Герой Труда с Новодевичьего кладбища
О достоверных подробностях биографии Февралева известно совсем немного. Александр Захарович родился 6 мая 1898 г. в подмосковном Серпухове, недолго поучился в Императорском техническом училище в Москве (впоследствии МВТУ имени Баумана), в марте 1917-го окончил воздухоплавательную школу в Гатчине, но летать при Временном правительстве было не на чем. Юноша перевелся в запасной автомобильный дивизион в Петрограде и примкнул к большевикам. По их поручению Февралев отремонтировал броневик "Шеффилд-Симплекс", на котором в качестве водителя и участвовал в штурме Зимнего дворца.
Сразу после установления советской власти по указанию Ленина Александр Захарович возил и охранял М.С. Урицкого1. Затем служил в автобоевом отряде имени Свердлова, был на хорошем счету, удостоился звания Герой Труда2, о чем 27 апреля 1933 г. написали "Известия"3. С 1943 г. участвовал в Великой Отечественной войне, награжден медалью "За победу над Германией"4. Умер Александр Захарович 13 июня 1966 г. от рака легких. Похоронен на Новодевичьем кладбище рядом с шофером Ленина Степаном Гилем5.
О Зимнем и Ленине не для печати
В РГАСПИ рукопись воспоминаний Февралева, написанных в марте-мае 1960 г. в обычную общую тетрадь в клеточку, передал многолетний сотрудник МГТУ имени Н.Э. Баумана Виктор Иванович Шатров (р. 1937). Его отец Иван Иванович Шатров6 познакомился с Александром Захаровичем во время своей работы в Лечебно-санитарном управлении Кремля, знакомство переросло в многолетнюю дружбу семьями. В 1950-е гг. с Февралевым познакомился и Виктор Шатров, именно он, будучи студентом, и записал со слов Александра Захаровича, у которого были серьезные проблемы с рукой, его воспоминания о штурме Зимнего.
Поступившие в РГАСПИ рукописи показывают, что рассказывать водитель Февралев умел очень интересно. Писал он свои воспоминания наверняка под впечатлением публикации в 1957 г. мемуаров знакомого ему Гиля о Ленине7. Правда, самого Ленина Александр Захарович никогда не возил, но с Ильичом общался и это знакомство описал особо тщательно.
В воспоминаниях Февралева нет никаких антисоветских подробностей и попыток как-то изменить версию прихода к власти большевиков, принятую в советской историографии и пропаганде в момент их написания в 1960 г. Так почему же текст кремлевского шофера не был напечатан в советские годы, когда публиковали любые, подчас самые косвенные свидетельства о знакомстве с Лениным? Причина проста: воспоминания записывались в дружеском кругу, и их ценность стала понятна записавшему их Виктору Шатрову уже через много лет.
Публикуемые ниже воспоминания мы разделили на три части. В первой из них (док. 1) речь идет о подготовке вооруженного выступления большевиков в части, где служил Февралев, с участием членов Военно-революционного комитета Н.И. Подвойского и В.А. Антонова-Овсеенко8. Вторая часть (док. 2) красочно повествует о впечатлениях самого Февралева, о его непосредственном участии в штурме Зимнего дворца. Наконец, в третьей части (док. 3) рассказывается о первых днях советской власти, об общении автора воспоминаний с Лениным, поручившим ему стать водителем у Урицкого.
Достоверность личных впечатлений Февралева не вызывает сомнений, но о ряде существенных деталей он умолчал, например, о роли Троцкого в штурме Зимнего дворца. Никак не подтверждается другими источниками и энергичный рассказ мемуариста о большом количестве потерь защитников Зимнего: в частности, известный российский историк В.П. Булдаков пишет, что "в ночь с 25 на 26 октября Зимним удалось завладеть относительно спокойно (точно известно, что погибло всего 6 солдат и одна ударница)"9. Несмотря на умолчания и неточности, воспоминания Февралева представляют собой ценный источник об октябрьских событиях 1917-го, к тому же написанный ярко и эмоционально.
Публикуемые документы хранятся в РГАСПИ (Ф. 588) и печатаются по современным правилам орфографии.
