Для нас важно, что 2-3 апреля 1945 года 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты (соответственно Маршалы Советского Союза Георгий Жуков и Иван Конев) получили директивы на подготовку Берлинской операции, имеющей целью разгромить группировку вермахта в Бранденбурге и Саксонии и взять город Берлин.
Начать ее надлежало не позднее 16 апреля.
Фронты получили приказ, и речь пойдет о том, как они его выполняли и чего это им стоило.
Без изысков
Из директив Ставки Верховного главнокомандования (утверждавших, собственно, решения, предложенные фронтами) еще не вытекала та красивая в военном отношении операция, что изображена сейчас на картах.
Директивы отнюдь не содержали тех идей, которые приписывались потом замыслу операции в военно-исторических работах. (И которые действительно были реализованы - но уже в ходе операции.)
Еще не планировалось окружать ни часть берлинской группировки вермахта, ни тем более всю ее. Предусматривалось просто лобовое наступление 1-го Белорусского фронта на запад, на Берлин. И наступление 1-го Украинского южнее Берлина на запад - северо-запад. (Да, и на северо-запад. Но - без задачи соединиться с двумя армиями Жукова, которые должны были обойти Берлин с северо-запада.)
Правда, и Конев, и Генеральный штаб Красной армии уже тогда думали об ударе по Берлину и с юга - частью сил 1-го Украинского.
С возможностью такого решения молчаливо согласился и Сталин - лично проведя 1 апреля на карте разграничительную линию между фронтами Жукова и Конева только до города Люббен, что в 60 километрах юго-восточнее Берлина. Далее разгранлиния 1-й Украинский от Берлина уже не отсекала...
Уже потом Верховный прямо заявил: "Кто первый ворвется, тот пусть и берет Берлин"1.
Напролом!
Для 1-го Белорусского решение Жукова - Ставки означало идти по пути наибольшего сопротивления.
Да, удар с Кюстринского плацдарма на западном берегу реки Одер строго на запад был кратчайшим путем к столице рейха. Тут надо было пройти всего 60 километров.
Штурм БерлинаНо ведь и немцы понимали, что это самое опасное направление. И стянули сюда максимум сил и средств!
Именно на этом направлении - в силу чистой геометрии - число подготовленных ими оборонительных рубежей было максимальным. К трем рубежам 9-й армии (генерал пехоты Теодор Буссе) здесь добавлялись еще и восточные участки двух опоясывавших город кольцами рубежей обороны Берлина.
Итого - пять рубежей; в среднем - через каждые 12 километров.
На первом и втором - две, а то и три линии почти сплошных траншей. Плюс доты, дзоты, минные поля, проволочные заграждения...
Правда, сил на Кюстринском плацдарме Жуков сосредоточил во много раз больше, чем имел Буссе. На фронте в 44 километра развернулись четыре общевойсковые армии - 47-я (гвардии генерал-лейтенант Франц Перхорович), 3-я ударная (генерал-полковник Василий Кузнецов), 5-я ударная (генерал-лейтенант Николай Берзарин) и 8-я гвардейская (генерал-полковник Василий Чуйков). А в затылок им, на восточном берегу Одера, встали, чтобы войти в проделанный ими прорыв, две танковые армии - 1-я и 2-я гвардейские (соответственно генерал-полковники танковых войск Михаил Катуков и Семен Богданов).
"В кромешной тьме и удивительной тишине (при таком скоплении людей и техники) переправились на Одерский плацдарм. [...]
Утром после переправы мы удивляемся и восхищаемся количеством и разнообразием техники, находящейся под каждым деревом, под каждым кустом, в каждом лесочке" (бывший комсорг прожекторного батальона Виталия Бурмистрова)2.
На километр фронта на участках прорыва - около 250 орудий и минометов. И это без учета "катюш" и "андрюш" - реактивных минометов БМ-13 и БМ-31-12!3
Первый удар
Артподготовка в полосе 1-го Белорусского - начатая 16 апреля еще затемно, в 05.00 по московскому (в 03.00 по берлинскому) времени, - тоже поражала воображение.
"Я видел много за войну, но такого не видел. [...] Когда ночью бьют батареи - вспыхивают зарницы. В этот раз весь горизонт горел факелом" (бывший командир дивизиона реактивных минометов Игорь Косов)4.
