Все те же факторы были основой для принятия решений в 1944-1945 годах. Маршал А. М. Василевский вспоминал: "Восточно-прусскую группировку гитлеровцев нужно было разгромить во что бы то ни стало, ибо это освобождало армии 2-го Белорусского фронта для действий на основном направлении и снимало угрозу флангового удара из Восточной Пруссии по прорвавшимся на этом направлении советским войскам". Первая попытка штурма Восточной Пруссии была предпринята осенью 1944 года. В оперативных документах фронтов она проходила как "Первая Восточно-Прусская операция". Однако решительного успеха эти усилия не принесли.
Уже в конце ноября - начале декабря 1944 года последовали директивы Ставки ВГК на проведение новой операции. Замысел второй Восточно-Прусской операции заключался в том, чтобы отсечь группу армий "Центр" от остальных сил немецкой армии, прижать ее к морю, расчленить и уничтожить. Эта задача была возложена на 2-й и 3-й Белорусские фронты под командованием К. К. Рокоссовского и И. Д. Черняховского соответственно. Войска Рокоссовского согласно директиве Ставки должны были наступать в направлении Мариенбурга, к устью Вислы. Войска Черняховского - в общем направлении на Кенигсберг.
Любопытно, что еще на этапе планирования операции удар фронтов по сходящимся направлениям никак не предусматривался. Фактически задачей Рокоссовского было отрезать Восточную Пруссию от Германии, а Черняховского - сковывающим ударом не позволить немцам маневрировать по внутренним линиям, как в 1914 году.
Двум фронтам противостояла группа армий "Центр" (2-я, 4-я и 3-я танковые армии). Наиболее опасным противником была 3-я танковая армия под командованием Э. Рауса, занимавшая оборону в полосе 3-го Белорусского фронта. Этот военачальник австрийского происхождения сделал достаточно быструю карьеру в вермахте. К началу 1945 года он исповедовал тактику вывода войск с первой оборонительной линии из-под удара советской артиллерии. После этого предполагалось давать бой на второй линии обороны.
Приметой времени стало распределение немецкой бронетехники. В составе подвижного резерва 3-й танковой армии 5-й танковой дивизии было 106 танков и САУ. Однако одновременно в подчинении Рауса было 213 САУ "Штурмгешюц", распределенных по отдельным бригадам и противотанковым дивизионам пехотных дивизий. Схожая картина наблюдалась и в немецкой 2-й армии, противостоявшей ударной группировке 2-го Белорусского фронта. Парк бронетехники ее частей и соединений составляли 134 танка в двух самостоятельных соединениях и 149 САУ "Штурмгешюц" в боевых порядках пехоты. С одной стороны, танки и САУ нельзя было собрать в один кулак. С другой стороны, противотанковая оборона немецкой пехоты была существенно усилена.
Момент истины наступил за сутки до начала советского наступления. Раус впоследствии писал: "Данные радиоперехвата и сообщения ночных самолетов-разведчиков не оставляли сомнений, что большие колонны русских войск движутся к пунктам сосредоточения, артиллерийские батареи заняли свои позиции, а танковые части выдвинуты на исходные рубежи. Поэтому я решил 12 января в 20.00 передать кодовый приказ "Зимнее солнцестояние", согласно которому начиналось отступление. Эвакуация первых двух линий прошла тихо, и наши войска заняли боевые позиции". Окопы, на которые были нацелены орудия 3-го Белорусского фронта, опустели.
Однако неприятности начались еще до того, как загремела советская артподготовка. Немцы провели артиллерийскую контрподготовку. Это был один из немногих случаев контрподготовки за всю войну. Раус вспоминал: "Я немедленно отдал приказ артиллерии 3-й танковой армии в 05.30 открыть огонь, сосредоточив его на двух главных районах сбора советской пехоты". Советские источники подтверждают это событие. Командующий 11-й гвардейской армии К. Н. Галицкий вспоминал: "Слышу нарастающий гул частой артиллерийской стрельбы и грохот близких разрывов. Поглядел на циферблат - четвертый час. Неужели упредили?! Некоторые снаряды рвутся совсем близко. Это угадывается не только по звукам, но и по багровым вспышкам на серых волнах тумана". По оценке Галицкого, "в результате упреждающего огневого удара немцев части 72-го стрелкового корпуса 5-й армии понесли некоторые потери в районе Шилленингкена, Швиргаллена".
Однако это было лишь начало. Когда советская пехота поднялась в атаку, ее ждал неприятный сюрприз. В ходе боя было установлено, что немцы в первой траншее оставили только прикрытие (до трети сил), а главные силы в ночь на 13 января отошли во вторую траншею. Разведке не удалось вскрыть это, в результате чего главные усилия артиллерии были сосредоточены на первой траншее. Комиссия штаба 5-й армии, производившая проверку эффективности артиллерийского и минометного огня в период артиллерийской подготовки, установила, что прямые попадания в первой траншее приходились через 50-70 метров, а во второй траншее отмечались как исключение - из 14 целей, подлежавших разрушению (наблюдательные пункты, блиндажи), только четыре имели по одному прямому попаданию.
