Пропавшие миллионы
Русская армия успешно сражалась с пруссаками во время Семилетней войны. Был ряд замечательных побед, но сражение при Кунерсдорфе выделяется из них. Эта битва причинила такой ущерб войскам Фридриха II, что он уже не мог более надеяться на победу в войне.
Русской армии во время Семилетней войны сперва не очень везло с командующими. Сначала во главе ее стоял генерал-фельдмаршал Апраксин. О нем отзывались, как о надменном и высокомерном вельможе, к тому же его считали ленивым. Апраксин любил роскошь, ценил комфорт и богатыми нарядами производил впечатление на окружающих. Но после очень тяжелой победы у Гросс-Егерсдорфа генерал-фельдмаршал повел себя странно, он не стал преследовать разгромленных пруссаков, а буквально побежал назад. Разбитые пруссаки сначала удивились этому, затем устремились в погоню. В итоге, Апраксин был отстранен от командования, арестован и умер на допросе в Тайной канцелярии.
Вместо него армию возглавил генерал-аншеф Фермор. Его характеризовали как искусного полководца. Русские войска под его командой провели несколько блестящих сражений, захватили Восточную Пруссию и Кенигсберг. Но и к Фермору в Санкт-Петербурге возникли вопросы, причем больше не военного, а хозяйственного толка.
Так, он хотел принимать на службу бывших подданных Фридриха, но платить им жалованье больше, чем русским. Императрица Елизавета отвергла такое предложение. К тому же началась подозрительная неразбериха с поставками провизии для армии. В Санкт-Петербурге недоумевали, куда делись миллионы рублей, выделенные для покупки продовольствия. Фермору писали из столицы "не можем не требовать объяснения как этому, так и тому, куда употреблено в прошлом году без малого 4 миллиона по одному провиантскому правлению, тем более что в 1757 году изошло с небольшим только два миллиона, хотя армия числом была почти вдвое больше".
Было решено назначить нового главнокомандующего, но Фермора оставили при армии.
Скромный старичок
Петр Салтыков, хотя и был генерал-аншефом и когда-то храбро сражался, но в войсках его почти не знали. Андрей Болотов, служивший тогда при губернаторе Кенигсберга, вспоминал "старичок седенький, маленький, простенький, в белом ландмилицком кафтане, без всяких дальних украшений и без всех пышностей, ходил он по улицам и не имел за собою более двух или трех человек". После пышных выходов Апраксина и блестящей свиты Фермора Салтыков не произвел никакого впечатления.
Однако этот простоватый на вид старичок начал сразу же круто заворачивать. Вступив в командование летом 1759 года, Салтыков свел под одно начало всю легкую кавалерию, чтобы легче было ее применять. Участвовал в рекогносцировках, лично знакомился с информацией от разведчиков, заботился о солдатах и офицерах.
Вскоре Салтыков вдребезги разбил при Пальциге генерала Веделя, любимчика короля Фридриха. Огромную роль в этом сражении сыграла русская артиллерия. Беспрерывный огонь орудий полностью снес четыре прусских полка, шедших в атаку. Противник бежал в панике, и русские кавалеристы, гнавшиеся за ним, прекратили погоню, когда уже сами изнемогли.
После этой победы Салтыков моментально обрел огромный авторитет в армии "войска, аки одолевшие неприятеля, ободрились и стали более надежды полагать на старичка, уже с приезда своего солдатам полюбившегося". Король Фридрих, узнав о разгроме у Пальцига, пришел в ярость. По свидетельству очевидцев, он страшно бранился и называл прежнего своего фаворита Веделя бранными словами.
К сибирским медведям
Австрийцы, бывшие союзниками русской армии, не торопились вступать в бой с Фридрихом. Сам же прусский король отзывался о них пренебрежительно, говоря, что они его совсем не беспокоят. После победы Салтыкова у Пальцига австрийцы, стоявшие без движения в своем лагере подальше от войск Фридриха, приободрились. К русским был направлен корпус генерала Лаудона. А еще один австрийский военачальник даже решил выступить против пруссаков. Но он долго собирался и молниеносно двигавшийся Фридрих разбил его. Прусский король шел навстречу Салтыкову и по пути, буквально мимоходом взял в плен австрийский полк, захватил огромный обоз и большие запасы продовольствия.
В это время русская армия вошла во Франкфурт-на-Одере. Узнав об этом, прусский король опять вышел из себя. Он писал своему брату "мы пойдем на них и будем биться за свои алтари и очаги".
В это время генерал Лаудон прибыл к Салтыкову и потребовал от того направить три тысячи солдат на помощь австрийскому фельдмаршалу Дауну. Тот сидел без движения в укрепленном лагере и боялся нос оттуда высунуть. Салтыков ответил, что у него таких указаний нет. Тогда Лаудон заявил, что он намерен получить миллион талеров с города Франкфурта в качестве контрибуции и половину отдать русским. Но Салтыков вежливо пояснил, что Франкфурт занят русскими войсками и Лаудон ничего не получит. Тогда австрийский генерал открыл ему секретный план фельдмаршала Дауна.