"[...] Восточный край неба, насколько хватало глаз, был объят заревом" (бывший командир танка тяжелого танкового батальона СС Эрнст Штренг)5.
"Гул был настолько мощным, что разговаривать приходилось только криком во всю мощь горла и легких" (бывший комсорг стрелкового полка Николай Живов)6.
"Стоя рядом со стреляющей гаубицей, я видел откат ствола, но не слышал из-за сплошного рева выстрела" (бывший командир взвода батареи 122-мм гаубиц Владимир Линник)7.
...В 05.25 по Москве на КП фронта, в уже "синевато-бледное небо врезается вертикальный луч мощного прожектора" (бывший начальник оперативного отдела штаба 8-й гвардейской армии Илларион Толконюк)8.
По этому сигналу пошла вперед пехота - в первой цепи которой двигались танки-тральщики и самоходки СУ-76, а во второй - тяжелые танки ИС-2. И включились - чтобы, ослепив врага, помочь своим ворваться в немецкие траншеи - расставленные через каждые 200 метров зенитные прожектора.
"Уже рассветать начало, над горизонтом появилась красная полоска зари, и, заслоняя эту полоску, идут в мою сторону, в сторону линии фронта, сотни самолетов..." (бывший командир бомбардировочного авиаполка Виталий Гордиловский)9.
Это шли наносить удар по второму рубежу врага мощные бомбардировщики 18-й воздушной армии (Главный маршал авиации Александр Голованов) - Ил-4, В-25 ("Митчелл") и Ли-2.
Гладко было на бумаге...
Ослепить врага, впрочем, не получилось: не учли, что на первом рубеже немецкой обороны только что разорвались сотни тысяч снарядов.
"[...] Я увидел, как мощные пучки света уперлись в клубящуюся завесу гари, дыма и пыли, поднятую над позициями противника [...] Прожектора не могли пробить эту завесу" (бывший командующий 8-й гвардейской армией Василий Чуйков)10.
То же и в других армиях. Лучи прожекторов помогли лишь выдерживать направление движения - особенно танкистам (не имевшим еще приборов ночного видения).
Хуже было другое: артподготовку Жуков провел фактически впустую!
Главный ее удар пришелся по первому рубежу обороны - а его занимало, по существу, лишь усиленное боевое охранение11. После вспугнувшей их жуковской разведки боем 14-15 апреля немцы отвели свои основные силы на второй рубеж - проходивший по подножию (первая траншея) и гребню венчавших пойму Одера Зееловских высот.
"Проводить полную артподготовку по первому рубежу и прилегающей к нему тактической глубине не имело смысла" (из отчета штаба 5-й ударной армии)12...
В итоге, преодолев пойму, войска наткнулись на организованную оборону - прорыв которой надо было готовить заново. Перемещать артиллерию, разведывать цели, осуществлять их пристрелку, составлять график огня, увязывать на местности взаимодействие между артиллерией, саперами, пехотой и танками...
И это при том, что Зееловские высоты были серьезным препятствием уже сами по себе - возвышающиеся над поймой на 40-50 метров, с крутыми склонами, на которые мало где могли взобраться танки (да с трудом и пехота).
А на высотах - почти не пострадавшие от артподготовки и удара 18-й воздушной траншеи, доты, дзоты, вкопанные в землю по башню танки, поставленные на прямую наводку для огня по танкам 88-мм зенитки...
А за высотами - артиллерия, наблюдатели которой просматривают с высот всю долину Одера, оба берега...
Зееловский ад
Поначалу - по не изжитой и в 1945-м привычке - пытались взять высоты без должной подготовки, с ходу.
"Опять начался сильный обстрел, потом через полчаса пошли в наступление. Но пехота снова залегла, не могут взять и все. Снова подготовка, и опять до рассвета атакуем, но не можем взять, что бы мы ни делали" (бывший командир отделения мотострелков Василий Чепик)13.
"Первыми шли танки, мы их сопровождали. Ничего не могли сделать. [...] Там было танковое кладбище - большие потери" (бывший мотострелок Анатолий Хоняк)14.
Не смогли общевойсковые армии - Жуков бросил на высоты обе танковые! (Которые вообще-то должны были войти в подготовленный общевойсковыми прорыв - а не стачиваться в атаках на укрепленные позиции...)
