Визитёры - левые эсеры Яков Блюмкин и Николай Андреев - предъявили послу бумаги, которые свидетельствовали о шпионской деятельности его "родственника" Роберта Мирбаха. Мирбах заметил, что с этим "родственником" он никогда не встречался и ему безразлична его судьба. Тогда Блюмкин, выхватив револьвер, открыл огонь. Мирбах бросился бежать. Андреев бросил вслед бомбу - не взорвалась. Тогда он выстрелил в Мирбаха, смертельно ранив. Блюмкин поднял неразорвавшуюся бомбу и снова бросил. Раздался взрыв.
Террористы выпрыгнули в разбитое взрывом окно, впопыхах оставив на столе удостоверение ВЧК, "Дело Роберта Мирбаха" и портфель с запасным взрывным устройством. Андреев был в машине через несколько секунд. Блюмкин же приземлился крайне неудачно - сломал ногу. Он с трудом карабкался через ограду, был ранен, но всё же добрался до машины. Шофёр дал газ, и чекистский "паккард" помчался в Трёхсвятительский переулок в штаб отряда ВЧК. Там Блюмкина остригли, сбрили бороду, переодели в красноармейскую форму и проводили в расположенный рядом лазарет. "Если мы ушли из посольства, то в этом виноват непредвиденный, иронический случай", - напишет позднее Блюмкин.
В 3 часа 15 минут граф Мирбах скончался. Ему было 47 лет... Кому и зачем понадобилась его смерть?
С кем "дружить"?
Причины убийства графа Мирбаха следует искать не только во внутриполитической ситуации в России в 1917-1918 годах, но и в развитии международных, в частности советско-германских, отношений. В 1918 году Германия, проигрывая Первую мировую войну на Западе, выигрывала её на Востоке - доказа тельством тому стал Брестский мир. Однако германская военно-политическая элита, с помощью Брестского мира поддерживая власть русских большевиков, неминуемо приближала революцию в своей стране. Большевики же, тяготясь "похабным", "грабительским" и "кабальным" миром с германскими империалистами, вынуждены были соблюдать его, так как судьба русской революции теперь зависела от германского кайзера, его военных и дипломатов.
Граф Мирбах стал заложником, с одной стороны, политики вынужденного партнёрства рейха с большевиками, с другой - поисков политических альтернатив правительству Ленина и поддержки антисоветских сил в России. Таким образом, послу приходилось проводить сразу две взаимоисключающих политических линии.
В немногочисленных источниках j пребывании графа Мирбаха в Советской России содержатся разные оценки его личности и деятельности. По воспоминаниям советника германского посольства в Москве доктора Густава Хильгера, Мирбах был весьма посредственным дипломатом; немецкие газеты называли его "аристократом старой школы", "феодалом" и "графом в стиле рококо". Однако кайзер Вильгельм II, рейхсканцлер Г. Гертлинг, статс-секретарь по иностранным делам Р. Кюльман деятельность германского посла в Москве оценивали высоко1.
Отчёт графа Мирбаха о беседе с Лениным 16 мая 1918 года - один из немногих документов, содержащий признание Лениным провала брестской политики2. При этом посол считал, что интересы Германии по-прежнему требуют её ориентации на ленинское правительство, так как те силы, которые, возможно, сменят большевиков, будут стремиться с помощью Антанты воссоединиться с территориями, отторгнутыми от России по Брестскому миру.
Через два дня после встречи с Лениным Мирбах в телеграмме в Берлин выражал озабоченность ситуацией в России и подчёркивал, что, по его оценке, потребуется разовая сумма в 40 млн марок, чтобы удержать Ленина у власти; 3 июня в телеграмме в имперское Министерство иностранных дел уточнял, что кроме разовой суммы необходимо ещё 3 млн марок ежемесячно.
Впрочем, и Кюльман, и Мирбах сомневались, что Ленин сможет удержаться у власти даже с помощью немецких денег.
На случай падения правительства Ленина барон предложил подстраховаться и заранее сформировать в России прогерманское антисоветское правительство.
