Как и где одевались советские модницы: "New Look" от районного ателье и выкройки из "Работницы"

"От кутюр" по-хрущёвски

К середине 1950-х годов система высокой моды в СССР уже имела почти двадцатилетнюю традицию. В 1934 году в Москве появился первый в стране Дом моделей одежды на Кузнецком мосту. Его возглавила близкая родственница и ученица знаменитой Надежды Ламановой модельер Н. Макарова. До 1941 года Дом моделей издавал собственный журнал. Но, конечно, это было сугубо столичное, элитарное и единственное такого рода учреждение в стране. До Великой Отечественной войны Дома моделей не было даже в Ленинграде. Правда, модницы бывшей столицы Российской империи в конце 1930-х годов всё же получили возможность приобщиться к образцам высокой моды, благодаря первому в СССР ателье-магазину по изготовлению трикотажной одежды. Располагалось оно на Невском проспекте, 12, и в историю города вошло под неофициальным названием "Смерть мужьям". Газета "Ленинградская правда" 9 июня 1934 года писала: "Сегодня на пр. 25 Октября открывается дамский универмаг. В этом магазине от всех граждан будут свободно приниматься индивидуальные заказы на верхнее платье, костюмы, пижамы, халаты, бельё, блузы. Все изделия будут изготовляться из высококачественных материалов. При заказе уплачивается 60% стоимости". Ателье в первую очередь обслуживало семьи крупных партийных и советских работников и актёрскую элиту. В "Смерть мужьям" специально приезжали москвички Алла Тарасова, Клавдия Шульженко, Любовь Орлова, Фаина Раневская, Елена Гоголева¹. Хорошими портными славилось и закрытое ателье, созданное в 1938 году Ленинградским отделением Литфонда СССР².

После окончания войны власть попыталась приобщить к высокой моде более широкие слои городского населения СССР. Уже в 1945 году модельеры Московского дома моделей спроектировали около тысячи образцов одежды, которые должны были внедряться в производство. Вскоре Московский дом моделей был преобразован в Центральный, а затем - в 1948-1949 годах - в Общесоюзный (ОДМ). Тираж издаваемого им "Журнала мод", возобновлённого в 1948 году, вырос до 22 тысяч экземпляров. В 1949 году модельеры ОДМ разработали уже 2,5 тысячи моделей, а в 1950-м - почти 3 тысячи³. Предполагалось, что швейные фабрики и ателье будут шить свои изделия, руководствуясь идеями местных Домов моделей. После этого и в других городах страны стали создавать учреждения, призванные формировать вкусы и стиль одежды населения. В конце 1940-х годов открылись Рижский, Таллинский, Киевский дома моделей.

Советские модельеры делали первые и робкие шаги в разработке новых тенденций в одежде. Большинство моделей первых послевоенных лет не поспевали за развитием мировой высокой моды. Неудивительно, что почти до самой "оттепели" даже самые заядлые модницы донашивали наряды в стиле конца 1930-х - начала 1940-х годов, пришедшем из освобождённой от фашизма Европы. Характерной деталью женской одежды того времени были большие подкладные плечи, именовавшиеся в среде портных "котлетами", а сам силуэт на профессиональном языке назывался геометрическим. Он формировался из жёстких фигур - прямоугольника при конструировании пальто, квадрата в костюме и двух повёрнутых вершинами друг к другу треугольников в платье.

Лишь с началом "оттепели" советские модельеры начали активно осваивать стиль "New Look", созданный Кристианом Диором и царивший в мире с 1947 года. Для него были характерны мягкие линии, широкие, довольно длинные юбки, рукава-кимоно.