Но в пойме Одера они не смогли даже развернуться в боевые порядки. Полая вода "затопила низины и луга; пашни, картофельные плантации превратились в топкую грязь. Магистральных дорог, идущих от Одера к Зееловским высотам, было мало. [...] Сверни чуть в сторону - и сразу окажешься в болоте" (Василий Чуйков)15.
А еще речки, ручьи, озерца, каналы - через все это надо было искать переправы... И весь день 16 апреля 1-я гвардейская танковая - вытянувшаяся в пойме колоннами по четырем дорогам - являла собой лишь громадную мишень!
"Все, кто высунулся вперед, моментально горел, потому что на высотах стоял целый артиллерийский корпус противника" (командующий 1-й гвардейской танковой армией Михаил Катуков)16...
"Я прошел от Зееловских высот до Бранденбургских ворот - самый кровавый свой путь за всю войну. [...] Два дня мы на этих высотах бились. Сержант, с моего взвода, лежит в воронке рядом и говорит мне, что так только в 1942 году под Ржевом людей гробили" (бывший командир стрелкового взвода Матвей Гершман)17.
Лишь в 19.30 Жуков приказал подготовить к утру 17 апреля наступление как следует. Но еще ночью, воспользовавшись темнотой, 47-я гвардейская стрелковая дивизия (гвардии генерал-майор Василий Шугаев) взобралась-таки на Зееловские высоты и захватила участок их гребня.
Капля камень точит - в проделанную брешь вошли и еще две из девяти дивизий армии Чуйкова. А используя их успех, взяли высоты и остальные.
Отреагировал на появление брешей и командарм 1-й гвардейской танковой. "У меня под Зееловом обход обозначился на правом фланге, и я взял на себя тяжелую ответственность: снял 11 гв. тк и 8 гв. мк (11-й гвардейский танковый и 8-й гвардейский механизированный корпуса. - Авт.), прикрылся истребительной (противотанковой. - Авт.) артиллерией, оставил две бригады у тов. Чуйкова, а ему сказал: "Я пошел, если удачно - за мной" (Михаил Катуков)18. И тоже прорвался через высоты.
Но это лишь вечером 17-го. Когда по плану операции танковые армии должны были уже ворваться в город Берлин...
Другие армии преодолели Зееловские высоты лишь 18 апреля.
Четыре рубежа Жукова
А за вторым рубежом были третий, четвертый, пятый. (А перед третьим, у городка Бацлов, - еще и промежуточный.) Пусть даже это были уже не сплошные линии траншей, а отдельные узлы сопротивления и опорные пункты...
"Постоянные атаки, за четыре первых дня без сна и отдыха мы продвинулись километров на 40, и это была сплошная полоса ожесточенного боя. Множество мертвых и раненых с обеих сторон" (бывший командир стрелковой роты Василий Худенко)19.
19-20 апреля войска Жукова преодолели третий рубеж - на высоте городов Мюнхеберг и Букков. Но на оперативный простор танковые армии не вышли и тут: водных и рукотворных преград, танковых засад и контратак хватало и между рубежами.
"Низины и овраги немцы завалили деревьями и привязали мины. И по этим завалам нужно было ехать. Перед Берлином много сосновых боров, и ехать по ним было невозможно" (бывший командир танкового взвода Георгий Панин)20.
"[...] Танки шли, с трудом маневрируя, искали обходные пути, дрались, нарывались на танки противника, на артиллерию, уходили, поворачивались, и т.д., и т.д." (командующий 2-й гвардейской танковой армией Семен Богданов)21.
В Берлинской операции "у меня погибло 8 тыс. танкистов, 4 командира бригад, 22 комбата, несколько командиров полков, две сотни танков" (командующий 1-й гвардейской танковой армией Михаил Катуков)22. И свыше половины этих потерь (из 232 сгоревших танков и самоходок - 12823) пришлись на путь от Одера до Берлина.
Только 20 апреля 2-я гвардейская танковая смогла ускорить темп продвижения и, с ходу прорвав четвертый рубеж - внешний рубеж обороны Берлина, - подойти к границам "Большого Берлина". Путь ей пробили 47-я и 3-я ударная - а рывок ее помог, в свою очередь, продвигаться и им.
"Пока полк и подразделения получали следующие задачи, вдруг загремело громкое "Ура!".
Сначала не все поняли. Затем разобрались. Оказывается, в 11 часов 20 апреля дивизион майора А.И. Зюкина дал первый залп по Берлину".
