В основе сюжета романа рассказ некоего якобы реального человека из ближайшего окружения Сталина, пользовавшегося безграничным доверием вождя и консультировавшего его по многим вопросам на протяжении длительного времени. По версии писателя, с ним в начале 1970-х годов встретился высокопоставленный военный старой школы, назвавшийся Николаем Алексеевичем Лукашовым (имя вымышлено) - близким соратником Сталина, и передал большой массив личных записей и документов. Время, затраченное автором романа на его написание (по некоторым данным, с 1953 по 2000 год, причём роман был завершён за несколько дней до смерти автора, став главным его произведением), свидетельствовало в пользу серьёзности замысла. Сам сюжет также был интригующим. Но если речь идёт только о художественном произведении, это одно, если же в основе романа, как утверждал автор, реальное свидетельство реального человека, то ценность его намного выше. Итак, попробуем разобраться, мог ли такой человек существовать на самом деле.
Известный разоблачитель исторических фальшивок член-корреспондент РАН Владимир Петрович Козлов, анализируя удивительно похожую историю "обретения" недавно опубликованных фальшивых дневников Берии, отметил лживость подобного рода выдумок при отсутствии оригинальных документов2. Основное качество любой научной работы - её верифицируемость. В случае с "дневниками" Лаврентия Павловича "концы в воду" были упрятаны надёжно: по легенде, изложенной публикатором и предполагаемым автором "дневников" Сергеем Кремлёвым (Брезкуном), речь шла о фотокопии машинописной копии дневников, невесть у кого хранящихся. Подобная практика, по оценке Козлова, получила широкое распространение у других фальсификаторов. Понятна и цель фальсификации. Как и Успенский, Кремлёв пытается реабилитировать сталинизм.
Ещё раз отметим удивительную схожесть этой истории с тем, что предлагал читателю Успенский во вводной части романа. Он указывал, что с ним встретился некий человек, чьё имя не афишируется. В настоящее время уровень наших знаний о командном составе РККА позволяет установить, существовал ли такой человек в действительности.
Итак, что же пишет Успенский о своём герое? Речь идёт о бывшем военном, который не только был жив к началу 1970-х, но и находился в добром здравии, чтобы встречаться с писателем (то есть родился, очевидно, никак не ранее 1880-х годов), не только входил в ближний круг Сталина, но был дружен с маршалом Г. К. Жуковым (в романе описана встреча автора, Лукашова и Жукова) и генералом П. А. Беловым (эта фигура вообще одна из самых заметных в книге после Сталина и Жукова), знал маршалов С. М. Будённого, Б. М. Шапошникова, генерала Д. М. Карбышева и многих других.
Успенский пишет, что его герой - сын умершего от ран офицера, участника Русско-турецкой войны. Сам кадровый офицер, окончивший реальное и военное (скорее всего, артиллерийское) училища и академию Генерального штаба по 2-му разряду (если речь идёт о человеке 1880-х годов рождения, то академию он мог окончить приблизительно накануне Первой мировой войны). Супруга героя относилась к титулованной знати, но не унаследовала титул. Создаётся впечатление, что Успенский многочисленными оговорками специально запутывает следы своих героев.
Далее он пишет, что Лукашов - подполковник, который с начала 1916 года служил в штабе Юго-Западного фронта, хорошо знал генерала А. А. Брусилова и его сына, летом 1916-го координировал взаимодействие пехоты и артиллерии в 8-й армии А. М. Каледина, тогда же был ранен и эвакуирован в Омск. Подобная информация вполне проверяема. Выпускники академии, служившие в 1916 году в штабе фронта, известны поимённо3. К настоящему времени судьбы практических всех этих офицеров точно установлены4, но никто из них на роль сподвижника Сталина не подходит. Более того, основная масса этих генштабистов оказалась в результате революции и Гражданской войны в эмиграции. В Бахметевском архиве Колумбийского университета хранится огромный по объёму мемуарный свод генерала П. С. Махрова, служившего в 1916 году в штабе 8-й армии (в том числе вр. и. д. генерал-квартирмейстера штаба армии) и детально описывавшего все события, а также сослуживцев, окончивших академию. Но прототипа Лукашова Махров не упоминает.
