Местоположение строящегося города создавало особые трудности подъездов к нему, что ярко рисуют в своих записках иностранцы, жившие в Петербурге в петровское время: "Не только сам город, но и окрестности настолько болотисты и низменны, что сюда ведет одна-единственная дорога, которая затем неподалеку от города разветвляется, и эти две дороги к тому же так скверны, что осенью и весной можно дюжинами считать мертвых лошадей, которые, будучи в упряжке, задохнулись в болоте". Когда на дорогах Ингерманландии устанавливался более легкий санный путь, проезжих подстерегала иная опасность: "особенно зимой попадаются целые стаи в 30-40 и больше волков. В эту пору голод толкает их на большую дерзость, и совсем не ново, что они часто нападают на людей и на запряженных в сани лошадей"1.
На путников в дороге нападали не только волки, но и банды разбойников из беглых солдат и крестьян. Все это входило в будни ямщицкой службы на петербургском тракте. Таким образом, вполне понятно, почему по указу от 12 января 1714 года, вводившему новшества в оплату труда ямщиков, самая высокая цена была установлена за проезд на отрезке пути от Великого Новгорода до Петербурга - "по деньге за версту" на одну лошадь. От Новгорода до Москвы проезд стоил две деньги за 10 верст, во всех других губерниях за 10 верст должны были платить 4 деньги.
Чтобы нанять губернского ямщика, требовалось получить подорожную, подписанную вице-губернатором и ландрихтером, и выплатить ямщикам указанные суммы, "а без денег ямских подвод никому ни для государственных дел, ни для партикулярных не давать". С ямщиков губернского значения, в отличие от ямщиков уездных, было велено податей не брать2. Этот указ отменял выплату годового государева жалованья, переводил ямщиков, так сказать, на самоокупаемость. Однако в дальнейшем ямщики продолжали бить челом о выплате этого жалованья. Ведь государево жалованье, как говорит за себя уже сам термин, не было обычной платой за работу, оно означало своеобразный дар, свидетельствовавший о милости государя к своим подданным.
Летом того же, 1714 года была разработана серия указов о переведении на "вечное житье" в Петербург разных сословных групп населения и для каждой из них определялись свои условия. Был среди них и указ от 26 июня, относившийся к переведению ямщиков для обслуживания столицы. Он написан в той же логике, что и остальные июньские указы о "переведенцах": ямщиков повелевалось "выбрать лутчих и семьянистых и лошадных, людей добрых и пожиточных, безо всякого пристрастья, по росписке... и для того выбору в городы ехать ландратам и ландрихтерам самим, дабы нихто ни для чего обойден не был. А на строение домов их и на подмогу, и на корм, и на годовое их содержание выбрать, которые будут поселены в Санкт-Питербурхе на выть по шти десят рублев, а на половине до Волхова и на Волхове - по сороку рублев для того: которые будут поселяны в Санкт Петербурге в покупке всяких припасов перед помятнутыми будут превосходить". "Превосходили" петербургские цены на продовольствие цены других районов во много раз, поэтому "подмога" петербургским ямщикам назначалась почти в семь раз больше.
В указе от 26 июня отмечалось, что оставшиеся в своих ямах ямщики не будут в убытке, несмотря на сбор с них деньги на переселение в Петербург их же братии - ямщиков, так как им бесплатно достанутся дворы переведенцев3. Только ямщики Сибирской губернии освобождались от выбора переселенцев, но они должны были выплачивать "подмогу" своей братии, переселяемой из других губерний4. Дворы для ямщиков предполагалось построить "летнем временем" 1714 года и к зиме их заселить. Чтобы ямщики "обжились без нужды", при них от каждой губернии высылался комиссар "с деньгами", который должен был организовывать строительство и заселение. Однако планы окончить переселение в 1714 году оказались утопичными, переселение ямщиков затянулось на несколько лет.
Ямщики ощущали свою значимость для Петербурга и более настойчиво, чем другие группы "переведенцев", требовали обеспечения нормальных условий для житья и работы. Отсюда - дошедшие от нескольких ямщицких "землячеств" челобитные с подробными рассказами об эпопеях их переселения. Новгородские ямщики Бронницкого и Зимнегородского ямов вопреки запретным указам подали челобитную лично Петру I, за что были осуждены на каторжные работы. Их, правда, вскоре освободили5. Интересно отметить, что ямщики при написании своих челобитных не прибегали к помощи писцов (писали сами) и отлично справлялись с этим, судя по подлиннику челобитной, которую писал архангелогородский "ямщик Демид Демидов сын". Составляли же и подписывали текст от имени всех ямщиков их старосты и выборные люди.