25 июня 1918 года в последнем письме Кюльману Мирбах писал, что он не может "поставить большевизму благоприятного диагноза. Мы, несомненно, стоим у постели опасно больного человека... который обречён". Исходя из этого, посол предлагал заполнить "образовавшуюся пустоту" новыми "правительственными органами, которые мы будем держать на- готове и которые целиком и полностью будут состоять у нас на службе".
В качестве кандидата на роль главы нового прогерманского правительства России, которое должно прийти к власти после Ленина, Мирбах рассматривал лидера блока правых сил, бывшего министра земледелия во Временном правительстве октябриста Кривошеина.
Изменение позиции Германии и активизация контактов Мирбаха с антибольшевистскими силами не остались незамеченными в России.
Не случайно в возглавляемой левым коммунистом и противником Брестского мира Феликсом Дзержинским Всероссийской чрезвычайной комиссии было создано отделение контрразведки, нацеленное на работу против германского посольства. Отделение по борьбе с немецким шпионажем возглавил 19-летний Яков Блюмкин, фотографом этого отделения был Николай Андреев.
Дело племянника
На следствии Дзержинский отвечал, что "Блюмкин был принят в комиссию (ВЧК. - Б. Х.) по рекомендации ЦК левых эсеров для организации в контрреволюционном отделе (отделе по борьбе с контрреволюцией. - Б. Х.) контрразведки по шпионажу". Можно предположить, что это произошло в конце мая 1918 года3.
Блюмкину удалось под видом электрика внедрить в посольство своего сотрудника Якова Фишмана4. Так он получил план помещений и постов внутренней охраны посольства.
Теперь оставалось попасть внутрь.
Предлогом для встречи с графом Мирбахом стало сфабрикованное "дело" "австрийского военнопленного" Роберта Мирбаха, якобы племянника посла, которого чекисты обвиняли в шпионаже. Ни в австро-венгерской, ни в германской армиях обрусевший немец никогда не служил. Он был русским подданным, до своего ареста жил в Петрограде и работал в Смольном институте по хозяйственной части.
По воспоминаниям начальника отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК Мартина Лациса, "Блюмкин обнаружил большое стремление к расширению отделения по борьбе со шпионажем и не раз подавал в комиссию проекты". Однако единственное "дело", которым Блюмкин действительно занимался, было "дело Мирбаха-австрийского".
Блюмкин "целиком ушёл в это дело" и просиживал "над допросами свидетелей целые ночи". В результате скромный завхоз Смольного - Роберт Мирбах - превратился в австро-венгерского офицера, который якобы служил в 37-м пехотном полку армии императора Франца Иосифа, попал в русский плен и освободился после ратификации Брестского мирного договора. В ожидании отъезда на родину он снял комнату в одной из московских гостиниц, где жил до начала июня 1918 года, когда остановившаяся в той же гостинице шведская актриса Ландстрем неожиданно наложила на себя руки. Было ли это самоубийство подстроено чекистами или нет, судить трудно. ВЧК тем временем заявила, что Ландстрем покончила с собой в связи с её контрреволюционной деятельностью, и арестовала всех обитателей гостиницы. Среди них, дескать, оказался и "племянник германского посла".
Об аресте Роберта Мирбаха ВЧК незамедлительно сообщила датскому консульству, представлявшему в России интересы Австро-Венгрии. Консульство "пошло" чекистам навстречу, выдав документ, в котором утверждалось, что "арестованный офицер австро-венгерской армии граф Роберт Мирбах, согласно письменному сообщению Германского дипломатического представительства в Москве, в действительности состоит членом семьи, родственной германскому послу графу Мирбаху, поселившейся в Австрии".
Очевидно, в германском посольстве решили посчитать неведомого графа Роберта Мирбаха родственником германского посла в надежде, что это облегчит участь несчастного австрийского офицера и он будет немедленно освобождён.
Однако Роберт Мирбах освобождён не был: "дело племянника" легло в основу досье против германского посольства и посла лично. Основной уликой в руках Блюмкина стал документ, якобы подписанный Робертом Мирбахом:
"Обязательство. Я, нижеподписавшийся, венгерский подданный, военнопленный офицер австрийской армии Роберт Мирбах, обязуюсь добровольно, по личному желанию доставить Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией секретные сведения о Германии и о Германском посольстве в России. Всё написанное здесь подтверждаю и добровольно буду исполнять. Граф Роберт Мирбах".