По версии Успенского, в эвакуации в Сибири раненый Лукашов познакомился со Сталиным. На фронт герой романа вернулся только после Февральской революции, а в июле 1917 года попал в Ставку. По Успенскому-Лукашову, якобы к красным пошло 80 процентов генштабистов, намного больше, чем обычных офицеров. Если с последним утверждением ещё можно согласиться, то приведённый процент не выдерживает критики5.
В начале 1918 года Лукашов отправился на Дон, был схвачен возле Белгорода матросами, чудом спасся и в солдатском обмундировании прибыл в Новочеркасск весной, когда в городе уже установилась казачья власть. Здесь Лукашов купил артиллерийскую фуражку (следовательно, по военной специальности до академии должен был быть артиллеристом), поступил на службу в Донскую армию, причём именовал себя уже офицером Генерального штаба и тут же попал в плен к красным под Царицыном, где вновь встретил Сталина. Якобы уже тогда Сталин обещал Лукашову своё полное доверие и тогда же заявлял о важности патриотизма, что больше напоминает попытку автора романа выдать желаемое за действительное, перенеся в 1918-й взгляды Сталина образца 1943 года.
Из области фантазий и рассказ Успенского о затоплении царицынской баржи с офицерами. Дабы развеять этот застарелый антибольшевистский миф, приведём важное свидетельство о царицынских баржах, оставленное Особой комиссией по расследованию злодеяний большевиков, состоявшей при главнокомандующем Вооружёнными силами на Юге России: "Вторым и самым ужасным местом заключения при чревкоме были 2 баржи, стоявшие посреди Волги, напротив дома Галдобина.
Это было специальное место заключения для лиц торгово-промышленного класса, арестованных в качестве заложников, интеллигенции, духовенства и офицеров. Попадали туда и другие арестанты, но редко и лишь в виде исключения.
Комендантом баржи состоял всё тот же еврей Троцкин.
Режим на баржах был ещё хуже, чем в доме Галдобина. Здесь издевательства и глумления над заключенными были доведены до поразительной грубости.
Заключённые содержались в трюме. Баржи не ремонтировались, и палуба протекала. Окон не было. Свет попадал в трюм через два люка на носу и на корме, закрывавшиеся в 5 час. вечера; таким образом заключённые одну половину суток проводили в полутьме, а другую - в совершенной темноте. На баржах было всего по одному ретираду, попасть в который было чрезвычайно трудно, так как случалось, что число арестованных доходило до 800. Надо было стать в очередь часов на 4-5; не все это могли и хотели делать, а потому многие стали оправляться прямо под сланью (помост из досок), по которой ходили и на которой в то же время спали, сидели и лежали; под сланью же была вода; испражнения от этого распространялись по всему трюму и заражали его; воздух был удушливый, тяжёлый, сырой и зловонный; слань во время дождей покрывалась липкою вонючею грязью. Еда состояла сначала из 3/4 фунта хлеба и кипятку, но впоследствии осенью кипяток перестали давать, а хлеб одно время довели до 1/4 фунта.
Осенью на баржах появились эпидемические заболевания; больные так и лежали тут же, их выносили только тогда, когда они были уже при смерти. Уборка после них не производилась, не говоря уже о дезинфекции. Баржами, как тюрьмою, стали пользоваться с августа, и оттого большинство заключённых было в летней одежде. К осени же, с наступившими холодами, заключённые крайне страдали от стужи… Особенно угнетающее действие на заключённых производили ночные выемки арестованных для расстрела"6. Как видим, никаких упоминаний о затоплении барж нет даже у специальной комиссии, созданной для фиксации всех проявлений красного террора.
Вернёмся к сюжету Успенского. Облечённый высоким доверием военспец оказался в группе К. Е. Ворошилова и участвовал в формировании штаба 10-й армии. Именно он якобы предложил сконцентрировать большое количество артиллерийских орудий в бою под станцией Садовая (Успенский неточен в их количестве, их было не 200, а до 100 полевых орудий при плотности артиллерии в 32 орудия на километр фронта7), что спасло Царицын от казаков. Далее автором перепутан поезд Троцкого и Полевой штаб РВСР. Основным же обстоятельством, свидетельствующим о вымышленности всего сюжета, является то, что повествование не выходит за рамки информации, известной писателю из литературы и некоторых доступных источников по Гражданской войне. Хотя надо отдать должное усилиям автора по изучению свидетельств эпохи.