Советские женщины после прошедших в крупных городах СССР в 1956-1957 годах фестивалей французского и итальянского кино жаждали подражать тогдашним кинодивам - прелестной Николь Курсель, обольстительной Сильване Пампанини,элегантной Симоне Синьоре, роскошной Джине Лоллобриджиде, зажигательной Лолите Торрес, одетым в стиле "New Look". Женственная ньюлуковская линия - маленькая головка, удлинённые платья с широкой пышной юбкой, осиная талия, подчёркнутая поясом, - начала господствоватьв официальной советской моде. Достаточно вспомнить сценические костюмы Людмилы Гурченко в "Карнавальной ночи".

"New Look" пришёлся по вкусу и власти. Очевидная "буржуазность" этого стиля - даже в послевоенной Франции длинные и широкие диоровские платья считались проявлением расточительности и даже аполитичности - во внимание не принималась. Модельеры рекомендовали женщинам разнообразные платья в "клешёном стиле", требующие нижних юбок. Летом 1957 года журнал "Работница" предложил своим читательницам в качестве бесплатного приложения выкройку нижней юбки: в советских магазинах её купить было невозможно.

Пышность, воздушность, роскошь в женской одежде стали своеобразной данью представлениям о красоте, характерным для эпохи позднего сталинизма. Следует заметить, что в архитектуре отказ от сталинского гламура произошёл значительно раньше. 4 ноября 1955 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве". Пилястры и колонны, башенки и фигурные карнизы объявлялись "несоответствующими линии КПСС и Советского правительства в архитектурно-строительном деле, направленном, прежде всего, на удовлетворение нужд широких масс трудящихся"⁴.

В женской одежде своеобразная десталинизация начала разворачиваться лишь на рубеже 1950-1960-х годов. Впрочем, и в мировой моде уже преобладала тенденция к упрощению форм одежд. Стиль на Западе определяла великая Коко Шанель. Юбки и свитера, комплекты-"двойки" (джемпер с короткими рукавами и жакет из той же пряжи с длинным рукавом), прямые или плиссированные юбки, платья рубашечного покроя - всё удобное, простое, лаконичное.Эти демократичные вещи вполне отвечали идуху перемен в СССР при Хрущёве.

В феврале 1959 года в Москве в Министерстве лёгкой промышленности прошло совещание, обсудившее направления моделирования на 1960 год. Решено было отказаться от громоздких деталей в женской одежде и излишней пышности, нарушавшей естественные пропорции⁵. Теперь за симпатии к "New Look" те, кто должны были формировать принципы советской высокой моды, вполне могли получить взыскание. Советские идеологические структуры наконец осознали явно буржуазный характер ньюлуковской моды. На Х Международном конгрессе моды стран социализма летом 1959 года было принято специальное коммюнике, в котором подчёркивалась необходимость стремиться "к сохранению естественных пропорций фигуры, простоте формы" женского платья⁶.

В начале 1960-х годов официальная школа моделирования в СССР, сосредоточенная в Домах моделей, декларировала такие принципы создания костюма, как "лаконизм решения, чёткие пропорции,плавные линии"⁷. Это отвечало общемировым тенденциям высокой моды и было одобрено советскими властными и идеологическими структурами. Исполком Ленгорсовета, например, утверждая в конце января 1962 года положение о Художественном совете при Управлении швейной промышленности, рекомендовал оценивать новые модели одежды не только "с точки зрения использования их в условиях советской действительности, но и с учётом развития международной моды"⁸. Загадочная "кузькина мать" получала шанс приобщиться к стилю мадам Шанель. Высокая советская мода во многом обрела западные черты.

Дефиле в эпоху космоса и кукурузы

Однако "вестернизация" моды в СССР была не единственным последствием политики "великого десятилетия". В контексте глобальной хрущёвской идеи передачи общественности многих государственных функций в начале 1960-х годов в художественные советы Домов моделей стали включать представителей предприятий и учреждений. Так, в Ленинграде в просмотрах и обсуждениях моделей женской и детской одежды официально принимал участие редактор газеты "Смена" И. П. Лисочкин.