Несмотря на обескураживающее начало, Черняховский сумел справиться с возникшим кризисом. Командующему фронтом пришлось откорректировать направление и сроки ввода второго эшелона. Войска 3-го Белорусского фронта медленно, но верно продвигались к Кенигсбергу. 2-й Белорусский фронт наступал намного успешнее. Своевременным вводом в бой танковых и механизированных корпусов, а затем и 5-й гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова Рокоссовскому удалось нейтрализовать немецкие резервы. В сущности, в Восточной Пруссии почти в точности повторилась ситуация операции "Багратион" лета 1944 года, когда немецкая 4-я армия оказалась под угрозой охвата с флангов. Она могла навсегда остаться в Мазурских болотах. Эта опасность отчётливо осознавалась немецким командованием. Руководство группы армий "Центр" бомбардировало верховное командование просьбами об отводе войск.
Начальник штаба группы армий "Центр" Гейдкемпер 20 января 1945 года писал в своем дневнике: "Ситуация, в которой 4-я армия удерживает свою выступающую вперед позицию, сейчас выглядит полным абсурдом. В 8.30 вечера шеф [командующий группой армий "Центр" Георг Рейнгардт] снова объяснял фюреру причины, которые делают отход 4-й армии настоятельной необходимостью".
Несмотря на настойчивые просьбы, в тот день отвод 4-й армии был запрещен. На следующий день просьбы Рейнгардта были отклонены уже не Гитлером, а Гудерианом. Только утром 22 января в ходе очередного разговора с Гитлером Рейнгардту удалось вырвать разрешение на отвод 4-й армии. Из уст фюрера, наконец прозвучали слова: "Я даю разрешение на отход…"
Однако ситуация лета 1944-го не была повторена. Если в ходе операции "Багратион" острия ударов двух фронтов сошлись под Минском, перехватив коммуникации 4-й армии, то в январе 1945 года немецкая 4-я армия избежала окружения. Целью операции было отсечение группы армий "Центр" от основных сил германской армии. Поэтому 5-я гвардейская танковая армия не повернула навстречу 3-му Белорусскому фронту, а устремилась к берегу Балтийского моря.
25 января подвижные соединения ударной группировки 2-го Белорусского фронта подошли к заливу Фриш-Гаф. Основные коммуникации группы армий "Центр" (3-я танковая армия, 4-я армия и ХХ армейский корпус 2-й армии) были перерезаны. Однако немцы сохранили возможность сообщаться со своими войсками, отошедшими за Вислу, морем - через Данцигскую бухту и по косе Фриш-Нерунг. Если бы 4-я армия была отрезана от моря и окружена в районе Мазурских озер, единственным средством снабжения могла стать авиация. Но в 1945 году снабжение по воздуху сколь-нибудь крупной группировки было для немцев уже совершенно непосильной задачей.
Кенигсбергская операцияС 26 января группа армий "Центр" была реорганизована в две группы: группу армий "Север" в составе 3-й танковой армии и 4-й армии и группу армий "Висла", в состав которой были включены соединения 2-й армии. Соответственно группа армий "Север" была переименована в группу армий "Курляндия". Отсечение Восточной Пруссии с любой точки зрения было поражением. Поэтому за ним последовало наказание. В тот же день 26 января отставку получили как командующий новоиспеченной группой армий "Север" Рейнгардт, так и его начальник штаба Гейдкемпер. Вскоре немецкая группировка была рассечена на три части: войска на Земландском полуострове, в районе Кенигсберга и южнее Кенигсберга (Хелингибейльский "котел").
Тем не менее похороны свежеиспеченной группы армий "Север" пока откладывались. Снабжение по морю обеспечило достаточно высокую устойчивость стиснутых на побережье германских войск. Более того, Кригсмарине (германский ВМФ) сохранял свою относительно высокую активность у побережья Восточной Пруссии. Дерзости, граничащей с наглостью, способствовала нелетная погода. Так, 9 февраля 1945 года тяжелые крейсера "Лютцов" и "Адмирал Шеер", эскортируемые эсминцами Z34, Z38 и миноносцами Т8, Т23, T28, T33, T35 и Т36, обстреливали советские позиции на Земландском полуострове. Ограниченное пространство, на котором были стиснуты прижатые к морю немецкие части, позволяло использовать одни и те же корабли на разных направлениях. 9 и 10 февраля "Адмирал Шеер", Z34, Т23, T28 и T36 также подпирали огнем оборону остатков 4-й армии в Хелингибейльском "котле".