Бросается в глаза отсутствие упоминания в романе штабных работников всех тех многочисленных штабов, в которых довелось служить герою произведения. Сам характер коллективной работы в штабе предполагал взаимодействие с большим количеством сослуживцев. Среди них неизбежно должны были оказаться старые знакомые по училищу, академии и по дальнейшей службе. Именно яркие портретные характеристики коллег, интересные бытовые зарисовки своего штабного мирка и взаимоотношений в нём, как правило, отличают воспоминания офицеров-генштабистов. Ничего подобного нет в изложении Успенского, который описывает только широко известных неспециалистам исторических деятелей, пересказывает воспоминания Брусилова и другие ставшие расхожими произведения. Отсутствие специфических деталей штабной работы, конкретики, проверяемой по всему массиву архивных документов, выдаёт автора романа как неспециалиста.
Лейтмотивом произведения на множестве страниц становится антитроцкистская и антисемитская пропаганда. Троцкий упрекается в препятствии созданию стратегической конницы в РККА (на самом деле Лев Давидович был одним из её создателей, автором лозунга "Пролетарий, на коня!"), в сверхжестокости, в крымском терроре 1920-1921 годов и прочих грехах, к которым он отношения не имел. Воспевается "дело врачей", а Большой террор приписан почти исключительно "еврейским палачам" из НКВД, причём "стрелочником" за преступления режима назначен Л. П. Берия.
В октябре 1919 года Лукашов находится, конечно же, при Сталине в штабе Южного фронта и побеждает Деникина. Однако рассуждения о планах разгрома Деникина не свидетельствуют в пользу компетентности героя романа (читай, автора). В конце сентября 1922 года Лукашов вместе со Сталиным приезжает в Горки к Ленину, но в биохронике Владимира Ильича о таком сопровождающем Сталина не упоминается.
Не знает автор и о группировках генштабистов 1920-х годов, об их деятельности в это время, об изменениях, проходивших тогда в комсоставе РККА и о деле "Весна" (широкому кругу читателей в нашей стране о нём стало известно только в 2000-е годы, уже после смерти автора романа), хотя герой романа, знавший Брусилова, должен был вращаться в соответствующем кругу. Нет никаких новых деталей и о Большом терроре в отношении бывших офицеров. Постепенно упоминания о биографии Лукашова, его должностях, конкретных событиях становятся всё глуше - ведь чем выше было его должностное положение (по Успенскому, в войну он значился ни много ни мало особоуполномоченным председателя Государственного комитета обороны, а его распоряжения были обязательными на всей территории СССР), тем проще это проверить, особенно сейчас, когда издан журнал учёта посещений Сталина.
Есть в тексте отдельные упоминания конкретных общеизвестных событий, на которых присутствовал Лукашов. По доступным источникам несложно эти данные проверить. Попробуем сопоставить их с журналами учёта посещений Сталина. Так, Лукашов присутствовал в кабинете Сталина 22 июня 1941 года. По утверждению Успенского, Лукашов приехал в Кремль после 9 часов утра, при этом в кабинете находились С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков и Н. Ф. Ватутин. Однако по журналу посещений Тимошенко и Жуков вышли уже в 8.30, а Ватутин зашёл только в 14.008. Не соответствуют журналам посещений и утверждения Успенского, что двое суток после этого Сталин никого, кроме Лукашова, не желал видеть. Приём в последующие дни шёл ежедневно. Посетил Лукашов Сталина и 8 июля 1941 года, однако тогда Сталин согласно журналу, принимал только В. М. Молотова, Ворошилова, Берию, Г. М. Маленкова, переводчика М. М. Потрубача и английских представителей9. Встречались они и 21 июля. Но в тот день Сталин вновь принял только англичан с переводчиком Потрубачом10.
Любители конспирологических теорий могут возразить - вдруг "Лукашов" был настолько близок Сталину и настолько засекречен (даже больше, чем Берия, Молотов и Ворошилов, входившие в ближний круг вождя, но фигурирующие в журналах), что его фамилию попросту не фиксировали ни в каких документах посещений (Успенский пишет о некой тайной комнате, где периодически ожидал Сталина Лукашов). Как бы невероятно это предположение ни звучало, проверим и его. Как выясняется, здесь фактическая канва романа также рассыпается. Так, не подтверждаются указания Успенского на заседание ГКО с большим количеством участников 5 января 1942 года, на котором герой книги оказался, "затерявшись среди других". Не было у Сталина в тот день и упомянутого Успенским Шапошникова. В этот день советский вождь встречался только с представителями ВПК11.
