"Мы здесь должны быть во всеоружии". Чем живут на истоке Днепра

Но уже десять лет у истока, на месте несуществующей деревни Рождество, стоит Свято-Владимирский монастырь - в честь святого князя Владимира, который крестил Русь в Днепре. Там, в Киеве, и не верится, что Днепр может быть ручейком, что вытекает из-под деревянной часовенки.

- Когда меня назначили игуменом монастыря и я впервые тут оказался, честно скажу, первые два дня не знал, что и думать. Но потом это место стало моим домом, - говорит игумен монастыря отец Тимофей.

А когда-то эти глухие места со скудными землями на стыке Смоленской и Тверской губерний стали домом для старообрядцев, которые могли чувствовать себя тут относительно спокойно в пору, когда не было гонений. По дороге к монастырю и сейчас сохраняется старообрядческое кладбище - раньше рядом стояла деревня Потесово, но и она до нас не дошла.

А вот медведи бродят по здешним лесам, как и в старые времена. В далеком 1895-м тут побывал знаменитый географ Дмитрий Анучин и записал: "В Верховьях Днепра, у его истоков, множество медведей, которые летом чуть не забираются в овсы и с которыми вообще приходится встречаться нередко, а рассказы о них слышать беспрестанно".

Отец Тимофей рассказами про медведей не пугает, но говорит, что к стенам монастыря повадилась приходить рысь. Возможно, почуяла животину - в вольере теперь живет ослица Соня. На ней на праздник Входа Господня в Иерусалим игумен Тимофей въезжал в монастырские ворота.

- В Священном Писании сказано: где умножается грех, там преизобилует благодать Божия. Здесь у нас - место Божией благодати, колыбель крещения Руси. Но, как это ни удивительно, в таком духовном месте вражье ополчение еще сильнее. Мы не видим всех этих демонов, а они танцуют у нас на плечах и за пятки кусают. Поэтому и братия наша, а всего у нас здесь семеро монахов, должна быть во всеоружии, - говорит отец-настоятель.

…Осенью 1941-го на этом самом месте вражьему ополчению противостояла Красноярская 119-я стрелковая дивизия и на своем рубеже немцев к Москве не пропустила. Из Красноярска в эти места, которые по удивительному совпадению еще в начале ХХ века за отдаленность именовали "Сибирью", приезжали всегда - чтобы почтить память павших. И первый памятник - каменную плиту - сибиряки установили у истока Днепра в память о предках еще много лет назад. Ее сохраняют и сейчас.

А вообще к этому лету территория возле монастыря и исток Днепра преобразились. В конце прошлого года завершили реставрацию часовни, проложили пешеходные дорожки, выложили камнем русло Днепра, разбили парк и сделали купель. Есть здесь теперь и небольшая гостиница, кафе, музей.

В монастыре говорят, что все сделали, благодаря председателю Госдумы Вячеславу Володину. Лет 12 назад зимой он оказался в этих местах, увидел ту самую памятную плиту, заинтересовался историей места. Теперь это парк "Исток Днепра. Место силы".

- Только та страна имеет будущее, народ которой уважает свою историю и помнит героев. Исток Днепра - место подвига, силы наших солдат и офицеров, которые пожертвовали своими жизнями, защищая Родину, - говорил уже сам Володин здесь, на истоке Днепра. - Тут проходили ожесточенные бои во время Великой Отечественной. Многие европейские государства не имели бы будущего, если бы не самопожертвование наших дедов и прадедов в борьбе против немецко-фашистских захватчиков.

…В паре километров от истока Днепра стояла деревня Аксенино. Немцы сожгли ее вместе с жителями в новогоднюю ночь 1943-го. 46 человек. Женщины, старики, дети. Это данные Книги Памяти Смоленской области, в которой собраны все задокументированные факты о злодеяниях немецких оккупантов во время войны. Так фашисты мстили за действия партизан у истока Днепра. Бросали в каждый аксенинский дом и каждую землянку гранаты. В тех, кто успел выскочить - стреляли. План у врага был простой - сформировать "буферную зону", уничтожив несколько деревень, чтобы обезопасить себя от партизан.