N 1. Штурм Зимнего. Из воспоминаний участника взятия Зимнего дворца, Героя Труда А.З. Февралева. Накануне штурма
Март-май 1960 г.
Вопрос о том, на чьей стороне будет армия, становился все острее. Все чаще у нас в казармах появлялись агитаторы, одни открыто (явно с разрешения властей), другие тайно. Одни призывали к продолжению "победоносной" войны, к поддержке Временного правительства; чувствовалось, что они довольны Февральской революцией, они всего уже достигли и хотят лишь закрепить достигнутое. Но были и другие, те, что приходили тайно, незаметно от начальства. От них мы узнали, кто такие большевики, чего они хотят для народа, кто такой Ленин. В Манеже тоже настроены были по-разному. Я приглядывался к людям, чувствую, ко мне тоже приглядываются. Был у нас один товарищ по фамилии Трушин, мы с ним подружились.
Итак, близился октябрь 1917 года. Нередкими гостями у нас стали Н.И. Подвойский и В.А. Антонов-Овсеенко. Подвойский приходил и в штатском, и в военной форме, и с погонами офицера, чтобы как можно меньше вызывать подозрений. Приходившие интересовались состоянием боевых машин, настроением людей. Однажды Подвойский спросил, не сможем ли мы подготовить 2-3 машины, но так, чтобы никто не узнал об этом. (Следует сказать, что к осени все машины были специально выведены из строя командованием: у одной не было одной детали, у другой - другой. У моего "Шеффилда" не было магнето. Не велика беда, а не поедешь. И так у всех.)
Трушин сказал, что можно обещать товарищам выполнить это задание - недостающие детали найдем у себя же. Так и сделали. Мне Трушин сказал, у какого из броневиков есть магнето, и посоветовал ночью незаметно снять. Так было сделано. Поставил магнето, надежное, проверил всю машину. Работать приходилось урывками, по ночам, чтобы никто ни о чем не подозревал. Наконец, мой броневик совершенно готов, осталось лишь опробовать его. Но как это сделать незаметно? Ведь за нами следили. И вот придумали.
Однажды поздно вечером, когда начальство уже ушло из Манежа, мы с товарищами, которым было поручено готовить машины, подняли их на козла и под дружные песни наших ребят стали проверять их "на ходу". Петь нам не запрещалось, правда, такие песни, как "Сарафан". Ну, ничего, и эти песни прекрасно поглощали шум работающих моторов, которые работали, словно пулеметы строчили. Теперь все в порядке, можно доложить товарищу Подвойскому о нашей готовности.
Подлинник. Автограф. РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 2. Д. 195. Л. 3-5.
N 2. Штурм Зимнего. Из воспоминаний участника взятия Зимнего дворца, Героя Труда А.З. Февралева. Как штурмовали дворец
И вот 25 октября, часов около 5 вечера, от Н.И. Подвойского был получен приказ подвести броневики к Смольному, к штабу большевиков. Теперь уже нам скрываться не от кого. Заводим машины, еще раз проверяем их и выводим из Манежа. Товарищи достают красный флаг, который до этого хранили под машиной около глушителя, где его не нашла бы ни одна душа. Флаг закрепляем в башне, и вот он уже трепещет на ветру. Как и было договорено со штабом большевиков, к Смольному направляются 4 отремонтированных в тайне ото всех броневика: 2 "Льюиса", двухбашенный "Гарвард" и мой "Шеффилд-Симплекс".
Подъезжаем к Смольному. Вокруг все кипит, бурлит. Все запружено красногвардейцами. Одни отряды подходят к нему, другие уже спешат обратно. У Смольного стоим довольно долго. На наши бронемашины назначаются экипажи. Теперь в броневике нас трое: П. Мирошниченко - командир, Лииф - пулеметчик и я, водитель. Опять стоим. Наконец, получаем приказ: трем машинам направиться к Зимнему дворцу в распоряжение Антонова-Овсеенко - коменданта взятия Зимнего, одной машине к телефонной станции на Гороховскую улицу. В числе трех машин мне выпало счастье отправиться на помощь штурмующим Зимний.