А затем "внезапно оборвались зеленые посадки по обеим сторонам дороги и показались первые дома Берлина" (бывший комсорг стрелкового полка Николай Живов)24...
А 21 апреля части 2-й гвардейской танковой, 3-й ударной и 47-й армий, преодолев берлинскую кольцевую автостраду, ворвались и в сам Берлин - в его северо-западные и северные пригороды.
"Перед нами лежал серо-черный полуразрушенный дымящийся город" (бывший комсорг отдельного тяжелого танкового полка прорыва Александр Богомолов)25.
Через Нейсе и Шпрее
Перед 1-м Украинским оборона врага (4-й танковой армии генерала танковых войск Фрица-Хуберта Грезера) была не такой мощной. Правда, первый ее рубеж проходил по берегу реки Нейсе (Ныса-Лужицка), но форсирование ее провели образцово.
Под конец начатой утром 16 апреля артподготовки пронесшиеся на бреющем над Нейсе штурмовики Ил-2 поставили дымовую завесу, и под ее прикрытием начала переправу ударная группировка Конева - 3-я и 5-я гвардейские и 13-я армии (соответственно генерал-полковники Василий Гордов, Алексей Жадов и Николай Пухов).
Передовые батальоны шли на лодках, таща за собой штурмовые мостики - закрепленные одним концом на восточном берегу. Как только другой конец закрепляли на западном, по мостикам начинала перебегать пехота; кое-где перешли (перетащив и пушки) вброд... А затем саперы навели понтонные мосты и паромные переправы.
По ним стали переправляться 3-я (генерал-полковник танковых войск Павел Рыбалко) и 4-я (генерал-полковник Дмитрий Лелюшенко) гвардейские танковые армии.
"На восточном берегу был размещен армейский духовой оркестр в составе 20 музыкантов". Он "играл военный марш (кажется, Турецкий марш). Эта музыка внушала нам смелость и отвагу. [...] Половина музыкантов упавшей миной были ранены, но оставшиеся продолжали играть марш" (бывший замкомандира танковой бригады Юрий Завадский)26.
Танковые армии вошли в прорыв, проделанный 13-й армией.
В горящие сосновые леса, подожженные снарядами, минами и авиабомбами.
"Трудно было дышать, кругом ничего не было видно. Танки двигались не по дорогам, а ломали деревья, пробивали себе просеки через лес. Ориентировались только по компасу. Кругом стоял оглушительный грохот, рвались разбросанные немцами снаряды, мины, патроны" (бывший замкомандира танкового корпуса Анатолий Швебиг)27.
А 17-го начались контратаки врага - такие, что в мотопехоте "в боевой строй приходилось вставать всем писарям, поварам, кладовщикам и телефонистам" (бывший мотострелок-автоматчик Павел Игнатенко)28.
Тем не менее 17 апреля 13-я и обе танковые армии прорвали второй оборонительный рубеж. А танкисты подошли к последнему, третьему - по реке Шпрее - и, не ожидая наводки мостов, стали переправляться по бродам.
На Берлин с юга
Вот там, на Шпрее, в ночь на 18 апреля они и получили приказ повернуть на север (Рыбалко) или еще круче довернуть на северо-запад (Лелюшенко). Чтобы выйти соответственно на южную и юго-западную окраины Берлина.
Обеспокоенный заминкой Жукова на Зееловских высотах, Сталин дал "добро" на это давно выношенное предложение Конева...
Панорама "Битва за Берлин"И танковые армии вырвались на оперативный простор! Западнее Шпрее оборонительных рубежей перед ними уже не было, а южнее Берлина - еще не было. А враг мог бросить навстречу лишь учебные, строительные, тыловые части.
...Танки и мотопехота проходили в сутки 40, 50, 60 километров! Даже через леса, речки, цепи озер, каналы, заболоченные низины, лесные завалы, минные заграждения и засады фаустников. При том, что "немцы даже малыми силами цеплялись за каждый поселок, возвышенность, перекресток дорог, шоссейную или железнодорожную насыпь, водные преграды [...]
Спали мы не более 3-4 часов в сутки. В Германии установилась теплая погода, поэтому мы засыпали недалеко от дороги, прямо на траве" (бывший командир мотострелкового взвода Евгений Бессонов)29...
