Когда же родился "Авиамарш"?
Авторы песни - Павел Герман и Юлий Хайт - жили и работали в Киеве. Первый, сочинивший стихи, сотрудничал в Бюро украинской печати. Второй, написавший музыку, учился на юридическом факультете университета. Их уже знали как соавторов нескольких романсов и песен. Так что, по-видимому, не случайно именно к ним поступил "социальный заказ" от командования Юго-Западного фронта. Его бойцы в июне 1920 года освободили Киев от белополяков. Наступающим войскам требовалось прикрытие с воздуха. Тогда на базе нескольких старых, оставшихся еще с дореволюционных времен, в панике брошенных врагом аэропланов было решено сформировать авиаотряд.
Германа и Хайта привезли на аэродром, находившийся под Киевом, и предложили сложить песню для летчиков. Надо было обладать большой фантазией и, главное, верой в будущее, чтобы, наблюдая, как советские авиаторы управляются еще дореволюционными "фарманами", "ньюпорами" и "моранами", представить себе могучий пролетарский воздушный флот. Эту мечту и выразила песня, сочиненная молодыми поэтом и композитором буквально на следующий день.
Первое публичное исполнение "Авиамарша" состоялось летом 1920 года на железнодорожном агитпункте Киевского вокзала, скорее всего, в середине июля, поскольку именно тогда британский министр иностранных дел лорд Керзон направил Советскому правительству ноту с требованием немедленно остановить наступление Красной армии, заключить перемирие с Польшей и Врангелем. Этот ультиматум английского лорда отозвался в песне соответствующими строчками:
- И верьте нам: на всякий ультиматум
- Воздушный флот сумеет дать ответ.
Исполняли "Авиамарш" перед красноармейцами, отправлявшимися на фронт, сами авторы. Песня понравилась. Ее требовали повторить. Наградой для обоих стал красноармейский паек - время было голодное.
Вскоре песня вышла отдельной листовкой, а в 1921 году была выпущена "Укриздатом" в переложении для голоса и фортепиано.
В 1923 году в ответ на очередную ноту зарвавшегося лорда, содержавшую прямую угрозу военной интервенции против нашей страны, родилось всенародное движение за формирование авиаэскадрильи, которую так и назвали - "Ультиматум". Было создано Общество друзей Воздушного флота, организовавшее сбор денежных средств на строительство авиационных предприятий и самолетов. Газетные страницы тех лет пестрели призывами: "Трудовой народ - строй Воздушный флот!", "Пролетарий - на самолет!", "Даешь мотор!". Авторы "Авиамарша" откликнулись на это движение тем, что решили посвятить свою песню Обществу друзей Воздушного флота, что и нашло отражение во всех ее последующих изданиях.
"Авиамарш" подхватили и запели в Германии
К середине 1920-х годов песню знали не только в нашей стране, но и за рубежом. Она стала одной из популярнейших и любимых в Германии, о чем свидетельствуют многочисленные упоминания о ней и публикации слов и музыки "Авиамарша" в газетах, журналах и песенных сборниках.
В архиве композитора Хайта сохранилась страница газеты "Арбайтер Иллюстриртэ Цайтунг" за 1929 год с мелодией и словами "Авиамарша" в немецком переводе. В примечании говорится, что песня перепечатана из сборника песен "Я - юный пионер", выпущенного издательством "Молодая гвардия" в Берлине.
Об исполнении "Авиамарша" участниками 200-тысячной демонстрации пролетариев Берлина 4 мая 1930 года сообщала "Правда". "Рожденный в годы гражданской войны, - писала об "Авиамарше" 27 января 1931 года "Рабочая газета", он стал излюбленной песней нашей молодежи, наших пролетарских демонстраций, не говоря уже о тех, для кого он непосредственно написан, - о наших воздухофлотцах.
И не только в СССР. Революционные демонстрации за рубежом шествуют под звуки того же боевого "Марша авиаторов". В Берлине полицейские Цергибеля и Зеверинга избивают за пение этого марша дубинками. Безработные, направляющиеся ко дворцу рейхстага под звуки этой песни, арестовываются. Никто в империалистическом Берлине не сомневается в том, что "Марш авиаторов" есть подлинно революционный, массовый, зовущий к борьбе марш…"
Как видим, "Авиамарш" был хорошо известен в Германии задолго до прихода там к власти фашистов.
В августе 1933 года, как бы закрепляя признание бесспорных достоинств этого произведения, приказом Реввоенсовета СССР песня "Все выше" была объявлена маршем Военно-Воздушных Сил РККА. Так был положен конец всем наскокам на эту прекрасную песню, которая до сегодняшнего дня остается единственным маршем одного из родов войск наших Вооруженных Сил, утвержденным официальным приказом.