"Оттепель" смягчила взгляды власти на модные журналы. Периодические издания, информирующие о новинках одежды, в Советском Союзе существовали уже в 1920- 1940-х годах. К их числу относятся "Ателье", первый и единственный номер которого вышел в 1923 году; "Журнал для женщин", издававшийся в середине 1920-х; "Искусство одеваться" - специальное приложение к "Красной панораме" (1928-1930); "Журнал мод", сначала Московского, затем Общесоюзного дома моделей. Но чтение советской женщиной такой печатной продукции всё же считалось делом недостойным. Даже в начале хрущёвских реформ, судя по материалам советских сатирических изданий, в первую очередь журнала "Крокодил", девушка, читающая журнал мод, - типаж сугубо карикатурный. Однако уже на рубеже 1950-1960-х годов этот идеологический стереотип отходит на задний план. Теперь и в СССР можно купить зарубежные модные журналы: польский "Кобета и жиче", болгарский "Божур" и другие. В 1956 году в киосках "Союзпечати" появился журнал "Америка", издаваемый тиражом 500 тысяч экземпляров.

Разрастались и издания местных Домов моделей. В 1959 году ЛДМ выпустил 14 альбомов моды тиражом 400 тысяч экземпляров, а в 1961-м - уже вдвое больше⁹. Большой популярностью среди женщин пользовался "Силуэт", с 1958 года издаваемый Таллинским домом моделей.

Приобщать женщин к веяньям моды становится делом, как тогда выражались, большой государственной важности. В знаковом литературном произведении эпохи "великого десятилетия" - повести Василия Аксёнова "Коллеги" (1959) - один из героев, молодой врач Саша Зеленин, в клубе небольшого прионежского посёлка устаивает импровизированный показ через проектор чешских мод. Забавное, но правдивое по сути советское дефиле можно увидеть и в фильме Василия Шукшина "Живёт такой парень" (1964). Организаторы показа моделей всячески стремятся подчеркнуть высокое социальное назначение советской моды: "Это Маша-птичница. Её маленькие пушистые друзья сразу узнают её в этом простом красивом платьице… Она учится заочно в сельскохозяйственном техникуме. На переднике с левой стороны предусмотрен карман, куда Маша кладёт книжку"¹⁰. Одновременно демонстрируется вечернее маленькое чёрное платье и пляжный ансамбль.

Сеансы показов модной одежды устраивались в крупных магазинах вроде московского ГУМа и ленинградского Пассажа. Ленинградские модельеры, на модные дефиле которых ходило в среднем около 50 тысяч человек в год, заявляли на одном из заседаний в ЛДМ: "Значительное количество ленинградцев одето безвкусно, плохо. Наша пропаганда не является массовой"¹¹. Для массовой пропаганды моды решено было выделить специальный демонстрационный зал, а главное, расширить штат манекенщиц.

В годы хрущёвских реформ изменился и облик советских моделей. Из манекенщиц 1940-1950-х годов наибольшей известностью пользовались Тамара Моисева и Мария Брунова, бывшая балерина. Тип их красоты был отражением представлений о прекрасном времени пышных нарядов в стиле "New Look". На рубеже 1950-1960-х годов популярными стали ленинградка Мила Романовская, москвички Лариса Егорова и Регина Збарская. В Таллинском доме моделей подрабатывала на подиуме будущая киноактриса Лариса Лужина. Спортивная деловитость пришла на смену помпезной представительности не только в одежде, но и в общепризнанных ориентирах женской привлекательности. Конечно, советская высокая мода отставала от западных образцов. Отечественные манекенщицы ещё отдалённо напоминали знаменитую Твигги - "лицо и тело" от кутюр 1960-х годов, а мини-юбка - главный ориентир этой моды - была впервые показана в коллекции ОДМ в 1967-м, на шесть лет позже, чем в Европе. Но в целом одобренные властью советские дефиле всё больше и больше проникались духом раскованности и лаконичности, что соответствовало общецивилизационным процессам - росту образования, занятости женщин в производственной сфере, внедрению достижений химии и техники в быт. Однако не только высокая мода в эпоху хрущёвских реформ стала объектом внимания власти.

