Современные школьники и студенты колледжей даже не представляют, как им повезло учиться в другой атмосфере, в которой уже нет той строгости, какая царила в образовательных заведениях XIX века. И дело не только в наказании ивовыми розгами. Могли и просто приложиться рукой по щеке, голове или оттаскать за волосы и надрать уши.
Если наказанию подлежало несколько школьников, то они становились в круг, каждый брал соседа справа и слева за уши, и по команде учителя начиналось дружное пригибание голов вовнутрь круга. Это наказание продолжалось до тех пор, пока с учеников не начинал лить пот - тогда по знаку учителя цепь размыкалась. Удивительно, что при этом никто не плакал громко, хотя у всех на глазах стояли слезы: ученики стыдились показать себя неженками.
Гимназии сильно отличались от земских школ, которые давали начальное образование даже малообеспеченным детям. Выбиться в гимназисты было задачей непростой. Туда могли попасть только те ученики, которые уже обладают необходимым набором знаний. Судя по количеству частных курсов, которые помогали подготовиться к поступлению в гимназию, вступительные экзамены были очень серьезными. Зато у выпускников появлялся потенциал для зачисления в университет.
Краеведы подчеркивают, что стоимость обучения в гимназии была довольно высокой, тогда как земские школы содержались на средства местного самоуправления. Различные благотворительные организации выступали спонсорами и давали возможность обучаться в гимназиях наиболее талантливым детям из бедных семей. Экзамены гимназисты сдавали каждый курс, относились при этом к ним без миндальничания. Жизнь учеников регламентировалась весьма строго, особенно в тех учебных заведениях, которые предполагали проживание в пансионе. Воспоминания из быта учеников Уральского Горного училища описаны исследователем Евгением Коротковым.
- В шесть часов поутру надзиратель, спавший всегда при учениках, звонком из коридора давал знать о том, что пора вставать, - цитирует бытописателя Анастасия Каримова. - Не слыхавших звонка, он, обходя кровати, осторожно будил. Каждый ученик, вставши, должен был привести свою койку в полный порядок и идти умываться. Те ученики, которые умылись и оделись в форму, застегнувшись на все пуговицы, выходили в коридор, где прогуливались в ожидании остальных.
В восемь часов являлся учитель, читались молитвы перед учением и до 11 часов занятие с перерывом на четверть часа при смене уроков и учителей. В 12 часов звонок приглашал в столовую, там для каждого воспитанника ставили прибор: три тарелки, нож, вилку, серебряную ложку и стакан. На столе стояли солидные графины с водой и квасом. Один из учеников по очереди читал предобеденную молитву, после которой все рассаживались группами за свои столы.
В очерках Короткова детально описывается обеденное меню учащихся: на первое предлагались щи или борщ, что чередовалось по расписанию, на второе блюдо подавалось жареное мясо с соусом или вареное с картофелем или морковью, на третье - разливательная ложка молока. По четвергам и воскресеньям бывали пирожки с кашей или осердьем, или с кислой капустой. В посты пища состояла из горошницы или "толстых щей" (из ячменной крупы), а в праздники полагалась уха, на второе - каша или жареный картофель и для третьего - квас, густой как сусло.
В час дня начинались работы в чертежном зале. Ученики готовили в это время разные рисунки для "записок", копии чертежей для будущей своей практики, или просто упражнялись в копировании, черчении и раскрашивании. С трех до пяти вечера шли занятия в классах с учителями. Между этими двумя уроками был перерыв. Окончание уроков возвещалось надзирателями из коридора колокольчиком. По окончании занятий ученики свободно шли в зал, где их ждал приготовленный "паужин" (так назывался прием пищи между обедом и ужином), состоявший из небольшого ломтика ржаного хлеба с солью для каждого, а для запивания предлагалась ключевая вода. Сам ужин состоял из супа без мяса и "размазни" гречневой каши с маслом, также подавался черный хлеб и квас.
Что касается обычных школ, краеведам удалось найти информацию о пяти таких заведениях, которые начали принимать учеников почти одновременно с основанием города: в 1724 году в Екатеринбурге начала действовать школа арифметики. Затем открыли словесную школу. С 1735 года появились немецкая, латинская и школа знаменования, где учили рисовать и чертить.