По темным, настороженным улицам Петрограда ведем машины к Дворцовой площади. Вот и она. Машины ставим за аркой Генерального штаба, так что они скрыты излучиной улицы и не видны от дворца. Моя машина стоит впереди, за ней "Гарвард" и "Льюис". Кругом красногвардейцы. Здесь отряды рабочих, и матросы в черных бушлатах, и серые солдатские шинели. У солдат вид помятый, у многих на шинелях еще погоны. Лица у всех хмурые - хочется курить, а нечего.
Штурм начнем по залпу "Авроры". Никаких других особых приказов для начала штурма не будет. Впереди пойдут наши броневики, а за ними, под их прикрытием, пойдут штурмующие отряды. Как сказал нам товарищ Подвойский: "Поставьте самую мощную, но тихую скорость (чтобы успевали красногвардейцы) и ведите машины к воротам дворца. За каждой машиной пойдет отряд. Твои ворота, Февраль, левые, "Гарвард" идет к правым. Если к подходу броневиков ворота еще не займут и не откроют, то разбивайте их в щепы. Нужно провести Красную гвардию внутрь дворца. После взятия дворца получите приказ на дальнейшие действия".
Теперь ждем залпа с "Авроры".
Все кругом уже давно окутала темнота. Впереди оцепеневшая и пустынная Дворцовая площадь. Лишь время от времени тишина нарушается сухим треском от винтовочных выстрелов и пулеметных очередей. Это нас пугают смелые "защитнички" Зимнего. Но у нас тихо. Ни звука, ни огонька.. Начавшиеся было несколько атак отбиты. Время тянется бесконечно медленно. Ждем... Ждут все...
Но вот ухнула "Аврора", и тотчас же вокруг нас все ожило, задвигалось. Раздается "ура", оно нарастает. Дворец отвечает на "ура" шквалом огня. Трогаю машину и вот уже выезжаю через арку на Дворцовую площадь. Впереди - Зимний, за моей машиной - красногвардейцы. Со стороны дворца нас поливают пулеметным огнем. Достойно отвечают и наши пулеметы. Беру немного влево, чтобы дать дорогу "Гарварду". Но сразу же раздаются крики: "Давай прямо! Не поворачивай!" Выравниваю машину. "Ура" все больше нарастает, становится сплошным. Уже не слышу ни выстрелов, ни мотора - все потонуло в "ура". Забываю, что меня никто не слышит, и сам тоже кричу. Вот и середина площади - Александрийский столп. Огибаю его слева и понемногу направляю машину к моей цели - левым воротам. Они едва различаются на фоне затаившегося и темного дворца, заложенного поленьями дров этажа до второго. Напряженно всматриваюсь в темную амбразуру ворот - нет, они закрыты. Значит, их еще не взяли!
Перед глазами все более четко вырисовываются массивные половины ворот. Теперь ясно видно: они сомкнуты. Желание одно - разбить их и ворваться внутрь дворца. Это мгновение помню отчетливо, как сейчас. Бью по левой половине ворот - не поддаются. Сдаю назад. Полный газ - снова вперед! Раздается глухой скрежет (тут только соображаю, что они чугунные, а не деревянные). Только бы не подвела машина!! Но ворота, словно нехотя, поддаются, и броневик врывается во внутренний двор. Снова оглушительное "ура". Мы во дворе.
Мечутся в панике фигуры юнкеров и женские фигуры - это "батальон смерти". Четко работает пулемет "Шеффилда", справа бьет "Гарвард", бьют и красногвардейские пулеметы. Перекрестный огонь косит эти фигуры, на смену которым из дворца появляются все новые и новые. Страх и паника обуяли "защитников" Зимнего. Они желают только одного - только бы спастись, спастись любой ценой. Но пленных не берем - поздно спохватились "господа", сдаваться нужно было раньше, много пролили рабочей крови.
Сколько все это длилось, точно не помню - время как будто остановилось. Только сначала все стихло во дворе, потом затихли выстрелы и во дворце. Выбежавшие оттуда товарищи сказали, что все кончено - Временное правительство арестовано. Ликованию не было конца.