Ширпотреб и индпошив

К началу 1950-х возрождённая экономика западных стран почти полностью сумела восстановить индустриально-фабричное производство женской одежды. В СССР тоже существовали фабрики по производству женской одежды, однако ориентация советской экономической доктрины на приоритетное развитие тяжёлой индустрии не позволяла поднять швейную промышленность на должный уровень. Шили на советских фабриках плохо, и это было следствием технологического отставания: отсутствия научно разработанных лекал, современного машинного оборудования и т. д. Стоит вспомнить строки Осипа Мандельштама:

• "Я человек эпохи Москвошвея, смотрите,
• как на мне топорщится пиджак…"

Приобрести готовую одежду в магазине в середине 1950-х годов было очень непросто. Фабричное производство женской одежды являлось узким местом и без того слабо развивавшейся советской лёгкой промышленности. В Ленинграде, например, лишь к 1950 году удалось сшить столько же пальто, костюмов и платьев, сколько до войны. Кроме того, для хорошего промышленного шитья необходимо было переоснастить швейные фабрики. Выпускать достаточно сложные по фасону изделия поточным методом на плохом оборудовании было просто невозможно. В газете "Ленинградская правда" можно было прочитать такие строки: "В 94 магазинах (Ленинграда. - Н. Л.), торгующих швейными изделиями, много пальто, костюмов и платьев. Но охотников до них не так уж много. Пугает главным образом расцветка. Преобладают совсем невесенние, тёмные цвета. Нет в продаже модных, хорошо сшитых мужских и женских костюмов, демисезонных пальто из высококачественных тканей". В марте 1960 года Ленинградский горком КПСС вынужден был принять специальное постановление "О мерах по расширению ассортимента, улучшению качества швейных изделий на 1960-1961 гг.". В документе было указано на необходимость разрабатывать "модели одежды на три типа сложения"¹². Очевидно, до этого решения Управление швейной промышленности не догадывалось о том, что люди бывают атлетического, астенического и гиперстенического типа.

Швейная промышленность в условиях плановой экономики явно не справлялась с задачами снабжения населения модной одеждой. В то же время тканей в СССР уже в середине 1950-х годов выпускалось немало. "В универмаге "Пассаж", - писала "Ленинградская правда" в середине сентябре 1956 года, - имеются в продаже высококачественные шёлковые ткани ярких расцветок, различных рисунков. В большом выборе - утяжелённые ткани из натурального шёлка для выходных и вечерних платьев: креп-экстра, креп-флокс, креп-фай, креп-сатин, креп-флора и др. Ткани из натурального шёлка практичны и красивы". Желающие хорошо выглядеть женщины вынуждены были пользоваться услугами частных портных. В 1920-е годы их выручали официальные частники. С утверждением социалистического образа жизни число зарегистрированных частных портных уменьшилось. Однако почти каждая советская женщина и в послевоенное время периодически шила себе что-нибудь у тайной портнихи-надомницы. Эта ситуация в государстве, строящем коммунизм, выглядела достаточно абсурдной. Можно предположить, что власти, не надеясь на быструю перестройку принципов работы промышленности, попытались решить проблему одевания "кузькиных" матерей, жён и подруг с помощью расширения сети государственных пошивочных ателье.