На этом можно было бы и поставить точку в рассказе о биографии марша. Но остается невыясненным вопрос: откуда берет свое начало версия о его якобы немецком происхождении?
"Сперли фашисты мотив нашей прекрасной песни…"
Нацисты, пришедшие к власти в Германии в 1933 году, использовали многое из ритуалов и традиций пролетариата, приспосабливая это к нуждам и задачам своего движения. Свою партию они на первых порах называли национал-социалистической рабочей, знамя у них тоже было красное, только с белым кругом и черной свастикой посередине. Неудивительно, что они позаимствовали и популярную среди немецких рабочих советскую песню, к мелодии которой сочинили свои слова.
Более того, вариантов песен, в основе которых лежала мелодия "Авиамарша", судя по всему, было несколько. После рассказа об истории "Авиамарша" в передаче "Песня далекая и близкая" в январе 1981 года получил письмо от рижанина Д. С. Шатца:
"Хочу поделиться с вами одним забавным фактом. В начале 30-х годов в моей коллекции граммофонных пластинок была и одна немецкая, наигранная духовым оркестром. Как сегодня, вижу перед собой ее синюю этикетку с надписью "Дойче флигермарш", а в скобках "Хайт". Надо понимать как "немецкий летный марш" с музыкой Хайта.
А мелодия-то нашего "Все выше и выше"…
Тогда же пришло письмо из Ахтырки Сумской области, от ветерана Великой Отечественной Ю. Ф. Рудя. "В годы войны, - рассказывал он, - 14-летним подростком, как и тысячи советских людей, оказавшихся на территории, оккупированной врагом, я был угнан на каторжные работы в Германию. Попал в так называемый "рабочий лагерь" при алюминиевом заводе "Лаутаверк" возле города Зофтенборг.
Всего довелось испытать. Подробностей лучше не надо. Пусть дети наши никогда не испытают такого ужаса и издевательств. Правда, после Сталинграда немцев как подменили. Режим смягчился. Они даже стали заигрывать с советскими гражданами. Понемногу выпускали нас в заводской поселок и даже организовали нечто вроде самодеятельности.
Вот я подошел к тому, что заставило написать вам это письмо. А дело все в песне "Все выше", про которую шла речь в вашей передаче. Мало кто знает, наверное, что мотив этой нашей песни был использован в марше фашистских "Люфтваффе" в годы войны. Да, товарищи, это так. И не удивляйтесь этому. Слова мои могут подтвердить многие из тех, кто, как и я, в годы войны оказался в фашистском плену.
Сперли фашисты мотив нашей прекрасной песни, перекроили ее на свой лад и, что самое главное, - очень любили ее слушать в исполнении нашего струнного оркестра, чем доставляли нам, лагерным пацанам, большое удовольствие. Мы-то, вчерашние пионеры, знали, чей это марш. Жаль, что нельзя было спеть эту гордую песню хором, ведь тогда бы все открылось, и нашим музыкантам была бы беда - за пение советских песен в лагере не жаловали. А песня эта помогала нам выжить в том аду, чувствовать себя советскими людьми…"
Злоключения автора "Авиамарша"
Композитор Юлий Хайт в 1951 году по ложному доносу был арестован и осужден. Я не знаком пока с материалами и обвинительным заключением по его делу. Могу только предположить, что история с трансформацией песни "Все выше" в нацистский марш, по-видимому, сыграла здесь главную и решающую роль. Исполнение "Авиамарша" и других произведений репрессированного композитора было запрещено, их записи размагничены или "положены на полку". В сборниках оркестровых партитур фамилия Хайта была закрашена черной краской или тушью.
Но через пять лет композитор был освобожден и реабилитирован.
В его архиве сохранилась копия справки, выданной после освобождения из заключения Главной военной прокуратурой за № 2/5.9123.51. "Выдана гр. Хайт Юлию - Илье Абрамовичу, 1897 года рождения, уроженцу г. Киева в том, что уголовное дело, по которому он был осужден в 1951 году постановлением Главной военной прокуратуры от 8 сентября 1956 года, прекращено на основании ст. 20, п. "б" УПК РСФСР, т. е. за недоказанностью предъявленного ему обвинения. Зам. Главного военного прокурора, полковник юстиции Д. Терехов".
О произведениях Хайта, подвергшихся запрету, после освобождения и реабилитации их автора вспомнили не сразу. Исключение - "Авиамарш", вновь широко зазвучавший в 1960-е годы, с началом полетов в космос. Другие его сочинения (а среди них - популярные в былые годы романсы, песни, оркестровые произведения) не звучат и доныне.
