились к министру иностранных дел Франции Дюмурье с просьбой изготовить проезжие грамоты. По сути, это были паспорта для выезда. Других аккредитованных русских дипломатов во Франции к тому моменту уже не оставалось.
"Русский посланник спешил, поскольку хотел воспользоваться временным прекращением военных действий на границе Франции и австрийских Нидерландов и успеть отбыть до начала их возобновления, используя самый короткий путь", - отмечает Владимир Шишкин.
Сохранившиеся служебные пометки об остановках Дубровского на почтовых станциях позволили определить точную дату отъезда дипломата из Парижа и буквально по часам проследить маршрут его движения.
Он двигался к северо-восточной границе Франции и прибыл во Фландрию. Так, первая запись почтового служащего гласит, что отметка в паспорте была сделана в Руа 3 июня в три с половиной часа утра.
"Это позволяет утверждать, что Дубровский выехал из Парижа вечером 2 июня 1792 года и, преодолев 130 км, ночью прибыл в городок Руа в Пикардии, - пишет исследователь.
Учитывая среднюю скорость лошадиной рыси - 15-18 км/ч, его путь занял примерно 8-9 часов, т.е. путешествие началось около 18 вечера. Известно, что у Дубровского был изрядный багаж - документы миссии и самая ценная часть его собственной коллекции, и поэтому, скорее всего, он нанял карету".
Через семь лет после этих событий коллекция Петра Дубровского стала основой отдела рукописей Императорской публичной библиотеки в Санкт-Петербурге. И весомой частью собрания были манускрипты, собранные русским дипломатом во Франции: ранние латинские кодексы из библиотек аббатств Сен-Жермен-де-Пре и Корби, бумаги из архива Бастилии, почти 8000 автографов знаменитых французов и так далее.