Конечно, эти бытовые организации не были порождением хрущёвских реформ. В конце 1930-х годов в стране существовала сеть элитных, практически закрытых ателье. Но о широкой доступности услуг индивидуального пошива речи не шло. В 1954 году в Ленинграде действовало всего 24 таких предприятия, тогда как в 1941-м - 46. Не отвечало запросам населения и качество выполнения заказов в ателье индпошива. В 1954 году плановая комиссия Ленгорисполкома,обследовав трест "Ленинградодежда", выяснила следующее: "В связи с изменениями силуэта увеличились модели "Реглан", "Кимоно", солнцеобразный клёш и при их выполнении оказалось, что не все закройщики достаточно подготовлены". Не спасло и введение так называемого бригадного метода пошива, когда один человек пришивал только карманы, другой рукава, а третий отвечал за обработку швов. Автоматически перенесённый из поточного фабричного производства,этот метод оказался неприменимым к вещам, предназначенным для конкретных людей. Одно платье шили в среднем 8-12 человек. В результате резко выросло количество переделок¹³. Вспомним знаменитую райкинскую фразу: "К пуговицам претензии есть?".

Плановая комиссия Ленгорисполкома зафиксировала до боли знакомые всем советским людям явления, которые были постоянным объектом острот сатириков: ограниченное число заказов - ателье принимало четыре-пять вещей в день, запись на пошив одежды, безумно длинные сроки изготовления - минимум два месяца, взятки закройщиков.

Конечно, в больших городах - Москве, Ленинграде, Киеве, Риге, Таллине, Вильнюсе - были хорошие портные. В городе на Неве, например, в середине 1950-х годов славилось ателье в доме 53 на Садовой. Его директор М. Д. Кирсанова, отвечая на вопросы корреспондентов "Ленинградской правды", с достаточным основанием заявляла в августе 1955 года: "Мы имеем возможность предлагать нашим заказчикам только самые лучшие, новые фасоны одежды, которые будут рекомендованы Домом моделей к сезону следующего года. Значительно ускорился и срок изготовления заказов"¹⁴.

Для ускорения процесса одевания "кузькиных матерей" в самом начале хрущёвских реформ в крупных городах был использован метод пошива так называемых полуфабрикатов. В универмаги города фабрики поставляли предметы одежды не в окончательном готовом виде, а смётанными на "живую" нитку. Предполагалось, что после примерки можно будет подогнать пальто или костюм по фигуре. Доделкой купленной одежды занимались специальные бригады портных из системы промкооперации. Этот метод практиковали крупные пошивочные мастерские, в том числе ателье на Садовой, 53. Там заказчикам предлагали на выбор приготовленные к первой примерке вещи, которые в течение 5-10 дней доделывались с учётом пожеланий клиента. Попытки внедрения полуфабрикатного стиля в изготовлении одежды явились отражением общей тенденции автоматизации, механизации и стандартизации не только производства, о чём ЦК КПСС заявил на июльском пленуме 1955 года, но и повседневной жизни.

И всё же неповоротливая лёгкая промышленность и малочисленные пошивочные мастерские не успевали за естественной сменой времён года. Представители торговых организаций постоянно критиковали поставщиков за то, что "планирование выпуска швейных изделий по кварталам совершенно не соответствует заказанному ассортименту и сезонному спросу". Иными словами, летние вещи поступали в магазины только к концу сезона, а зимние - когда холода спадали.

Неудивительно, что официальная советская пропаганда в середине 1950-х годов иногда ещё пыталась внушить населению идею о ненужности обновления одежды. Вполне в духе властных представлений первых лет хрущёвских реформ были слова чешского модельера Й. Пучиковой: "Наши модели не должны подчиняться капризам буржуазных модельеров, создающих модели для горстки богачей и только на один сезон. Наша мода должна быть свежей, но её новые элементы не должны слишком резко отличаться от прежних, потому что наши женщины не будут, да и не хотят ежегодно менять свой гардероб"¹⁵.

