Этот процесс продолжил серию аналогичных судов над нацистами, которые проходили в те годы в разных регионах Советского Союза. В рамках Новгородского процесса на скамье подсудимых оказались 19 бывших военнослужащих вермахта, в том числе два генерала, восемь старших и четверо младших офицеров, четыре фельдфебеля и зондерфюрер.
Судили их за преступления, совершенные не только в Новгородской области, но и на территории Псковской, Великолукской и Ленинградской областей РСФСР, Полоцкой области БССР и Латвийской ССР.
"Как отмечает ученый, наибольшее внимание следствия было сосредоточено на Новгородской и Псковской земле, - сообщила пресс-служба НовГУ. - На Новгородском судебном процессе, как и на Ленинградском, прокурор в ходе допросов подсудимых специально уточнял число детей среди жертв".
По словам Дмитрия Асташкина, логику расстрелов детей нацисты оправдывали в основном выполнением приказов, не исполнить которые они якобы не могли. Ссылались и на то, что немцы сталкивались с трудностями при "определении партизан", потому, мол, гибли и дети.
С точки зрения обвинения, расстрелы детей доказывали очевидный для общества факт: нацисты вели политику полного уничтожения населения нашей страны. Но требовались юридические доказательства того, что карателям отдавали приказы о намеренном уничтожении детей.
"Некоторые специфические преступления, возможно, из-за спешки, не расследовались на процессе, - замечает Дмитрий Асташкин. - К ним относилось использование детей как доноров крови: известны случаи, когда насильно брали кровь у старорусских детей, а также в детском доме в поселке Вырица Ленинградской области".
Кроме того, по его словам, в рамках Новгородского процесса не расследовалось фактическое похищение немцами детей. По разным данным, в Германию немцы для последующей "германизации" вывезли от 50 000 до 200 000 детей с "арийской" внешностью, курировал проект лично рейхсфюрер Генрих Гиммлер.
Расследование же гибели детей от рук нацистов затрудняло то, что немцы старались скрыть следы своих чудовищных преступлений. Считается, что после освобождения удалось найти далеко не все братские могилы расстрелянных детей.
Здесь прокурорам очень помогали выжившие свидетели, всего в рамках Новгородского процесса их выступило 35 человек. Среди них оказался и несовершеннолетний: двенадцатилетний Анатолий Петров рассказал суду о расстреле немцами в деревне Большое Тресно Дновского района Ленинградской области. Его мать и брат были убиты, а самому мальчику удалось выжить, спрятавшись под телами погибших.
Исследователь отмечает и то, что обвиняемые под натиском доказательств вынужденно признавали факты геноцида и свое участие в нем. Особенно заметно это по допросу генерала Руппрехта.
"Уточняя обстоятельства, при которых проходили карательные экспедиции, государственный обвинитель выясняет, что Руппрехт, отдавая приказы, заведомо знал, что от карателей, в первую очередь, страдают мирные жители, - цитирует Асташкин материалы процесса. - Подсудимый вынужден признать, что артиллерии разрешалось стрелять по населенным пунктам, где находились лишь одни женщин, старики и дети".
Тем не менее, лишь 12 из 19 обвиняемых признали свою вину, да и то частично. Но их вина была доказана совокупностью собранных доказательств и показаниями свидетелей. Приговор огласили 18 декабря 1947 года, всех подсудимых признали виновными и приговорили к заключению в исправительно-трудовой лагерь на 25 лет каждого.