- В арифметическую школу переводились ученики словесной, которые уже освоили чтение и письмо. Для обучения азам математики в арифметическую школу приходили ученики школы знаменования, а также немецкой и латинской. По подсчетам Короткова, учащихся на 1737 год было немного: в Екатеринбурге учеников в словесной школе было 70, в арифметической - 47, в школе знаменования - 8, немецкой - 27. При Верх-Исетском заводе учеников было 10, при Нижне-Уктусском заводе учеников было 8. В двух последних заводах ученикам давали только начальное образование, далее дети могли перейти в школы при Екатеринбургском заводе, - продолжила рассказ Каримова.
Василий Татищев считается краеведами главным "мотором" образовательной системы. Он понимал, что устроить горнодобывающую и перерабатывающую промышленность без грамотных людей невозможно. Школы должны были давать и профессиональное образование: ученики на уроках набирались мастерства распознавать руды по внешнему виду и определять их внутреннее содержание, изучать механику, архитектуру - строительное искусство, знаменование и живопись, также учиться камнерезному и гранильному искусству, ремеслам - токарному, столярному и паяльному делу.
Сделать образование массовым, как мечтал Татищев, так и не удалось по ряду причин: во-первых, учеников, умеющих считать и писать, чаще всего забирали из школ на работу заводские конторы, они катастрофически нуждались в людях. Об образовании девочек речь не шла вообще, таких школ не было до 1789 года, когда было открыто малое народное училище, в котором двухгодичный курс обучения могли пройти дети обоих полов. Сказывалось на успехах учеников отсутствие учебных пособий: их доставляли гужевым транспортом, единичных экземпляров на всех детей их не хватало.
Во-вторых, не для всех предметов находились педагоги, а действующие мастера не всегда умели доходчиво объяснить ученикам, что и как делается. Кстати, скромные стипендии выплачивались умникам, начиная с 24 июня 1721 года. Историки отмечают, что в основном на это пособие могли рассчитывать дети-сироты и малоимущие школьники, но выплачивалась она не регулярно.
- Сиротам и детям бедных родителей Татищев велел выплачивать по 0,5 пуда ржаной муки в месяц и по одному рублю в год на платье. Эта сумма и круг тех, кто мог ее получать, менялась с годами. Уже в 1726 году Геннин повелел тем ученикам, отцы которых получают меньше 30 рублей в год, давать на платье по два рубля в год, да провианту по 1,5 пуда в месяц, - привела примеры стипендий Каримова.
Школам того времени постоянно требовался сильный покровитель, чтобы нанимать учителей, закупать учебные пособия, "выбивать" финансирование, следить за соблюдением графика теоретического и практического обучения. После перевода Татищева из Екатеринбурга долгие десятилетия по этим вопросам никому не удавалось достичь заметных успехов.
Кстати, знатоки истории Екатеринбурга отмечают, что студенты имели возможность честным трудом заработать себе на пропитание. Их выручали освоенные ремесла - помимо начального образования многие учебные заведения старались дать азы портняжного, сапожного, переплетного, белошвейного и прачечного дела. Например, в Екатеринбурге в конце XIX - начале XX века действовало несколько заведений, которые давали ремесленное образование. Речь идет, в том числе, о Нуровском приюте, который изначально был рассчитан на 30 детей, постепенно их количество увеличилось вдвое. А затем приют стал круглосуточным. В настоящее время на месте бывшего приюта находится здание Уральского геологического музея.
- Девочки-воспитанницы обшивали своих однокашников и даже выполняли работы на заказ. Кроме того, при приюте работала кулинарная школа, которая даже частично приносила доход приюту, предлагая желающим относительно недорогие обеды. Правда, кулинарная школа, как и все учебные заведения, закрывалась на лето, - дополнила Каримова.
Еще одно заведение, давшее образование и будущую профессию девушкам из бедных семей открыла Мария Алексеева в 1899 году, которую многие знают как гражданскую жену Мамина-Сибиряка. Ученицы обучались рукоделию (вязанию, шитью), кулинарному искусству, прачечному делу, росписи по дереву, фарфору, шелку, огородничеству и садоводству.