Подлинник. Автограф. РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 2. Д. 195. Л. 5 об. - 9.
N 3. Штурм Зимнего. Из воспоминаний участника взятия Зимнего дворца, Героя Труда А.З. Февралева. Встречи с Лениным после штурма
Приказано проверить, взята ли телефонная станция. Едем на Гороховскую. Около телефонной станции уже наши - значит, взята. Тут же стоит наш "Льюис", он странно замер посреди улицы, повернутый передом к воротам. Как рассказали товарищи, он был подбит гранатой, когда хотел ворваться во двор. Водитель был ранен, броневик поврежден и не двигался с места. Здесь уже делать нечего - отправляемся к Николаевскому вокзалу, проверить, как там идут дела и не нужна ли наша помощь. Но и вокзал уже наш.
Получаем новый приказ - в Смольный. Вот мы снова у Смольного. Народу еще больше, нигде не протолкнуться. Ставим машины за оградой у самого института. Ждем. Вскоре приходит наш товарищ Шабанов (он был над нами как бы старший) и говорит, чтобы мы шли в Смольный - там нас должны накормить. Оставляем у броневиков дежурных и идем. Нам отвели большую комнату, очевидно, раньше там был класс. Парты сдвинуты к стенам. У одной из стен - длинный, во всю стену, диван. Мы все еще никак не могли прийти в себя, и были сильно возбуждены недавним боем и победой. Победой рабочих, нашей победой!
Входит Владимир Ильич. За ним и остальные члены ЦК. Зал рукоплещет, ревет, стонет. Крики приветствия, "ура" все слилось воедино. Владимир Ильич некоторое время стоит, не имея возможности начать говорить. Потом поднимает руку, и в зале постепенно наступает тишина. Не буду пересказывать речь Ленина, опишу, что было дальше.
После выступления Владимира Ильича товарищи Ленин, Свердлов, Сталин и др. пошли на заседание ЦК, Нам всем очень хотелось поговорить с Лениным, просто посмотреть на него. Но ничего не поделаешь, у него дела, и все пошли по своим местам.
Через некоторое время вместе с другими я подошел к комнате Владимира Ильича. Фотиева10 сказала, чтобы все шли отдыхать: Владимиру Ильичу после заседания тоже нужно отдохнуть.
Октябрьская революция 1917 года. ПетроградМы с ребятами вернулись к себе. Собрались было уже отдыхать, как вдруг входит Владимир Ильич.
- Здравствуйте, товарищи! Как вы устроились, как отдохнули, накормили ли вас? Пили ли вы чай?
Отвечаем, что все хорошо, а чая нет - титан, мол, Владимир Ильич, испортился. Владимир Ильич улыбнулся, при этом глаза его весело прищурились, и говорит: "Что ж, товарищи, власть теперь в ваших руках, да и дело мастера боится! Исправьте титан, и нам сподручней будет - тоже чайку с вами попьем! Ну, а сейчас, товарищи, проветрите комнату и всем спать, спать, отдыхать. Кроме тех, кто будет дежурить. Запомните, товарищи, враг сейчас не спит. Нужно быть еще бдительней". Пожал всем руки и ушел. Так же быстро, как и пришел.
A мы стали укладываться спать. Только теперь я почувствовал, как сильно устал от напряжения сил, от духоты в броневике, от пороховых газов, от всего виденного и пережитого. Но долго я еще не мог уснуть в ту историческую ночь, ворочаясь с боку на бок: под головой был карабин, а карманы были полны гранатами.
Это произошло на второй день после штурма Зимнего. Мой броневик вместе с несколькими другими был оставлен при Смольном. Мы перевозили важные документы, ездили с товарищами из Военно-революционного комитета, с членами только что созданного первого в мире Рабоче-крестьянского правительства. Время было суровое, враг мог подстеречь на каждом шагу.
Машин было мало, так что дел хватало всем. В одну из немногих минут затишья три наших бронемашины стояли у входа в Смольный.
Мы ждали дальнейших распоряжений, а пока что курили, смеялись, обсуждали последние события.
