Факты чудовищного голода в Архангельске были приведены в марте во время судебного процесса о геноциде советского народа. Архангельск назвали вторым после Ленинграда городом СССР по смертности от голода. Согласно данным историков, в наиболее тяжелые дни норма хлеба в Архангельске была почти в два раза ниже, чем в Ленинграде, и опускалась для неработающих до 75 граммов в сутки.
На продовольственный фронт "призывали" детей. Больше было некого - взрослые воевали или проводили в Архангельск конвои союзников.
Пока полторы сотни архангельских мальчишек плыли на судах за яйцами кайры, которые им предстояло собрать на птичьих базарах Новой Земли, на архангельский остров Соломбала со всей области начали свозить деревенских девчонок и пацанов - строить лодки для промысла рыбы.
По данным историка Руслана Давыдова, 24 июля 1943 года директор Архангельской судоверфи Андрей Батиевский отправил в Народный комиссариат рыбной промышленности срочную телеграмму с сообщением о прибытии 330 переселенцев. "Все разутые, без нательного белья, имеет место вшивость", - говорится в ней. Батиевский попросил Москву об отправке белья, обуви, теплых, вещей, спецодежды и постельных принадлежностей для новых учеников. "Положение угрожающее, без одежды охрана труда к работе не допускает", - говорится в телеграмме.
Отмечается также, что на Соломбальской судоверфи во время войны работали не только дети-шлюпочники, но и 15 детей-кузнецов. Подростки, достигшие призывного возраста, уходили на фронт.
Ветераны полярных конвоев в АрхангельскеСреди тех, кого привезли в Архангельск, была и Нина Дремова из деревни Дьяконово Вилегодского района. После войны она так и осталась жить в Соломбале, на верфи, в когда-то построенном для судостроителей деревянном доме. Вместе с дочкой она встретила у себя участников проекта "Ёла". Не так давно Нине Алексеевне исполнилось 99 лет.
- Как нас призвали на верфь? - вспоминает она. - Мобилизовали, как в армию. Я помню - 5 апреля 1943 года. Брали ребят пятнадцати, шестнадцати лет. Мне тогда было семнадцать, я ходила в пятый класс. Никого не спрашивали - учится, не учится, хочет, не хочет. Война, значит - надо. И все.
Специально для подростков в Соломбале подготовили общежитие. Шесть месяцев ФЗО - школы фабрично-заводского обучения - топор в руки - и работай!
- Первое время я приглядывалась, а потом сама начала киль тесать, доски прикладывать. Специальность у меня была - шлюпочник. В бригаде работали шестеро: по-мужски, тяжело. Пока четверо доски пригибали, двое их клепали, - вспоминает Нина Алексеевна. - Шпангоуты ставили. Топор, рубанок, гвозди - все это у меня горело в руках. А как иначе? Когда шпунтовый набой ставишь, приходилось еще и по полу ползать, чтобы причертить его, подтесать, чтобы все по-хорошему… А бакфанеру иной раз такую привезут, что ни топор, ни рубанок ее не берет. Недаром у меня руки сегодня болят.
Во время войны подростки шили на Соломальской верфи не только легонькие елы - практически все виды поморских судов.
- Строили шлюпки, для Соловков - дори (небольшие лодки с мелкой осадкой), карбаса делали, катера - я и фундамент под мотор укладывала сама. Все внаклонку, все тяжело. А начальник Лисицин тем временем приговаривает: "Надо работать так, чтобы кровь из носу шла!" Как-то раз мне даже стало плохо на катере, ребята в медпункт унесли, - рассказывает Нина Дремова.
Скидок на возраст подросткам никто не давал. Один выходной - воскресенье, а смена длилась по 12 часов.
- Придешь домой - света нет, холод, голод и тоска. А по дому, по родителям мы как скучали! Поплачем, песен попоем - и дальше. Хлеба давали по 400 грамм (как работающим). Позже директор выхлопотал еще по 200. Давали талоны на крупу, треску. Зарплату платили, хоть и немного. После войны открылся кооперативный магазин. В нем можно было купить и крупишки, и хлеба. Стало полегче, - вздыхает Нина Алексеевна. - А о Победе нам сообщил в общежитии дядя Саша Дурынин. Война кончилась! У нас был большой стол: мы все на него заскочили, и давай плясать от радости.
Парад Победы 24 июня 1945 годаС будущим мужем Нина Алексеевна тоже познакомилась на работе. И, конечно, он тоже строил суда: в Соломбале, на родине российского флота, на протяжении сотен лет это была главная специальность.
- В поселке у верфи был клуб, назывался "чудильник". Мы туда с мужем ходили танцевать. Детишки у нас пошли - трое родилось. За садик тоже, кстати, после войны платить нужно было. Займешь, получку отдашь и снова приходится занимать - надо было как-то выживать.
Натирая мозоли и с трудом добираясь вечером до койки, юные судостроители не ныли: работали на совесть. Вот и Нина Алексеевна вместе с коллегами по топору и рубанку неоднократно "висела на Доске Почета", была ударником коммунистического труда, а позже, набравшись опыта, помогала молодым:
- Мне давали учеников - я на верфи много ребят выучила. А как не учить? После войны пришел в новый цех начальник и удивился: "Что у вас женщины-то здесь делают?" А вот, женщины… Война нас все заставила делать!
Проект "Ёла" реализуется Товариществом поморского судостроения при поддержке Фонда президентских грантов совместно с Северным морским музеем, Северным (Арктическим) федеральным университетом и Российским военно-историческим обществом