Открытый правый фланг Рыбалко Конев прикрыл выдвинутой из второго эшелона фронта 28-й армией (генерал-лейтенант Александр Лучинский).
Только вечером 20 апреля 3-я гвардейская танковая наткнулась на Цоссенский укрепленный район - прикрывавший находившуюся в Цоссене ставку главного командования сухопутных войск вермахта (ОКХ). А сразу за ним - на внешний рубеж обороны Берлина.
Бои под Цоссеном продолжались весь день 21-го.
"Стрелял буквально каждый куст. Обезвреженные саперами противотанковые и противопехотные мины грудами высились на лесных дорогах и просеках. Сопротивление было поистине яростным" (бывший командир танковой бригады Василий Архипов)30.
Поэтому в Берлин армия Рыбалко ворвалась лишь 22 апреля - на сутки позже войск 1-го Белорусского.
Зато, соединившись 24-го в городе с армиями Катукова и Чуйкова, она окружила ту часть берлинской группировки, что оказалась между участками прорыва 1-го Белорусского и 1-го Украинского - между Франкфуртом и Губеном.
А 25 апреля армия Лелюшенко - вышедшая в район Потсдама и соединившаяся там с 47-й - замкнула кольцо и вокруг всей вообще берлинской группировки.
Но предстояло еще овладеть огромным городом Берлином.
- 1. Конев И.С. Записки командующего фронтом. М., 1985. С. 373-374; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 1-2. М., 1989. С. 228.
- 2. Бурмистрова В.П. Летчики называли нас лунатиками // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 4. М., 2004. С. 105.
- 3. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. Т. 5. М., 1963. С. 259.
- 4. Косов И.[С.], Новожилов И.[В.] Гром Победы // Победа - одна на всех. Сборник статей и интервью, опубликованных в научно-популярном журнале "Знание - сила". М., 2020. С. 336.
- 5. Цит. по: Шойфлер Х., Тике В. Марш на Берлин 1944-1945. М., 2005. С. 234.
- 6. Живов Н.Н. Солдат дал еще одну длинную очередь // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 3. М., 2003. С. 164.
- 7. Линник В.И. Бои за рейхстаг // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 6. М., 2005. С. 212.
- 8. Цит. по: Раткин В.[М.] Виталий Александрович Гордиловский (1909-1993) // Мир Авиации. 1995. N 1. С. 22.
- 9. Толконюк И.А. Раны заживают медленно. Записки штабного офицера. М., 2004. С. 483.
- 10. Чуйков В.И. От Сталинграда до Берлина. М., 1985. С. 608.
- 11. См.: Конев И.С., Конева Н.И. Без войны и на войне. М., 2022. С. 57.
- 12. Цит. по: Исаев А.В. Берлин 45-го. Сражение в логове зверя. М., 2020. С. 364.
- 13. Драбкин А.В. На войне как на войне. М., 2012. С. 414-415.
- 14. Там же. С. 611.
- 15. Чуйков В.И. Указ. соч. С. 604.
- 16. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4-5). М., 1995. С. 526.
- 17. Драбкин А.В. Указ. соч. С. 444-445.
- 18. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4-5). С. 526.
- 19. Худенко В.М. От Дальнего Востока на запад // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 6. М., 2005. С. 381-382.
- 20. Панин Г.Н. Редко танк возвращался с разведки // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 13. М., 2010. С. 259.
- 21. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15 (4-5). С. 531.
- 22. Там же. С. 527.
- 23. Сафир В.М. Генерал армии М.А. Гареев не приемлет факты и продолжает тиражировать мифы о Великой Отечественной войне // Военно-исторический архив. Вып. 10. М., 2000. С. 146.
- 24. Живов Н.Н. Указ. соч. С. 165.
- 25. Богомолов А.Ф. Я был послан в разведку // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 8. М., 2007. С. 64.
- 26. Завадский Ю.В. Встреча двух фронтов // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 3. М., 2003. С. 169.
- 27. Швебиг А.П. О ратной доблести, мужестве и отваге инженерно-технического состава и воинов-ремонтников // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 8. М., 2007. С. 608-609.
- 28. Игнатенко П.В. Юность в солдатской шинели // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 1. М., 2003. С. 167.
- 29. Бессонов Е.[И.] На Берлин! М., 2005. С. 229, 227.
- 30. Архипов В.С. Время танковых атак. М., 1981. С. 259.