Не следует думать, что Балтийский флот не пытался влиять на обстановку. Однако потери подводных лодок в 1941-1942 годах и отсутствие полноценного их строительства в блокадном Ленинграде существенно ограничили возможности советского ВМФ.
Что мог противопоставить советский флот германским надводным кораблям? 22 января из Ханко вышла подводная лодка Л-3 (капитан 3-го ранга В. К. Коновалов). 31 января она получила приказ занять позицию у мыса Брюстерорт, откуда корабли противника с 29 января обстреливали советские войска. Подвижность подводных лодок тех лет оставляла желать лучшего. В новый район Л-3 вышла только 2 февраля, уже после успешного пробивания коридора между Кенигсбергом и Земландом. На следующий день лодка обнаружила "Адмирал Шеер" в охранении миноносца. Однако выйти на него в атаку не позволили малые глубины. Коновалов решил поставить мины на вероятном пути отхода кораблей противника, но из минной трубы вышли лишь две мины. 4 февраля были обнаружены миноносцы T28, Т35 и Т36, которые вели огонь по берегу. Л-3 атаковала их, но выпущенные торпеды прошли мимо цели. Поскольку торпеды были израсходованы, подводная лодка направилась на базу.
Справедливости ради нужно сказать, что не все участники обстрелов с моря смогли остаться безнаказанными. Плавбатарея "SAT 15" ("Полярис") была пущена на дно штурмовиками и бомбардировщиками в ходе налета 5 февраля. Авиацией в Пиллау были потоплены подводная лодка, сторожевик и ряд мелких кораблей. А хорошо теперь известная подводная лодка С-13 капитана 3-го ранга А. И. Маринеско как раз 30 января успешно атаковала "Вильгельм Густлов". Конечно, возможно более полезной была бы атака "Адмирала Шеера" в районе Пиллау, но уж так сложилась судьба. Внимание советского ВМФ было рассеяно между Данцигом, Пиллау и Лиепаей (основным портом снабжения группы армий "Курляндия").
При всей внешней схожести ситуации с летом 1944 года и белорусским "балконом" имелись и существенные различия. Если в "Багратионе" авиация сыграла одну из ключевых ролей, в Восточной Пруссии ее потенциал в полной мере реализовать не удалось. В силу неблагоприятных метеорологических условий в первые дни прорыва наша авиация почти не действовала. Всего с 13 по 16 января авиация обоих фронтов вместо намеченных 22 600 самолето-вылетов произвела всего 6 900. Плохие метеорологические условия значительно снизили эффективность огня артиллерии. В период преследования, с 19 по 26 января, возможности авиации использовались лишь на 12,5 процента. Разгрома с воздуха, который пережили отходящие немецкие колонны в ходе "Багратиона", не повторилось.
В 1945 году советские войска часто обходили и окружали очаги сопротивления. Сообразно принятой немцами тактике они становились изолированными "фестунгами" (крепостями). Однако расчет на быстрый разгром этих разрозненных группировок не оправдался. В отличие от лета 1944 года "крепости" держались неделями, а то и месяцами. Штурм окруженных гарнизонов часто затягивался, приковывая к себе значительное количество войск. Таких "крепостей" в 1945 году было немало - Познань, Бреслау, Торн и другие.
В сущности, в Восточной Пруссии этот сценарий повторился в увеличенном масштабе. Она была отрезана мощным ударом 2-го Белорусского фронта, но надолго сохранила боеспособность. Ликвидация остатков группы армий "Север" затянулась до апреля 1945-го. Только подготовка к ликвидации крупного Хелингибейльского "котла" заняла 20 дней, операция началась 13 марта, уже после гибели Черняховского 18 февраля.
Генерал Иван ЧерняховскийОднако помимо причин тактического характера причиной длительной борьбы за Восточную Пруссию был целый ряд оперативных и стратегических просчетов советского командования. Во-первых, в ходе прорыва тактической зоны обороны противника и развития преследования советским войскам не удалось окружить и уничтожить отдельные группировки 2-й, 4-й и 3-й танковых армий противника. Ни в районе Тильзита, ни в районе Инстербурга, ни в районе Мазурских озер не было сколь-нибудь крупных "котлов". Более того, окружения даже не были предусмотрены имевшимися к началу операции планами советского командования. В них был сделан акцент на отсечение главных сил противника в Восточной Пруссии от Померании.
Нацеленный на Кенигсберг 3-й Белорусский фронт фактически выполнял задачу сковывания немецких резервов. Это было своего рода наследием опыта неудачи 1914 года. "Реннекампф"-Черняховский избавлял от контрударов "Самсонова"-Рокоссовского. Никакого маневрирования по внутренним линиям в 1945 году в отличие от 1914-го действительно не наблюдалось. Однако у такой стратегии, не предусматривающей удар по сходящимся направлениям, был один существенный недостаток. Главным силам группы армий "Центр" удалось отойти на Земландский полуостров, в район Кенигсберга и в Хайльсбергский укрепленный район (Хейлингибейльский "котел").