Собирая материал о жизни Хайта, я познакомился с его племянницей. Завязалась переписка с Аллой Борисовной Лумельской.
Ее фрагментами мне и хочется завершить рассказ о композиторе и его знаменитом марше.
"Я всего лишь любящая племянница…"
"Дядю я помню с того самого времени, как помню себя. Моя жизнь с первых дней связана с ним, с его заботой обо мне. Когда я родилась, дядя с тетей жили уже в Москве, а я с родителями в Киеве, но он неустанно заботился о маленьком человечке, приходившемся ему племянницей. Он задаривал меня подарками, хотя тогда его достатки оставляли желать лучшего. Все - от первой книжки, купленной впрок, до игрушек, одежды и обуви - приходило из Москвы. Конечно же, все это могли покупать и покупали мне родители, но и дядя почему-то считал своим долгом делать это на протяжении всей своей жизни.
Насколько я помню, работа у дяди всегда была на первом плане. Из-за нее он забывал о своем сильно пошатнувшемся после ссылки здоровье. Он писал моей матери: "Несмотря на то, что Музфонд обеспечил меня путевкой в Сочи, я не могу этим воспользоваться, так как перед праздником много работы и дел. А поскольку после уже будет холодно, то я решил в этом году не ехать лечиться". А лечение ему было необходимо, т. к. у него началась Паркинсонова болезнь и многие другие недуги. Несмотря на них, он очень много трудился. И не только перед праздниками.
Уже больной и сильно постаревший, несмотря на работу, с которой ему стало трудно справляться, он все же был таким же добрым, обязательным, отзывчивым и исполнительным.
Признаюсь, я бессовестно пользовалась этим. Сейчас со слезами читаю его письма, в которых он вместо того, чтобы отчитать нахалку за ее идиотские просьбы, дает подробный отчет: "Мои многодневные поиски черной туши для ресниц - безуспешны. Я обошел два десятка магазинов парфюмерии и мосторгов, но черной туши нигде нет, а только синяя и коричневая. На всякий случай купил по одной коробке каждой. Если это тебя устроит - сообщи, я куплю и пришлю еще. Если же можешь потерпеть, я буду неизменно продолжать поиски и, как только появится черная, куплю и пришлю".
Я могла бы приводить без конца примеры его исключительных человеческих качеств. Считаю, что главными его качествами были доброта и умение любить. Летние каникулы я обычно проводила в Москве и Малаховке. Если задерживалась до середины августа, то обязательно вдвоем с дядей отправлялась в Тушино на праздник Воздушного флота. Дядю всегда приглашали на него. Мы выходили пораньше, чтобы не толкаться в транспорте, и уходили всегда последними… Мы всегда находились в толпе, так как дядя никогда не стремился на трибуну или сидячие места. Помню, что у нас потом еще долго болели ноги, так как приходилось очень долго стоять.
Одеты и тетя, и дядя были прилично, но скромно. Одно время даже слишком. Среди их друзей ходила загадка: "Зимой и летом - одним цветом". Отгадка: это Мария Николаевна Хайт в своем черном платье. Когда после ареста дяди в квартире был обыск, те, кто его производил, никак не могли поверить, что композитор может так скромно жить. Хотя были времена, когда дядя зарабатывал много, они никогда не стремились к роскоши. Деньги тратились на подарки многочисленным родственникам и друзьям, на отдых у моря, на приемы гостей… Так было до ареста, а после денег просто стало мало, так как тяжело больному человеку трудно было их зарабатывать.
Показательно было его поведение в период ссылки. Никогда никаких жалоб в письмах, даже намеков на них: "Я здоров, чувствую себя хорошо, бодр, энергичен, работаю успешно… Вновь призываю тебя (жену) быть экономнее в посылках… Прошу прислать мне мои старые галоши, если надо, почини их, а если они совсем худые - купи новые, а также две пары носков из имеющихся в моем отделении шкафа - чиненые… Вслед за посылкой прошу тебя отправить следующие ноты из моей нотной библиотеки…
Ноты мне необходимы для музыкальной работы".
Из писем этого периода видно, что дядя просит жену продать рояль и купить аккордеон, выслать ему для работы. Была ли исполнена его просьба относительно аккордеона - не знаю. Рояль тетя продала только после смерти дяди, так как не могла прожить на мизерную пенсию…"
На такой печальной ноте и закончу я рассказ о счастливой судьбе знаменитой песни и трагической - ее автора, заслуживающего, мне думается, иной участи и доброй памяти.