Историк напоминает, что после победы Российской империи в Северной войне в 1721 году в период правления Петра I к России были присоединены новые западные территории в виде Лифляндии, Эстляндии, Ингерманландии и части Карелии.
"Появившаяся на горизонте петровская империя показала свою силу в Европе, что привело к возникновению к ней интереса со стороны европейских государств, - пишет Степан Решетников.
Установление на европейской арене малоизвестного государства закладывало у дипломатов и министров французского двора отрицательную концепцию "Русской угрозы", а с другой стороны, формировало у ряда философов и литераторов положительную идею "русского миража".
В результате присоединения новых территорий в Россию вошли ранее незнакомые для нее этнические и религиозные группы в лице прибалтийских народов. Западные окраины стали не только стратегически важными для обеспечения безопасности и обороноспособности империи, но и служили платформой для экономического развития и расширения влияния страны в Европе.
Французский взгляд на западные окраины Российской империи ученый исследовал потому, что Франция в XVIII веке была одним из ведущих европейских государств и важным участником международных отношений. После приобретений России в результате Северной войны и дальнейшего укрепления ее влияния в Речи Посполитой Франция "столкнулась с изменением системы международных отношений и новой ролью, которую приобрела Россия".
Интересен фрагмент исследования, посвященный изучению французского общественного мнения о России накануне и во время войны 1812 года. В частности, французским читателям западные губернии Российской империи в лице Лифляндии приводили только в рубрике "Россия".
Это, по мнению исследователей, создавало в глазах читателей то, "…что данная территория, с еще не до конца определенными границами, стала самостоятельной географической единицей".
"В преддверии начала войны с Россией Наполеон Бонапарт планировал сепарировать часть западных окраин Российской империи путем объединения их герцогства в Варшавское и Литовское княжество", - следует из публикации.
Подобные планы вынашивались и до Наполеона, причем западные правители явно недооценивали Россию. В качестве примера в публикации приводятся события, предшествовавшие Русско-шведской войне 1788-1790 годов, в преддверии которой король Швеции Густав III вынашивал планы вернуть своей стране ранее утраченные территории.
"Густав увидел, что для него представляется уникальная возможность попытаться провести успешную кампанию против России, пока та отправила свои основные силы на войну с Турцией (1787-1791 гг.)", - говорится в научной работе.
Но "король не учел двух обстоятельств, оказавшихся для него роковыми: он явно недооценил возможность противника вести войну на два фронта, доверившись угодливым донесениям своего посланника в Петербурге […] о якобы совершенно плачевном состоянии России, а также не предвидел, что развязанная им война с самого начала станет крайне непопулярной в шведском обществе".
В итоге развязавшая войну Швеция ее проиграла и по итогам Верельского мирного договора отвергла все свои территориальные претензии к России. А Российская империя окончательно закрепила свои западные окраины.