Из подъезда Смольного вышел Владимир Ильич. Он остановился на площадке между колоннами, о чем-то оживленно беседуя с обступившими его товарищами. Среди них был Н.И. Подвойский. Разговор нам слышен не был - только, помню, Подвойский в разговоре несколько раз указал жестом в нашу сторону. После ухода Владимира Ильича Подвойский спустился к нам вниз и передал мне записку. Я тут же пробежал ее, с трудом веря написанному. Там было сказано: "Тов. Февраль! Вы направляетесь временно в распоряжение т. Урицкого". А внизу - размашистая подпись - В. Ульянов (Ленин). Еще ниже дата - 27 октября 1917 г., 2 часа дня.
Подвойский подождал, пока я немного приду в себя, и добавил:
"Товарищу Урицкому сейчас часто придется ездить во дворец Кшесинской. Там еще осталось много наших партийных документов, их надо перевезти в Смольный. А за Урицким враг особо следит - нужно беречь его. Владимир Ильич просил выделить товарища понадежней для сопровождения Урицкого. Вот я и посоветовал Владимиру Ильичу тебя, Февраль. Думаю, не подведешь".
Несмотря на охватившее меня волнение, я ответил Подвойскому как всегда, по-военному коротко: "Есть, т. Подвойский! Будет выполнено!"
Подвойский ушел, а я еще долго стоял у машины, рассматривая принесенную им записку, записку, написанную рукой Ильича. Это была узкая полоска желтоватой бумаги, оторванная немного наискось - очевидно, Ильич оторвал ее от какого-то листка бумаги, бывшего под рукой, уже находясь у подъезда Смольного, и тут же на ходу написал записку.
Подлинник. Автограф. РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 2. Д. 195. Л. 9 об. - 15 об.
- 1. Урицкий Моисей Соломонович (1873-1918) - советский партийный и государственный деятель, после октября 1917 г. комиссар Всероссийской комиссии по выборам в Учредительное собрание, с марта 1918 г. председатель Петроградской ЧК. Убит 30 августа 1918 г. Л. Каннегисером.
- 2. Почетное звание, учрежденное ЦИК и СНК СССР 17 июля 1927 г., предшествовавшее учреждению звания Героя Социалистического Труда. В 1928-1938 гг. Героями Труда стали 1014 отличившихся советских граждан.
- 3. Вручение орденов и грамот ВЦИК работникам бывшего автобоевого отряда им. Я.М. Свердлова // Известия. 1933. 27 апреля. С. 4.
- 4. Ряд важных подробностей жизненного пути Февралева еще требует документального подтверждения, в том числе рассказы о том, что он до войны был шофером у видных советских руководителей - в частности, у М.И. Калинина и А.С. Енукидзе. Точно установлено, что он никогда не служил в кремлевском Гараже особого назначения, это обстоятельство существенно снижает вероятность службы у "больших вождей". Легендарна и версия о послевоенной работе Февралева водителем у Василия Сталина, которая присутствует в откровенно фальшивых "мемуарах" сына вождя, изданных в 2010-е гг. и якобы переведенных с китайского языка. Сталин В.И. "От отца не отрекаюсь!" Запрещенные мемуары сына вождя. М., 2017. Цит. по: https://litfond.net/r/143404?p_=91.
- 5. Гиль Степан Казимирович (1888-1966) - водитель В.И. Ленина с октября 1917 г.
- 6. Шатров Иван Иванович - доктор медицинских наук, профессор, многолетний директор НИИ эпидемиологии и микробиологии Минздрава, в 1926-1935 гг. работал в Лечебно-санитарном управлении Кремля. См. его личный архивный фонд: ГА РФ. Ф. 602.
- 7. Гиль С.К. Шесть лет с В.И. Лениным. Воспоминания личного шофера. М., 1957.
- 8. Подвойский Николай Иванович (1880-1948) - член бюро Военно-революционного комитета, один из главных организаторов штурма Зимнего. Антонов-Овсеенко Владимир Александрович (1883-1938) - секретарь Военно-революционного комитета, один из главных организаторов штурма Зимнего.
- 9. См. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.
- 10. Фотиева Лидия Александровна (1881-1975) - личный секретарь В.И. Ленина.