Успенский пишет о встрече Сталина с Шапошниковым и А. А. Андреевым весной 1942 года. Однако журналы посещений бесстрастно свидетельствуют, что Шапошников в это время бывал у Сталина 8, 12, 21, 23, 26-27, 30 марта; 1, 12-13, 15-16, 19-21, 23, 25, 29 апреля и 2-3, 5-10 мая. Тогда как Андреев был у Сталина 7 и 25 марта, 1 и 9 апреля и 26 мая. Единственное пересечение дат приходится на 1 апреля, однако в этот день Шапошников и Андреев у Сталина не встретились. Первый пробыл на приёме с 17.05 до 20.00, а второй - с 21.00 до 21.2012. Не было упоминаемой Успенским встречи Сталина с Шапошниковым и в июле 1942 года - они встретились только 12 августа. Итак, в журналах посещений Сталина никакого "тайного советника" близко нет, а свидетельства из романа Успенского не находят подтверждения при их сопоставлении с достоверно известными событиями.
Не соответствуют действительности и другие подробности из жизни высшего военно-политического руководства страны того времени. Так, Успенский упоминает в вымышленном разговоре Шапошникова и Андреева со Сталиным, что генерал А. А. Власов ещё в Китае завёл себе платную наложницу, далее перечисляются другие женщины Власова. Однако этот позднейший миф о Власове уже разоблачён, причем на основе подлинных его аттестаций за период пребывания в Китае13.
Оставим на совести автора неприятное описание того, как герой раскапывает могилу жены и проверяет, не беременна ли она, а также вложенные в уста героя апологетические строки о К. У. Черненко, видимо, относящиеся ко времени завершения автором фрагментов рукописи в начале 1980-х годов и позабытые в середине произведения.
Обратим внимание и на другие несоответствия. Вызывает по меньшей мере удивление, что Лукашов был не просто допущен к Сталину, но стал его близким другом, посвящался в подробности личной жизни и даже вместе с ним парился в бане на кунцевской даче вождя. Такого доверия к бывшему офицеру с белогвардейским прошлым быть не могло. Нами детально исследован путь всех выпускников Николаевской военной академии, доживших до Великой Отечественной войны и принимавших в ней хотя бы минимальное участие, даже на преподавательских должностях14. Самым высокопоставленными из них был маршал Шапошников, но ни о каких "тайных советниках" сведений нет.
Вызывает недоумение и большое количество высокопоставленных военных, общавшихся с безвестным героем книги, но ни разу не обмолвившихся о его особом статусе в своих воспоминаниях. К слову, Лукашов по книге 20 сентября 1939 года оказался в занятом частями РККА Бресте, был одним из инициаторов советско-финской войны. Только к нему, помимо Шапошникова, Сталин якобы обращался по имени-отчеству. Однако, по свидетельству Жукова, именно Шапошников был человеком с такой привилегией15. Участвовал Лукашов и в переговорах с начальником Генерального штаба генералом Г. Кребсом 1 мая 1945 года в Берлине. Этот эпизод описан в воспоминаниях В. И. Чуйкова и И. А. Толконюка, однако офицеров старой армии с академическим образованием при этом не упоминается.
По сюжету Лукашов тесно общался со Сталиным до конца жизни последнего. Отметим, что у Сталина не было такого рода длительных привязанностей к бывшим офицерам. Достаточно вспомнить трагические судьбы военспецов - его соратников по Гражданской войне. Через маховик репрессий из числа военруков, командующих фронтами и начальников фронтовых штабов, работавших со Сталиным, прошли и В. М. Гиттис, и А. Е. Снесарев, и П. П. Сытин, и даже наиболее близкие Сталину А. И. Егоров и Н. Н. Петин, причём не пощадили и сына последнего. Уцелели Л. Л. Клюев и Д. Н. Надёжный, однако о том, что они могли быть "тайными советниками", говорить не приходится. К тому же оба скончались в 1940-х годах, а не в 1970-е, как герой Успенского.