Согласно ему, Салтыкову следовало немедленно начать отступление, оставить без защиты Восточную Пруссию и идти к Дауну. Русский главнокомандующий отказался так поступить, он ожидал скорого появления Фридриха.
А тот шел очень быстро, ободренный к тому же известием о том, что прусско-английская армия наголову разбила французов при Миндене. Фридрих писал принцу Генриху "мои сибирские медведи это вам не французы, а артиллерия Салтыкова в сто раз лучше, чем у них". Но все же он надеялся на победу, так как до Берлина был совсем недалеко и противник мог легко его захватить. Прусский король хотел этого избежать.
Весть о победе
За три дня до сражения у Кунерсдорфа русские услышали вдали пушечные залпы. Это Фридрих салютовал в честь победы при Миндене. Отступать куда-либо было поздно, прусский король очень быстро приближался. Русские и австрийцы заняли оборонительные позиции на трех высотах, разделенных глубокими оврагами. Были созданы по сути полевые крепости, прикрытые засеками и даже волчьими ямами. Хотя армия союзников превосходила по численности войска Фридриха, но она была разделена на три части. Другой, более подходящей позиции выбирать было некогда.
Прусский король всегда атаковал одинаково, знаменитой свой "косой атакой". Он обрушивался на один из флангов противника, сминал его, прижимал врага к непроходимому препятствию и громил. Правда, с русской армией это почему-то не получалось.
Соотношение сил перед сражением было в пользу русско-австрийских войск. В армии Салтыкова насчитывалось 45 тысяч солдат и офицеров при 200-х орудиях, генерал Лаудон имел 18 тысяч воинов и 40 пушек. Фридрих вел за собой 48 тысяч бойцов и 114 пушек. Союзники были готовы встретить пруссаков, но их яростный король решил навязать свою тактику боя. Он не стал ударять по фронту, а зашел с фланга, намереваясь напасть на противника с тыла. Салтыков был готов к этому. Он приказал развернуть войска. Таким образом, маневр Фридриха не привел к панике. Русские и австрийцы ожидали атаки короля.
Битва началась в 9 часов утра. Прусские батареи обрушили огонь на восточный фланг русской армии, где командовал князь Голицын. Подавить вражескую артиллерию и помешать атаке не удалось. Очень быстро оборона была смята. Сначала пруссаки сбили с позиций гренадерский полк. Ему на помощь пришли четыре мушкетерских полка. Но почуяв успех, на восточный фланг русской армии прибыл сам Фридрих. Он притащил пушки и те ударили картечью. Мушкетерские полки отступили.
Молниеносная концентрированная атака Фридриха привела к тому, что были рассеяны 15 батальонов русской пехоты, взята одна из высот и захвачены 42 орудия. В дыму сражения прусский король уже торжествовал. Он решил, что победил и послал гонцов в Берлин и к командующему армией, разбившей недавно французов. Фридрих сообщал о своей безусловной победе.
Уже после сражения Салтыков писал в своем донесении в Санкт-Петербург, описывая начало сражения "Не было ни единого пункта, где неприятельская артиллерия не наносила бы ужасающего урона, по каковой причине на нашей стороне взлетало на воздух множество зарядных ящиков, равно как и немалое число лафетов явились поврежденными".
Губительный огонь орудий
Прусский король хотел ворваться на следующую высоту на плечах бегущего противника и захватить артиллерию, которая своим огнем не давала атаковать коннице. Но тут русские и австрийцы нанесли контрудар, который хоть и не привел к успеху, но погасил победный порыв прусской пехоты.
Фридрих осмотрел поле боя и решил брать позиции с трех сторон. По фронту, через глубокий овраг и справа, по болоту пошла пехота. А слева ударила конница. Прусские кирасиры ворвались на позиции русской армии, несмотря на бушующий огонь артиллерии. Отражать их было почти некому, так как пехота Салтыкова дралась с тем противником, что ударил со стороны оврага - по центру. Здесь шел сам король Фридрих и войска его дрались отчаянно. Но атаковавших кирасир удалось остановить, три полка русской пехоты, срочно переброшенных сюда, яростной контратакой сбросили врага вниз.
Фридрих не смог проломить оборону русских. Устояв против первого бешеного натиска, хотя и отступив, русская пехота при поддержке подошедших полков удержала позиции. К тому же по пруссакам вела огонь артиллерия, в том числе и знаменитые шуваловские гаубицы, метавшие ядра через свою пехоту. Шла беспощадная рукопашная схватка на штыках.
Невзирая на потери, пруссакам к трем часам дня удалось захватить половину позиций союзников. Но резервов уже не было, и генералы посоветовали Фридриху прекратить бой, потому что "русские тоже обескровлены и ночью, скорее всего, убегут".
Однако прусский король решил полностью разбить противника и его пехота опять пошла на штурм. Ей удалось пробить оборону в центре и нейтрализовать пушечную батарею. Русские начали отступать, но тут на помощь пришли австрийцы. Они контратаковали и вернув пушки, ударили по пруссакам картечью в упор. Наступление в центре захлебнулось.