О том, что "обязательство Роберта Мирбаха" - документ сомнительной достоверности, говорит его вид: текст написан на русском языке одним почерком (очевидно, рукой Блюмкина), а последнее предложение на русском и немецком (с ошибками) и подписи по-русски и по-немецки - другим почерком5.
Сфабриковав одно дело, Блюмкин напечатал на бланке ВЧК удостоверение: "Всероссийская чрезвычайная комиссия уполномочивает её члена Якова Блюмкина и представителя Революционного трибунала Николая Андреева войти в переговоры с господином Германским послом в Российской Республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу. Председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии: Ф. Дзержинский. Секретарь: Ксенофонтов".
Это удостоверение вместе с папкой под названием "Дело Роберта Мирбаха" Андреев и Блюмкин оставили в немецком посольстве. После покушения документы стали главными уликами.
Главный свидетель
По показаниям Дзержинского, его подпись на удостоверении была подделана и он к убийству германского посла не причастен. Однако новые данные свидетельствуют о том, что левый коммунист и противник Брестского мира польский шляхтич Дзержинский, родина которого - Польша была оккупирована немцами, вёл свою политическую игру.
Показания Дзержинского - весьма путаный и противоречивый документ.
По утверждению адъютанта германского военного атташе лейтенанта Леонгарта Мюллера, в начале июня 1918 года в посольство обратился кинематографист Владимир Гинч, заявивший, что подпольной организацией "Союз союзников", членом которой он стал, готовится убийство графа Мирбаха. Советник посольства Курт Рицлер сообщил о полученных сведениях заместителю наркома иностранных дел Л. Карахану, который, в свою очередь, информировал Дзержинского.
Вскоре Гинч вторично предупредил германское посольство и примерно за десять дней до покушения назвал дату готовящегося теракта - между 5 и 6 июля 1918 года. Дзержинский встретился с ним в "Метрополе", где Гинч сказал руководителю ВЧК, что в деле замешаны его сотрудники.
28 июня Рицлер вторично сообщил Карахану (а тот Дзержинскому) о готовящемся покушении и передал соответствующие материалы. По указанию Дзержинского был произведён обыск по указанному немцами адресу и арестован британский подданный Уайбер - "главный организатор заговора"6. Во время обыска у Уайбера чекисты обнаружили "шесть листков шифрованных". Ознакомившись с их содержанием, Феликс Эдмундович пришёл к выводу, что "кто-то шантажирует и нас, и германское посольство и что, может быть, гр. Уайбер жертва этого шантажа"7.
Тем временем подчинённые Дзержинского завершали подготовку теракта против посла германского кайзера.
Председатель ВЧК так отозвался о своих сотрудниках, ставших убийцами германского посла: "Кто такой Андреев [я] не знал"8; "Блюмкина я близко не знал и редко с ним виделся".
В то же время сам Блюмкин в апреле 1919 года утверждал, что вся его "работа в ВЧК по борьбе с немецким шпионажем, очевидно, в силу своего значения, проходила под непрерывным наблюдением председателя Комиссии т. Дзержинского и т. Лациса. О всех своих мероприятиях (как, например, внутренняя разведка в посольстве) я постоянно советовался с президиумом Комиссии, с комиссаром по иностранным делам т. Караханом, председателем Пленбежа (Центральная комиссия по делам пленных и беженцев при наркомате по военным делам РСФСР. - Б. Х.) т. Уншлихтом".
В показаниях об убийстве графа Мирбаха Дзержинский писал: "За несколько дней, может быть за неделю до покушения, я получил от Раскольникова9 и Мандельштама (в Петрограде работал у Луначарского) сведения, что этот тип (Блюмкин. - Б. Х.) в разговорах позволяет говорить такие вещи: жизнь людей в моих руках, подпишу бумажку - через два часа нет человеческой жизни. Вот у меня сидит гр. Пусловский, поэт, большая культурная ценность, подпишу ему смертный приговор, но если собеседнику нужна эта жизнь, он её оставит и т. д.