По словам челобитчиков, вместо многочисленных и богатых ямщицких семей, как того требовали указы, в Петербург приехали маломощные семьи. Например, ямщики Архангельской губернии вологоцкого, шуйского, обнорского и кинешемского ямов жаловались, что они высланы, по их словам, "против указу", поскольку они "скудные, и несемьянистые, и неконные". И действительно, в перечнях этих ямщиков можно, например, встретить такой удивительный состав семьи: "Григорий Карпов девяноста лет, у него жена Дарья Потапова дочь семидесяти лет, у него детей Фома двенатцать лет и Сафон пяти лет"6. Так происходило и с представителями "переведенцев" от других сословий. Общины, вопреки указам, выбирали для переезда не лучших из своих членов. Им самим нужны были крепкие и богатые семьи, бравшие на себя основную тяжесть уплаты государственных налогов. Кроме того, и богатая семья, претерпев тяготы долгого пути, могла добраться до Петербурга уже не в полном составе и в плачевном состоянии. "Скудные" надеялись, что их отправят обратно в родные места. Некоторые бежали с дороги либо бросив стариков, жен и детей, либо вместе с ними7.
Ямщики далекой Азовской губернии, выбранные от Воронежа и Касимова, появились в Петербурге уже в 1715 году, но они жаловались в Сенат, что денег в губернии им на дорогу не собрали, за долгий путь все, что при них было, они продали и теперь, - писали они, - "живуче мы на Санкт Питере бурхе многое число из разных городов ямщики все изпрелись и помираем голодною смертию, а на корм нам пока выдано по два рубли по двадцати алтын на человека". Далее идет пространное повествование о том, как трудно продвигается строительство их домов. Ямщики просили царя выдать им корм и годовое жалованье. Дело стали расследовать: на запрос петербургских властей в Азовскую губернию, почему ямщики приехали без достаточной денежной суммы, пришел ответ, что ямщики-переведенцы жалуются "ложно", денег им на дорогу было выдано "сполна". Однако азовцы в Петербурге настаивали на своем, подав новую челобитную и украсив свой рассказ новыми подробностями. По их делу был допрошен курировавший заселение этих ямщиков дворянин Д. С. Шамшев, его таки заставили взяться за дело более серьезно8.
Похожую историю своего прибытия в Петербург поведали и архангелогородские ямщики. По приезде в город они обнаружили, что "дворовое строение комисар Михайло Брянчанинов не построил". Поэтому, вместо того чтобы стать хозяевами новых петербургских ямских усадеб, ямщики стали квартиросъемщиками и "стояли на постойных фатерах и платили по шеснатцети рублев на месец".
Ямщики жаловались и в Сенат, и губернатору Меншикову, и в Губернскую канцелярию, что они "вконец оскудели и многия разбрелись, жены и дети в мире ходят и коней кормить нечем". В конце концов дворы для жилья им были отведены и дано по 37 рублей на обустройство, но этого для нормальной жизни ямщикам показалось мало, поэтому в 1717 году они вновь просили "об отводе земли под пашню и под сенные покосы и под скотския выпуски и на всякие угодья".
Московские ямщики оказались в лучшем положении и другие им завидовали: "а с прошлого 716 года з декабря месяца по твоему царского величества указу гоньбу гоняем московской губернии с ямщиками, и которые повелены в Санкт-Петербурхе в равенстве, а им земля отведена под всякие угодья, а мы, нижепомянутые от того вконец оскудели"9. Московская ямская слобода, стоявшая в двух верстах от Петербурга на дороге в Москву, действительно была образцовой. Иностранцы отмечали, что в отличие от других "дорога, идущая добрую четверть мили до Ямщицкой слободы, вся вымощена"10. Здесь быстро была возведена церковь Иоанна Предтечи. Вскоре эта слобода стала "спортивным центром": в нее были перенесены кулачные бои, когда императрица Екатерина Алексеевна запретила их в Петербурге11.
Ямщик был маленьким человеком, от которого часто зависела большая политика, и государство не выпускало его из сферы своего внимания. Если по вине ямщика происходила задержка нарочного или курьера, едущего по делам империи, его следовало казнить. Шотландец Джон Кук, рассуждая о русских ямщиках, сделал по этому поводу следующее замечание: "Здесь приходят в голову два соображения....Первое: абсолютный характер русской власти; и второе: быстрое обслуживание, предоставляемое ее курьерам и гонцам из конца в конец этой обширной империи, более всего прочего способно принести пользу государственным делам, особенно в военное время и при иных важных обстоятельствах..."12
- 1. Беспятых Ю. Н.. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л. 1991. С. 118.
- 2. РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 62. Л. 601.
- 3. РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 62 Л. 614-615.
- 4. РГАДА. Ф. 248. Оп. 4. Кн. 154. Л. 207-221.
- 5. РГАДА. Ф. 248. Оп. 4. Кн. 189. Л. 898-912 об.
- 6. РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 62 Л. 644.
- 7. РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 62. См. списки бежавших Л.680-681.
- 8. РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 62. Л. 623-640.
- 9. РГАДА. Ф. 198. Д. 72. Л. 107-107 об.
- 10. Беспятых Ю. Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. С. 118.
- 11. Там же. С. 136.
- 12. Беспятых Ю. Н. Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях. СПб. 1997. С. 444.
"Родина" №12 2001 год