Во-вторых, группировки врага, изолированные с суши, не были прочно блокированы советским флотом с моря. Вследствие этого войска противника непрерывно получали из Германии боеприпасы, горючее и другие предметы снабжения. В обратном направлении шел поток раненых и беженцев, что повышало моральный дух запертых в Восточной Пруссии войск. Они, по крайней мере на время, получили осмысленную цель своих действий. Известную роль в затяжной борьбе сыграло также и то обстоятельство, что группировки противника, действовавшие на Земландском полуострове, в Кенигсберге и в Хейлингибейльском "котле", могли длительное время сообщаться между собой по шоссе, проходившему вдоль залива Фриш-Гаф. Это также было следствием сравнительно низкой активности Балтийского флота, позволявшей противнику поддерживать контрудары потрепанных частей корабельной артиллерией.
В-третьих, в ходе затянувшегося прорыва тактической зоны обороны противника и действий в оперативной глубине войска обоих фронтов понесли крупные потери в людях и боевой технике. Так, например, с выходом советских войск на подступы к Кенигсбергу средняя численность стрелковых дивизий в 5-й армии не превышала 2700 человек, во 2-й гвардейской армии 2500, в 48-й армии 3500. К началу марта каждая из дивизий этих армий потеряла от 43 до 58 процентов своего личного состава.
Не лучшим было положение и с боевой техникой. Например, в 48-й армии танков и самоходно-артиллерийских установок к началу операции было 127, в 5-й гвардейской танковой армии - 345. В начале февраля в 48-й армии осталось в строю только 85 боевых машин, а в 5-й гвардейской танковой армии - 155. К тому же большая часть танкового парка частей и соединений фронтов к 10 февраля полностью израсходовала свои моторесурсы, либо они были практически на исходе.
В целом успешный штурм Восточной Пруссии довольно дорого обошелся Красной армии. Так, в период с 13 января по 10 февраля санитарные потери 3-го Белорусского фронта составили 22 процента от списочной численности личного состава фронта, а среднесуточные потери достигали 0,76 процента. Для сравнения: в "Багратионе" среднесуточные потери 3-го Белорусского фронта не превышали 0,4 процента. Наибольшие потери имели 5-я армия (44%) и 28-я армия (37%).
В ходе дальнейших боевых действий потери оставались такими же большими. Потери 2-го Белорусского фронта с 14 января по 10 февраля составили 15,4 процента от списочного состава фронта, а среднесуточные потери достигали 0,55 процента. Наибольшие потери понесли 3-я, 48-я, 65-я и 70-я армии (от 19,5 до 24,3%). Всего же за 103 дня борьбы за Восточную Пруссию, с 13 января по 25 апреля 1945 года, потери советских войск составили 584 778 человек, в том числе 126 464 безвозвратных потерь.
Падение Кенигсберга: редкие снимкиВысоки были также потери бронетехники. Например, 3-й Белорусский фронт за время с 13 января по 29 марта безвозвратно потерял 1189 танков и САУ, или свыше 93 процентов наличия боевых машин к началу операции. 5-я гвардейская танковая армия 2-го Белорусского фронта с 17 января по 1 марта потеряла безвозвратно около 60 процентов боевых машин.
Вместе с тем Восточно-Прусскую операцию ни в коей мере нельзя отнести к успехам, достигнутым "заваливанием трупами". Основным инструментом сокрушения противника стала техника, в первую очередь артиллерия. В какой-то мере это компенсировало низкую активность авиации. Маршал Василевский особо отметил это в своих воспоминаниях: "Замечу попутно, что Восточно-Прусская операция по расходу боеприпасов вообще не имела себе равных среди всех операций в истории войн. Два фронта получили 13,3 млн снарядов и мин, 620 млн патронов, 2,2 млн ручных гранат. Только за 13-14 января войска 3-го Белорусского фронта израсходовали более 1000 вагонов основных номенклатур боеприпасов, а войска 2-го Белорусского лишь за 14 января - свыше 950 вагонов. Всего же оба фронта израсходовали более 15 тысяч вагонов боеприпасов". Другой вопрос, что в условиях Второй мировой артиллерия не решала исход сражения, а лишь создавала условия для последующего боя пехоты.
В целом Восточная Пруссия стала гигантским "фестунгом", пожалуй, самым большим в истории Второй мировой войны. Будучи окружена и отрезана от сухопутного сообщения с остальной Германией, она тем не менее длительное время держалась в изоляции, приковывая к себе достаточно крупные силы Красной армии. Но крепость была все-таки обречена…