В начале оттепели советским людям активно предлагалась идея бережливости в одежде, пропагандировались разнообразные способы переделки, перекройки, надвязывания. В этом случае приводились примеры не только из жизни граждан стран социализма. Экономии в представлении советских идеологических структур можно было поучиться и у людей из мира капитализма. Журнал "Работница" в 1956 году предложил своим читательницам статью "Выдумка, терпение, вкус. Как одеваются наши французские подруги". Ссылаясь на опыт француженок, журнал писал: "Достаточно умело подобрать какой-нибудь воротничок, шарфик, пуговки, чтобы ваше платье преобразилось. Это не требует больших затрат. Наденьте сегодня одну отделку, завтра другую, и вы всегда будете одеты по-новому. Комбинируйте свои наряды. Когда вы покупаете себе новую вещь, старайтесь, чтобы она подходила к тем, что у вас есть". Конечно, в полезности этих советов сомневаться не приходится. Однако для "Работницы" важным было подчеркнуть, что эта информация взята из "французского массового журнала "Ви увриер" ("Рабочая жизнь"), где трудящиеся женщины Франции охотно обмениваются своим опытом"¹⁶. Примеры переделки старых платьев "Работница" заимствовала и в английской коммунистической прессе.

Плановая экономика явно не могла справиться с задачей обеспечения женщин добротной и модной одеждой. Но, следуя идее построения коммунизма в СССР за двадцать лет, идеологическое руководство страны упорно старалось уничтожить проявления индивидуальной трудовой деятельности в сфере быта. В постановлении ЦК КПСС и Совета министров от 6 марта 1959 года указывалось: "Отставание в деле организации бытового обслуживания населения вынуждает трудящихся прибегать к услугам частных лиц, переплачивать им, чем наносится большой ущерб интересам населения и государства"¹⁷. Через три с небольшим года, в августе 1962 года, ЦК КПСС и Совет министров СССР вновь отмечали, что "неудовлетворительная организация обслуживания населения в существующей сети ателье, павильонов и мастерских вынуждает обращаться к услугам частных лиц"¹⁸.

Неудача с развёртыванием сети доступных ателье подвигла власти на своеобразное "огосударствление" традиционной женской бытовой практики - самостоятельного пошива необходимой и по возможности модной одежды. Это было своеобразное новшество хрущёвского времени. С середины 1950-х годов широкое распространение приобрела продажа готовых выкроек по стандартным размерам, которые издавались домами моделей. Журнал "Работница" систематически печатал различные материалы, помогавшие женщинам шить самостоятельно. Начали издаваться специальные пособия по кройке и шитью. В 1957 году вышла в свет книга "Домоводство", целью которой была "помощь женщинам в ведении домашнего хозяйства"¹⁹. Она включала объёмную (165 страниц) главу "Кройка и шитьё", в два раза превышавшую главу о приготовлении пищи, в шесть раз - главы о гигиене, воспитании детей и т. д.

С 1960 года в средних школах был введён специальный предмет для девочек "Домоводство", важное место в котором занимало обучение навыкам шитья. Одновременно власти стремились обеспечить население швейными машинками, бывшими в начале 1950-х годов большим дефицитом. Наладили производство первых советских электрических швейных машинок, но они поначалу казались очень дорогими - 120 рублей (в ценах 1961 года). Для сравнения: буханка чёрного хлеба стоила 12 копеек. С 1962 года по инициативе Министерства торговли РСФСР машинки стали продаваться в кредит²⁰.

Общая демократизация жизни в эпоху хрущёвских реформ, казалось бы, наконец уничтожила жёсткий идеологический контроль над внешним обликом советских женщин. Ему на смену пришла забота о благосостоянии не только элитного слоя передовиков производства, людей, приближенных к власти и ей угодных, а всего женского населения страны. К началу 1960-х годов поэты-шестидесятники уже почти убедили партийных и советских функционеров в том, что модно одетые граждане вполне способны совершать подвиги во имя идеи вообще и идеи коммунизма в частности. Интеллигенции стала вторить и официальная пресса. Знаковой можно считать статью под названием "Не по одёжке", напечатанную в журнале "Работница" в ноябре 1963 года: "Прошла молоденькая девушка - стройная фигурка, миловидное личико. Но одежда, одежда!.. Узкая юбочка выше колен, какая-то длинная, нелепая кофта: вот, наверное, пустышка, стиляга, без ума, без сердца. (Оказалось, отзывчивая, добрая девушка). Подходим к человеку с мещанской меркой - по одёжке. Не понравилась юбка, не понравилась причёска, и ну пошли судить-рядить: стиляга. А вот в душу заглянуть забудем"²¹.