Когда Мандельштам возмущённый запротестовал, Блюмкин стал ему угрожать, что, если он кому-нибудь скажет о нём, он будет мстить всеми силами. Эти сведения я тотчас же передал Александровичу, чтобы он взял от ЦК объяснения и сведения о Блюмкине для того, чтобы передать его суду"10.
Тем не менее Дзержинский, несмотря на своё предложение "нашу контрразведку распустить и Блюмкина пока оставить без должности", решил до получения объяснений от ЦК левых эсеров Блюмкина суду не передавать. Лишь после убийства немецкого посла для Дзержинского "фигура Блюмкина ввиду разоблачения его Раскольниковым и Мандельштамом сразу выяснилась как провокатора"11.
Дзержинский писал в своих показаниях, что об убийстве графа Мирбаха он узнал по телефону от Ленина 6 июля около 3-х часов дня, после чего "сейчас же поехал в посольство... для организации поимки убийц". Однако по показаниям Лациса, уже в 3.30 в ВЧК знали, что "т. Дзержинский подозревает в убийстве Мирбаха Блюмкина".
Дзержинский сразу же доложил Ленину о вероятном убийце - Якове Блюмкине и о том, где он прячется.
Только, отметил Дзержинский, по описанию внешность Блюмкина и убийцы не совпадает. 19-летнего Блюмкина лейтенант Мюллер принял за 35-летнего мужчину. Дзержинский тогда ещё не знал, что Блюмкин, не применяя грима, мог старить и молодить лицо в течение нескольких секунд. Эта особенность не раз спасала ему жизнь.
Если Блюмкин ещё до убийства немецкого посла был отстранён Дзержинским от должности, как же смог он утром 6 июля получить от Лациса следственное дело Роберта Мирбаха, оформить на себя и Андреева удостоверения, вызвать служебный автомобиль и отправиться в германское посольство на акцию?
Следовательно, Блюмкин, формально отстранённый от должности, продолжал готовить теракт. Очевидно, что Дзержинский, случайно или преднамеренно, "позволил" своим подчинённым довести его до конца и тем самым спровоцировать сильнейший внутриполитический и международный кризис, выгодный противникам Брестского мира.
Козёл отпущения, или Ленин шутит
Как ни странно, больше всех от убийства Мирбаха выиграл именно Ленин, которому удалось с помощью официального Берлина сохранить Брестский мир, а последнее препятствие на пути к однопартийной диктатуре большевиков - партию левых эсеров - уничтожить.
Сотрудник советского полпредства в Берлине Г. А. Соломон рассказывал, как нарком торговли и промышленности Л. Б. Красин, вскоре после июльских событий12, говорил ему, что "такого глубокого и жестокого цинизма" он в Ленине "не подозревал". Ленин, рассказывая Красину о том, как он предполагает выкрутиться из кризиса, созданного убийством Мирбаха, "с улыбочкой" говорил, что мы "произведём среди товарищей левых эсеров внутренний заём и таким образом и невинность соблюдём, и капитал приобретём"13.
Как свидетельствовал нарком просвещения А. В. Луначарский, Ленин в его присутствии сразу после покушения на Мирбаха отдал по телефону такой приказ об аресте убийц: "Искать, очень тщательно искать, но... не найти". Позднее, в середине 1920-х годов, Блюмкин в частном разговоре со своей соседкой по дому наркомовской супругой Розанель-Луначарской в присутствии её двоюродной сестры Татьяны Сац утверждал, что о плане покушения на Мирбаха хорошо знал Ленин. Правда, лично с вождём большевиков на эту тему Блюмкин не беседовал. Зато детально оговаривал её с Дзержинским...
Даже если слова Блюмкина, что глава советского правительства знал о плане покушения, и были пустым бахвальством, Ленин мог быть доволен тем, как разворачивались события после убийства Мирбаха, и вскоре "простил" Дзержинского. Новая коллегия ВЧК* была сформирована при непосредственном участии Дзержинского, а уже 22 августа 1918 года "карающий меч революции" вновь оказался в руках "железного Феликса".
"Козлом отпущения" за убийство Мирбаха стал заместитель председателя ВЧК, член ЦК партии левых эсеров В. Александрович, который поставил печать на мандат Блюмкина и Андреева и, следовательно, был в курсе их намерений убить немецкого посла. В ночь на 8 июля 1918 года его расстреляли.