На месте несуществующего больше Аксенина стоит памятник. А у соседней деревни Дудкино, от которой осталось пара полуразвалившихся домов, сохранился ДОТ Ржевского укрепрайона. К нему в этом году проложили дорогу и обустроили территорию вокруг. Теперь это часть мемориала у истока Днепра.

Здесь, возле Дудкино, с 8 по 12 октября 1941-го сражался 1-й батальон 634-го полка 119-й Красноярской дивизии под командованием капитана Сергея Иванова и часть бойцов 920-го полка 247-й стрелковой дивизии. На четверо суток сибиряки задержали 26-ю немецкую пехотную дивизию, при том, что фашисты имели восьмикратное превосходство в живой силе и шестикратное - в артиллерии. Четверо суток… Но как они были дороги в те роковые для нашей страны дни!

Это только кажется что Великая Отечественная далеко. Она - рядом. В прутьях арматуры, которые прорастают из бетонного колпака ДОТа в голубое смоленское небо. В противотанковом рве, который угадывается и сейчас. В наших бойцах, останки которых каждый год поднимают здесь поисковики.

Какие-то деревни после войны так и не восстановились. Какие-то - вернулись к мирной жизни. Тут опять вспахивали поля, изрытые траншеями. Снова убирали урожай даже в "зоне рискованного земледелия", к которым отнесли эти места. Не потому что в полях остались лежать бойцы и снаряды - просто земля не самая плодородная. Жизнь ушла отсюда лишь в 1990-х, когда прежняя страна вдруг закончилась, а как надо было жить в новой, никто не понимал.

- В 1970-х у местного совхоза Тишино была тьма отделений, - обводит рукой окрестности местный старожил Вячеслав Ефимов. - У нас в Бехтееве работал молокозавод, на нем и моя мать трудилась. Сейчас лесом едем, но ведь это так заросло все - то были поля. Даже я на них успел поработать трактористом. Теперь ходишь по лесу, выйдешь туда, где всегда поле было, а стоишь в кустах и не поймешь, где находишься.

Для Ефимова исчезнувшие деревни - это не названия на карте. Он видел их живыми.

- Моя бабушка была родом из деревни Шаниха, к ней мы ходили из Бехтеева пешком, - вспоминает Вячеслав Васильевич. - Что интересно: существовало две деревни с таким названием примерно в пяти километрах друг от друга. Так одну называли Шаниха Бехтеевская, а другую - Шаниха Дугинская: по селам, к которым они исторически относились. Мой троюродный брат, который в Шанихе Бехтеевской родился, до последнего приезжал туда, выстроил дом рядом с отцовским. А потом этот дом кто-то, что называется, разворошил... Последний, кто доживал в Шанихе, был Саша Хомяков, а потом дома, которые стояли там без хозяев, сровняли с землей. Но у нас в Бехтееве есть такая Люда, которая родом оттуда. Дома-то ее в Шанихе нет, а участок остался. Она огородик там держит, шалаш построила и летом из Бехтеева перебирается в Шаниху. Ее спрашивают: "Ну, как же ты, Люда, там? Медведи ведь ходят". Она отвечает: "А что мне медведи?.."

Видимо, так исторически сложилось, что в этой "смоленской Сибири" люди с медведями соседствуют мирно.

Скоро и в Дудкине оставшиеся дома осядут, уйдут в землю. В одном из них дверь сорвана, пол вздыблен, печь разрушена, крыша прохудилась, но пока не провалилась. В раскрытом окне - поле, пока не заросшее, и тот самый ДОТ, где комбат Иванов в октябре 1941-го принял со своими бойцами последний бой.

- Жизнь человека - это борьба добра со злом, а поле этой битвы - сердце человеческое, - сказал на прощание отец Тимофей.

На обратном пути подумалось: а ведь комбат Иванов и его бойцы оставили нам на том поле возле Дудкино, рядом с истоком Днепра, вовсе не бетонный ДОТ. Сердце человеческое.