Итак, с точки зрения военного историка работа Успенского - это масштабное по замыслу, в чём-то любопытное (коль скоро в русской речи название романа устоялось как ироничное наименование "серых кардиналов" при властителях), но в целом посредственное художественное произведение, тенденциозно пересказывающее общеизвестные факты, перемежающиеся с безграничной авторской фантазией и не имеющее под собой реальной фактической основы в том виде, в каком заявил о ней в начале книги сам автор. Никакого "тайного советника вождя", загадочного и близкого Сталину военспеца-генштабиста, в действительности не существовало и существовать не могло...
- 1. Успенский В. Тайный советник вождя. Т. 1-2. М. 2013.
- 2. Козлов В. Реабилитация подлогом - "как в кино"//Родина. 2012. № 2. С. 21-22, 24.
- 3. Начальники штаба фронта генералы В. Н. Клембовский и С. А. Сухомлин, генерал-квартирмейстеры генералы М. К. Дитерихс и Н. Н. Духонин (ранее - помощник генерал-квартирмейстера), помощник генерал-квартирмейстера генерал Н. И. Раттэль, главные начальники снабжений генералы А. А. Маврин и Е. Ф. Эльснер, дежурный генерал штаба фронта Г. И. Кортацци, начальники военных сообщений генералы И. В. Павский (позднее - помощник главного начальника снабжений) и В. А. Дзевановский, генерал для поручений при главнокомандующем генерал М. Э. Мельгунов (ранее - в распоряжении главнокомандующего), и.д. инспектора ополченческих частей фронта генерал Н. С. Глинский, состоявшие в распоряжении главнокомандующего генералы В. Е. Бухольц, С. А. Воронин, Н. П. Стремоухов, генералы для поручений при главном начальнике снабжений фронта С. Н. Лилеев и И. Н. Толмачёв (и.д.), начальник канцелярии главного начальника снабжений фронта генерал Д. Д. Сергиевский, штаб-офицер для поручений при главнокомандующем полковник Б. С. Стеллецкий, сотрудники управления генерал-квартирмейстера: начальники отделений - подполковник В. А. Брендель (и.д.), подполковник (полковник) Е. П. Долинский (первоначально - и.д.), подполковник К. В. Сахаров (и.д.), полковник Б. С. Малявин; помощники начальников отделений управления: подполковники А. С. Белой, Е. Е. Шишковский (позднее - начальник отделения, полковник), Г. П. Щербов-Нефедович, Н. А. Коренев, В. О. Каппель; капитаны В. Н. Арнольдов (и.д., позднее утверждён, подполковник), И. И. Громыко (и.д., позднее - подполковник, и.д. начальника отделения), В. И. Базаревич, Е. А. Кельчевский (и.д., позднее утверждён, подполковник), В. В. Колосовский (и.д.); штаб-офицер для поручений управления подполковник В. К. Манакин; сотрудники управления начальника военных сообщений: начальник военно-эксплуатационного отдела полковник С. М. Волков, начальник этапно-транспортного отдела полковник С. М. Языков; переводчики штаба фронта штабс-капитаны И. Я. Цеплит, А. М. Шкеленко, Б. А. Юрьев (Составлено по: Список Генерального штаба. Исправлен по 1-е января 1916 года (с приложением изменений по 1 марта 1916 г.). Пг. 1916; Список Генерального штаба. Исправлен по 3-е января 1917 года (с приложением изменений по 8 февраля 1917 г.). Пг. 1917).
- 4. Подробнее см.: Ганин А. В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917-1922 гг.: Справочные материалы. М. 2009.
- 5. Подробнее о расколе Генштаба см.: Там же. С. 119-135. Краткое популярное изложение распределения генштабистов по противоборствующим лагерям см.: Ганин А. В. Раскол Генерального штаба//Дилетант. 2012. № 5. С. 12-15.
- 6. РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 251. Л. 383-383 об. (Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков, состоящая при главнокомандующем ВСЮР. Вып. 3. Большевики в Царицыне. Ростов-на-Дону. 1919).
- 7. Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М. 1987. С. 46.
- 8. На приёме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924-1953 гг.). Справочник. М. 2008. С. 337-338.
- 9. Там же. С. 343.
- 10. Там же. С. 344.
- 11. Там же. С. 358-359.
- 12. Там же. С. 367.
- 13. Подробнее см.: Александров К. М. Мифы о генерале Власове. М. 2010. С. 45-50.
- 14. Подробнее см.: Ганин А. В. "Мозг армии" в период "Русской Смуты": Статьи и документы. М. 2013. С. 282-304.
- 15. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, доп. Т. 1. М. 1975. С. 349.