Амнистия
Чтобы сохранить Брестский мир и соблюсти видимость дипломатических приличий, Свердлов, Ленин и Чичерин отправились в немецкое посольство для выражения официального соболезнования по поводу убийства посла. Троцкий ехать к немцам наотрез отказался: его формула "ни мира, ни войны" не требовала выражений сочувствия к убитому "империалисту и врагу мировой революции" Мирбаху.
Шикарный "роллс-ройс" из бывшего царского гаража вёз главу советского государства, главу правительства и наркома иностранных дел в Денежный переулок. Ленин был в прекрасном расположении духа: графа Мирбаха, который был в курсе тёмных дел большевиков с кайзеровским рейхом; графа Мирбаха, который прилагал усилия для спасения царской семьи; графа Мирбаха, который был олицетворением унижения революционной России германским империализмом, больше не было в живых.
Ленин пошутил: "Я уж с Радеком сговорился: хотел сказать "Mitleid", а надо сказать "Beileid" и засмеялся собственной шутке14.
В Денежном переулке Ленин произнёс краткую реплику на немецком языке, в которой принёс германской стороне извинения правительства Советской России по поводу случившегося внутри здания посольства, то есть на неконтролируемой советским правительством территории. Ленин, конечно же, прибавил, что "дело будет немедленно расследовано и виновные понесут заслуженную кару". Но слова эти так и остались пустыми обещаниями.
Ни Андреев, ни Блюмкин арестованы не были. Они просто исчезли. Вскоре Андреев оказался на Украине, где и умер от тифа.
Блюмкина же ждала другая судьба.
Смертный приговор чекисту-террористу в 1918 году вынесла не советская власть, а отлучённые от неё левые эсеры, мстившие Блюмкину. Разумеется, не за убийство Мирбаха, а за последовавшую за этим расправу большевиков над их партией, названную "подавлением левоэсеровского мятежа". Впрочем, покушение левых эсеров не удалось: Блюмкин остался жив.
В мае 1919 года он прибыл в Москву и явился с повинной в Президиум ВЦИК, который простил убийцу, заочно приговорённого к трёхлетнему тюремному заключению. Постановление Президиума ВЦИК от 16 мая 1919 года гласило: "Ввиду добровольной явки Я. Г. Блюмкина и данного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа Мирбаха президиум постановляет Я. Г. Блюмкина амнистировать".
Появление Блюмкина в Москве не осталось незамеченным германской стороной, требовавшей наказать убийцу. Нарком по военным делам Троцкий телеграфировал Ленину, Чичерину, Крестинскому и Бухарину: "Необходимо принять предупредительные меры в отношении дурацкого немецкого требования удовлетворения за Мирбаха. Если это требование будет официально выдвинуто и нам придётся войти в объяснения, то всплывут довольно неприятные воспоминания (Александровича, Спиридоновой и проч.)... Газеты могли бы высмеять это требование в прозе и стихах, а по радио отзвуки дошли бы до Берлина. Это гораздо выгоднее, чем официально объясняться на переговорах по существу вопроса".
Чтобы не дразнить гусей, Блюмкина откомандировали в распоряжение Народного комиссариата иностранных дел и направили работать за границу. В июне 1920 года он прибыл в Северный Иран. Выдавая себя за личного друга Троцкого и Дзержинского, Блюмкин разработал план государственного переворота в Иране, сам принял в нём участие и стал членом ЦК Компартии Ирана. Правительство Кучук-хана было низложено. К власти в Иране пришло новое правительство, в котором Якову предложили занять высокий военный пост.
Всю эту огромную работу Блюмкин проделал всего за четыре месяца. Москва поощрила инициативного и удачливого сотрудника, наградив боевым орденом и зачислением в Академию Генерального штаба Красной армии.
В 1922 году Блюмкин был направлен в секретариат Троцкого. В октябре 1923-го Дзержинский забрал его в иностранный отдел ОГПУ. Блюмкин руководил советской разведкой в Тибете, Монголии, северных районах Китая, на Ближнем Востоке.
