Он обладал репутацией выдающегося литературного деятеля, которая была подкреплена большими тиражами его книг и упрочена высокими государственными наградами. Самым первым из числа советских писателей он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, опередив даже живого классика Михаила Шолохова. Только у него, да у Леонида Ильича Брежнева имелись две самые престижные советские премии - Международная Ленинская "За укрепление мира между народами" и Ленинская премия по литературе.
"К 1976 году (год 80-летия поэта) 162 книги Тихонова издавались 395 раз на русском языке и на языках народов СССР: азербайджанском, белорусском, грузинском, молдавском, казахском, узбекском, эстонском, хакасском, якутском, а также на иностранных: английском, французском, немецком, польском, испанском, чешском, хинди, бенгали, греческом, румынском, сербскохорватском и других - всего на пятидесяти одном языке, помимо русского"1.
И было бы странно, если бы в автобиографии поэт - в соответствии с канонами эстетики социалистического реализма - не посчитал нужным подчеркнуть предопределенность собственной судьбы:
"Теперь, оглядываясь на свою жизнь, я вижу, что есть какая-то фантастическая закономерность развития моего характера в условиях бурной эпохи войн и революций"2.
Великая архивная революция обнародовала документы, неопровержимо свидетельствующие, что официальная биография Тихонова - это миф, ибо у одного из корифеев советской литературы имелись свои тщательно спрятанные скелеты в шкафу, связанные с его происхождением и службой в белой армии. Среди обитателей советского олимпа Тихонов не был одинок. Недавно выявленные архивные материалы убедительно доказывают, что у белых служили будущие маршалы Говоров и Малиновский, что родной отец шестикратного лауреата Сталинской премии поэта и писателя Константина Симонова был генерал-майором Русской императорской армии, а мать происходила из рода князей Оболенских.
Эти примеры, число которых может быть умножено, доказывают лишь одно: в трагические годы Русской смуты деление на "красных" и "белых" нередко носило условный характер, а сам выбор лагеря не был предопределен никакими закономерностями. На излете жизни знаменитый поэт Русского зарубежья Георгий Иванов прекрасно сказал о фундаментальной роли случая в собственной жизни и в жизни людей своего поколения:
- Красный флаг или трехцветный?
- Божья воля или рок?
- Не ответит безответный
- Предрассветный ветерок.
Но как бы Тихонов ни мифологизировал собственную биографию, достоверно известно, что в конце 1920 года он очутился в Петрограде и оказался в лагере красных, которому до самой смерти уже никогда не изменял.
Книга Георгия Иванова "Петербургские зимы" позволяет посмотреть на резкий поворот в жизни Николая Тихонова сквозь призму истории эмоций, объясняя, почему бывший белый офицер не устрашился появиться в красном Петрограде.
"Говорят, тонущий в последнюю минуту забывает страх, перестает задыхаться. Ему вдруг становится легко, свободно, блаженно. И, теряя сознание, он идет на дно, улыбаясь.
К 1920-му году Петербург тонул уже почти блаженно.
Голода боялись, пока он не установился "всерьез и надолго". Тогда его перестали замечать. Перестали замечать и расстрелы.
- Ну, как вы дошли вчера, после балета?..
- Ничего, спасибо. Шубы не сняли. Пришлось, впрочем, померзнуть с полчаса на дворе. Был обыск в восьмом номере. Пока не кончили, - не пускали на лестницу.
- Взяли кого-нибудь?
- Молодого Перфильева и еще студента какого-то, у них ночевал.
- Расстреляют, должно быть?
- Должно быть...
И не по бессердечию беседуют так спокойно, а по привычке. Да и шансы равны - сегодня студента, завтра вас".
Да, в 1920 году Тихонов, забыв страх, появился в Петрограде. Отваги и мужества фронтовику было не занимать. Шансы - уцелеть или погибнуть, - действительно, были равны. Повезло - он вытянул счастливый билет. Но прошлое навсегда осталось с ним. Лишь через год после смерти поэта были опубликованы строки, сокровенный смысл которых не был понят комментатором:
- Как в лабиринте, сам в себе бродил,
- Слепым во мраке шел и спотыкался,
- И прошлого я тени находил,
- И сам от них в тени теней спасался3.
Власть была осведомлена о компромате на Тихонова. Летом 1938 года секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Андреевич Андреев представил генсеку Сталину докладную записку о планировавшемся награждении орденами группы советских писателей. В связи с этим биографии будущих орденоносцев, включая Тихонова, были подвергнуты тщательной проверке. Андреев знал о расстановке сил на вершине политической власти. Формально главой НКВД до ноября 1938 года оставался Николай Иванович Ежов, однако реальные рычаги управления уже находились в руках Лаврентия Павловича Берии, только что назначенного 1-м заместителем наркома внутренних дел. Именно с ним, а не с "кровавым карликом" Ежовым опытный аппаратчик Андреев решил согласовать кандидатуры.
О результатах рассмотрения сообщил Сталину:
"В распоряжении НКВД имеются компрометирующие в той или иной степени материалы на следующих писателей (далее следовало перечисление 31 фамилии, Тихонов был в этом списке пятнадцатым. - Авт.) ...
Просмотрев совместно с тов. Берия эти материалы, считаю, что (указаны пять фамилий из числа перечисленных, но Тихонова среди них нет. - Авт.) должны быть отведены из списка к награждению, как по характеру компрометирующего материала, так и потому, что за последние годы их вес в советской литературе был совершенно незначительным. ... Необходимо отметить, что ничего нового, неизвестного до этого ЦК ВКП(б), эти материалы не дают.
Советские писатели и композиторы у себя домаЧто касается остальных кандидатур к награждению, компрометируемых в той или иной степени материалами НКВД, считаю, что они могут быть награждены, имея в виду их значение и работу в советской литературе"4.
31 января 1939 года за "выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы" Тихонов был отмечен высшей наградой Советского Союза - орденом Ленина. "Красный граф" Алексей Николаевич Толстой, о котором было сказано, что компрометирующие его материалы "заслуживают внимания", получил лишь самый младший советский орден "Знак Почета", в просторечии именуемый "Веселые ребята".
Орден Ленина стал своеобразной охранной грамотой Тихонова. Это был его второй счастливый билет. Но сам "скульптор слов", как однажды назвали поэта, о скелетах в шкафу не только помнил всю жизнь, но время от времени в неявной для массового читателя форме отважно упоминал в своих стихах, "нить Будущего к Прошлому прижав!"5.
За десять лет до смерти он опубликовал свое оправдание перед Вечностью:
- Наш век пройдет. Откроются архивы,
- И всё, что было скрыто до сих пор,
- Все тайные истории извивы
- Покажут миру славу и позор.
- Богов иных тогда померкнут лики,
- И обнажится всякая беда,
- Но то, что было истинно великим,
- Останется великим навсегда6.
- 1. Шошин В.А. Поэт романтического подвига // Тихонов Н.С. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1981. С. 41 (Библиотека поэта).
- 2. Тихонов Н.С. Вместо предисловия (Автобиография) // Тихонов Н.С. Стихотворения и поэмы. С. 47.
- 3. Тихонов Н.С. Стихотворения и поэмы. С. 518.
- 4. Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б)-ВКП(б), ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917-1953. М.: МФД, 1999. С. 413-414.
- 5. Тихонов Н.С. Стихотворения и поэмы. С. 515.
- 6. Там же. С. 452.