Политические акценты в восхвалении или осуждении тех или иных поворотов моды в начале 1960-х годов проявлялись уже довольно редко. И всё же официальная советская женская мода, приблизившаяся за годы хрущёвских преобразований к западным стандартам, имела специфические черты. Во многом они были следствием реформ1950-1960-х годов, связанных с общемировыми тенденциями модернизации, а именно внедрением химии в жизнь, что выразилось в повальном увлечении синтетическими тканями, не требующими особого ухода, посильной стандартизации и механизации производственных процессов (пошив полуфабрикатов).

Любопытным явлением было и стремление передать в руки самих граждан (общественности) решение насущных вопросов повседневности (в данном случае - пошива одежды). Но яркой особенностью политики советской власти в сфере моды стало свойственное именно хрущёвскому времени приобщение широких масс населения, а не только элитных слоёв к гламурным бытовым практикам. В сфере жилищной политики это было предоставление пусть маленькой, но отдельной квартиры; в сфере отдыха - разрешение иметь всем желающим домики в садовых товариществах; в сфере одежды - доступ обычных женщин к системе во многом жалкого, но индивидуального пошива. "Кузькина мать" и иные кузькины родственники женского пола могли теперь в пятиметровой кухне хрущёвки и на шестисоточном дачном участке щеголять в туалетах, пошитых у советских кутюрье районного масштаба.

• _{1. Сараева-Бондарь А. М. Силуэты времени. СПб. 1993. С. 112.}
• _{2. Подробнее см.: Штейндерман Э. М. "Элитфонд". О деятельности ЛО ЛФ СССР в 1930-1950-е годы//Звезда. 2004. № 1.}
• _{3. Подробнее см.: Гронов Ю., Журавлёв С. Власть моды и Советская власть: История противостояния//Историк и художник. 2006. № 3. http://www.polit.ru/ research/2007/03/22/fashion.html}
• _{4. Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. Т. 4. М. 1958. С. 65.}
• _{5. ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 37. Д. 1810. Л. 272-273.}
• _{6. Работница. 1959. № 9. С. 32.}
• _{7. Одежда и быт. М. 1962. № 4. С. 1.}
• _{8. ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 41. Д. 279. Л. 47, 58.}
• _{9. Там же. Ф. 2071. Оп. 8. Д. 716. Л. 18.}
• _{10. Кожевников А. Ю. Большой словарь. Крылатые фразы отечественного кино. М. 2001. С. 438.}
• _{11. ЦГА СПб. Ф. 2071. Оп. 8. Д. 716. Л. 18.}
• _{12. Там же. Д. 715. Л. 85.}
• _{13. Там же. Ф. 2076. Оп. 7. Д. 175. Л. 24, 26.}
• _{14. Ленинградская правда. 1955. 21 августа.}
• _{15. Работница. 1955. № 10. С. 30.}
• _{16. Там же. 1956. № 7. С. 28, 29.}
• _{17. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. (1917-1967 гг.) Т. 4. 1953-1981 гг. М. 1966. С. 559-560.}
• _{18. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 10. М. 1986. С. 272.}
• _{19. Домоводство. М. 1957. С. 2.}
• _{20. Захарова Л. Советская мода 1950-60-х гг.: политика, экономика, повседневность//Теория моды. Одежда, тело, культура. Вып. 3. Весна 2007. С. 66.}
• _{21. Работница. 1963. № 11. С. 20.}