Придя в ярость, Фридрих послал в бой свою конницу - непобедимые полки прославленного Зейдлица. Но те не оправдали его надежд. Прусская кавалерия попала под мощный артиллерийский огонь. К тому же всадники атаковали в гору, среди засек и волчьих ям. Конница Зейдлица была разорвана в клочья картечью. По ней, уже рассеянной пушечным огнем, ударили русские кирасиры и австрийские гусары. Вскоре прусская кавалерия, считавшаяся лучшей в мире, практически перестала существовать.
В это же время Салтыков бросил против Фридриха корпус Фермора. Под его напором пруссаки побежали. Вперед выдвинулись орудия, которые вели по отступавшим плотный огонь. Прусская пехота не выдержала напора русских и скатилась в овраг, который совсем недавно форсировала. Была попытка удержаться там, где в начале боя Фридрих рассеял 15 русских батальонов, но под губительным огнем артиллерии этого сделать не удалось.
Король в отчаянии
Армия прусского короля бежала, не оглядываясь. Сам Фридрих стоял на поле сражения, растерянный и отчаявшийся. Победа, которая была у него почти в руках, вдруг обернулась самым сокрушительным поражением в его жизни. В короля попала пуля, но она сплющилась о золотую готовальню, лежавшую в кармане. Под Фридрихом убили двух лошадей, его мундир был разорван. Он пытался остановить бегущих, но ничего не получалось. Прусский король в отчаянии послал остатки своей конницы в атаку, но ее смели пушечные залпы. Его генералы были ранены или убиты.
Фридрих стоял один, оставленный всеми. Он чуть было не угодил в плен казакам, но тут мимо неслись прусские гусары. Заметив одинокого короля, его усадили в седло и сумели спасти. Русская и австрийская кавалерия устремилась было вслед бегущим пруссакам, но догнать их не удалось. К тому же Фридрих привел с собой большие обозы, и всадники начали их потрошить.
Сам же король в страхе ожидал, что Салтыков сейчас двинется на Берлин, но тот не стал так поступать. Армия устала, и ей требовался отдых. А Берлин русская кавалерия взяла позже. Русский главнокомандующий сообщал императрице "ревность и искусство генералов и офицеров и мужество, храбрость, послушание и единодушие солдатства должны навсегда примером остаться". Также он писал "артиллерия наша сохранила ту славу, которую при всех прочих случаях приобрела".
А прусский король был в отчаянии. Он потерял всю свою армию, у него, утром имевшего непобедимые полки и лучшую конницу, вечером осталось около трех тысяч человек. Фридрих писал своему министру "Это жесточайшее поражение, мне не пережить его. А последствия будут еще хуже. Нет более никаких средств, и, по правде говоря, я почитаю уже все потерянным и не смогу пережить гибель моего отечества. Прощайте навсегда!".
Перстень и табакерка
Салтыков тем временем приводил в порядок войска, австрийский фельдмаршал Даун так и сидел в своем лагере, настойчиво упрашивая русских продолжать военные действия. Но Салтыков ответил ему так "милостивый государь мой, я уже достаточно сделал за этот год - одержал две победы, кои стоили России 27 тысяч человек. Посему, прежде чем возобновить действия, я подожду, пока и вы дважды победите. Несправедливо, что войска моей государыни воюют в одиночку".
Победа при Кунерсдорфе прогремела на всю Европу. Салтыков получил фельдмаршальский жезл. В его честь императрица Елизавета приказала выбить медаль с надписью "Победителю над пруссаками". Захваченные при Кунерсдорфе вражеские знамена и штандарты под барабанный бой торжественно внесли в тронный зал. А осенью 1759 года поэт Сумароков поставил новую пьесу, посвященную этой победе.
Были награждены все генералы - участники сражения, их повысили в чинах, вручили ордена и шпаги с бриллиантами, наделили землей. Австрийская императрица прислала Салтыкову бриллиантовый перстень, табакерку, осыпанную бриллиантами, и 5000 червонцев. Одарила она и других генералов.
Но Семилетняя война ничего не принесла России. На престол взошел император Петр III, страстный поклонник Фридриха, и вернул ему все завоеванное. Более того, он заключил военный союз с Пруссией и двинул русские войска ему на помощь. На одной из пирушек Петр III заявил посланнику Фридриха "можете заверить его - стоит ему только приказать, и я буду воевать вместе со всей моей империей хоть против самого ада".
Правда, русские войска не оказали пруссакам поддержки, наоборот, те не знали, как избавиться от казаков. Те рассыпались по стране и занялись грабежами, а потом ушли в Польшу. Летом 1762 года корпус генерала Чернышева стоял вместе с армией Фридриха перед сражением с австрийцами. Но вдруг Чернышев сообщил королю, что в России новая императрица Екатерина и она велела ему возвращаться на родину.
Фридрих буквально умолил русского генерала подождать три дня, чтобы про это не узнали австрийцы. В благодарность за это он вручил ему шпагу с драгоценностями ценой в 27 тысяч талеров. На этом участие России в войне и закончилось.