В 1920-е годы Блюмкин стал одним из самых знаменитых людей Советской России. Ему посвящали стихи Сергей Есенин, Николай Гумилёв, Вадим Шершеневич, а Валентин Катаев в повести "Уже написан Вертер" наделил своего героя, Наума Бесстрашного, его чертами и портретным сходством.
Однако Блюмкина подвело тщеславие. В 1929 году в Стамбуле он встретился со своим бывшим начальником и другом Троцким и даже взялся передать в Советский Союз письмо от него. Блюмкина сразу же отозвали в Москву. 3 ноября 1929 года "Дело троцкиста Блюмкина" было рассмотрено на судебном заседании ОГПУ. Приговор - расстрел.
Якова Блюмкина отвели в подвал и поставили к стенке. Он запел пролетарский гимн "Интернационал". Раздались выстрелы. Мёртвое тело убийцы графа Мирбаха рухнуло на каменный пол...
- 1. Hilger G. Wir und Kreml. Frankfurt a.M. Bonn. 1964. S. 11-12; Документы германского посла в Москве Мирбаха. - Вопросы истории. 1971. № 9. С. 120; См.: Baumgart W. Deutsche Ostpolitik 1918. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des I. Weltkrieges. Wien - Munchen. 1966.
- 2. Русский перевод отчёта в сокращённом и отредактированном виде был опубликован в СССР. - Документы германского посла в Москве Мирбаха. С. 124.
- 3. После протокола заседания президиума ВЧК от 20 мая в ЦА ФСБ следует протокол от 1 октября 1918 г. Были уничтожены документы не только по созданию контрразведки, назначению Блюмкина, убийству Мирбаха, так называемому левоэсеровскому мятежу, аресту союзнических дипломатов, включая Локкарта, но и по убийству председателя Петроградской ЧК Урицкого, покушению на Ленина, объявлению красного террора. - См.: Зданович А. А. Свои и чужие - интриги разведки. М. 2002. С. 105.
- 4. Яков Фишман (1887-1961) - инженер-химик, выпускник химического факультета Неаполитанского университета; член ЦК партии левых эсеров, изготовил два взрывных устройства, которые вместе с двумя револьверами передал Андрееву и Блюмкину днем 6 июля 1918 г. В 1919 г. Фишман был арестован и приговорён к 3 годам тюрьмы, но через полгода выпущен на свободу.
- 5. Приписка, сделанная по-немецки мелким трудно читаемым почерком, гласит: "Alles was hier geschrieben ist entspricht der warheit und ist... (далее неразборчиво) Graf RMirbach (далее неразборчиво)... Offizier 10 Jun. 1918". Вряд ли настоящий граф Роберт Мирбах написал бы немецкое имя существительное "die Wahrheit" ("правда") c двумя ошибками - с маленькой буквы и без буквы "h" после "a" и допустил бы другие грамматические и синтаксические ошибки.
- 6. Там же. Л. 2, 8. В дальнейшем факт участия Уайбера в подготовке покушения не подтвердился. В июле 1918 г. он был освобождён из-под ареста и выслан из Советской России.
- 7. Там же. Л. 2 об., 8.
- 8. Там же. Л. 5, 12 об.
- 9. Раскольников Ф. Ф. - большевик, заместитель наркома по морским делам и член Реввоенсовета Восточного фронта. Муж писательницы и комиссара Восточного фронта Ларисы Рейснер.
- 10. РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 21. Л. 4 об., 12 об.
- 11. Там же. Л. 5, 12 об.
- 12. По советско-германскому соглашению, подписанному 27 августа 1918 г. в Берлине, Советская Россия должна была выплатить Германии контрибуцию 6 млрд золотых марок и осуществить значительные по объёму поставки сырья. Кайзеровское правительство, в свою очередь, обязалось не поддерживать белых и помогать большевикам в их борьбе против Антанты. - Luks L. Geschichte Russlands und der Sowjetunion. Regensburg. 2000. S. 87.
- 13. Соломон Г. А. Среди красных вождей. М. 1995. С. 56-57.
- 14. "Mitleid" и "Beileid" - близкие по смыслу немецкие слова, которые можно перевести на русский язык как "сочувствие". Но если первое ближе по смыслу к словам "сочувствие, соучастие", то второе означает "соболезнование". - Фельштинский Ю. Г. Указ. соч. С. 149.